Пусть попробуют ужиться с ней! Мне это не удалось.
Неуязвимый, абсолютно неуязвимый план. Тело моей жены исчезло навсегда — что к землянам попало, то пропало. Никто никогда ничего не докажет.
И вот тут-то, Сэмиш, тут-то все и случилось…»
Окружавшая коттедж атмосфера сельского спокойствия бесследно испарилась. Отпечатки шин вдоль и поперек исполосовали грязную дорогу. Все вокруг было захламлено бутылками с разноцветными этикетками, пустыми сигаретными пачками, конфетными обертками, огрызками карандашей и обрывками бумаги. Но теперь, после нескольких лихорадочных часов, все разъехались. Осталось только раздражение.
Дейли и Тарстон стояли рядом с пустым капканом, взирая на него без всякой надежды.
— Как по-твоему, что могло сломаться в этом чертовом аппарате? — спросил Дейли, тщетно пиная капкан.
— Может быть, просто некого больше ловить, — предположил Тарстон.
— Как это некого? Почему сначала нам попадаются подряд четыре совершенно неизвестных животных, а потом ни одного?
— Он опустился на колени рядом с капканом и с горечью произнес:
— Музейные бестолочи! И бездарные репортеры!
— В некотором смысле, — осторожно подбирал слова Тарстон, — их нельзя обвинять в…
— Нельзя? А обвинять меня в надувательстве можно? Ты ведь слышал, Том? Они спрашивали меня, как я делал пересадку шкуры!
— Очень жаль, что все животные подохли до их приезда, — сказал Тарстон. — Это выглядело слишком подозрительно.
— Безмозглое зверье ни черта не ело! Кто в этом виноват?
Я? Проклятые газетчики… Невольно задумаешься, неужели столичные газеты не могут нанимать репортеров посмышленее.
— Зря ты пообещал наловить новых животных, — сказал Тарстон, — когда они перестали попадаться в капкан. Поэтому они и решили, что их обманывают.
— Еще бы мне не пообещать! Мне и в голову не приходило, что капкан остановится на четвертом животном. А почему они смеялись, когда я рассказывал о принципе осмотической ячейки?
— Они никогда не слышали о таком, — устало ответил Тарстон.
— И никто на свете не слышал. Давай пойдем на Лейк-Плэсид и забудем это дело.
— Нет! Эта штука заработает! Должна заработать, и все тут! — Дейли включил капкан, подготовил его к работе и несколько секунд пристально смотрел на него. Потом откинул крышку на петлях.
Дейли сунул руку внутрь капкана и издал пронзительный вопль.
— Моя рука! Она исчезла! — Он резко отскочил назад.
— Да нет, не исчезла, — заверил его Тарстон.
Дейли осмотрел обе руки, похлопал в ладоши, но продолжал настаивать на своем.
— Моя рука исчезла в капкане.
— Ну, ну, — успокаивал его Тарстон. — Отдохнешь немного в Лейк-Плэсид, и у тебя это пройдет…
Дейли наклонился над капканом и снова сунул туда руку. Она исчезла. Он засовывал ее все глубже и видел, как она исчезла до самого плеча. Он посмотрел на Тарстона и торжествующе улыбнулся.
— Теперь я понимаю, как он работает, — сказал он. — Эти животные выходцы совсем не из Адирондака.
— А откуда?
— Оттуда, где сейчас моя рука! Значит, подавай вам новых животных! Значит, я, по-вашему, лжец! Ну, погодите!
— Эд! Не вздумай! Ты же не знаешь, что…
Но Дейли уже шагнул в капкан. Ноги его исчезли. Он медленно погружался, пока снаружи не осталась одна голова.
— Пожелай мне ни пуха, — сказал он.
— Эд!
Дейли зажал нос и пропал из виду.
«…Сэмиш, приезжай немедленно, иначе будет слишком поздно! Я вынужден прекратить передачу. Огромный землянин до последнего камешка разграбил мой маленький планетоид. Он швыряет в приемопередатчик все, что под руку попадется. Мой дом обращен в руины!
Сейчас он доламывает дачу! Сэмиш, это чудовище собирается поймать меня для своего зоопарка! Нельзя терять ни секунды! Сэмиш, что может задерживать тебя?. Ты мой самый старый ДРУГ… Что, Сэмиш? Что ты говоришь? Не может быть! Ты и Фрегл? Одумайся, дружище! Во имя нашей дружбы…»
«ОСОБЫЙ СТАРАТЕЛЬСКИЙ»
Пескоход мягко катился по волнистым дюнам. Его шесть широких колес поднимались и опускались, как грузные крупы упряжки слонов. Невидимое солнце палило сквозь мертвенно-белую завесу небосвода, изливая свой жар на брезентовый верх машины и отражаясь от иссушенных песков.
— Только не засни, — сказал себе Моррисон, выправляя по компасу курс пескохода.
Вот уже двадцать первый день он ехал по Скорпионовой пустыне Венеры. Двадцать первый день он боролся со сном за рулем пескохода, который качаясь из стороны в сторону, переваливал одну песчаную волну за другой. Ехать по ночам было бы полегче, если бы не приходилось то и дело объезжать крутые овраги и валуны величиной с дом. Теперь он понимал, почему в пустыню направлялись группами: один вел машину, а другой тряс его, не давая заснуть.
— Но в одиночку лучше, — напомнил Моррисон сам себе. — Берешь вдвое меньше припасов и не рискуешь случайно оказаться убитым.
Он начал клевать носом и заставил себя рывком поднять голову. Перед ним, за поляроидным ветровым стеклом, все плясало и зыбилось. Пескоход бросало и качало с предательской мягкостью. Моррисон протер глаза и включил радио.
Это был рослый, загорелый, мускулистый молодой человек с коротко остриженными черными волосами и серыми глазами. Он наскреб двадцать тысяч долларов и приехал на Венеру, чтобы здесь, в Скорпионовой пустыне, заработать себе состояние, как это сделали уже многое до него. В Престо — последнем городке на рубеже дикой пустыни — он обзавелся снаряжением и пескоходом, после чего у него осталось всего десять долларов.
Десяти долларов в Престо хватило как раз на то, чтобы выпить в единственном на весь город салуне. Моррисон заказал виски с содовой, выпил с шахтерами и старателями и посмеялся над россказнями старожилов про стаи пустынных волков и эскадрильи прожорливых птиц, что водились в глубине пустыни. Он знал все о солнечной слепоте, тепловом ударе и о поломке телефона. Он был уверен, что с ним ничего подобного не случится.
Теперь же, пройдя за двадцать один день 1800 миль, он научился уважать эту безводную громаду песка и камня площадью втрое больше Сахары. Здесь в самом деле можно погибнуть!
Но можно и разбогатеть. Именно это и намеревался сделать Моррисон.
Из приемника послышалось гудение. Повернув регулятор громкости до отказа, он едва расслышал звуки танцевальной музыки из Венусборга. Потом звуки замерли.
Он выключил радио и крепко впился обеими руками в руль. Разжав одну руку, он взглянул на часы. Девять пятнадцать утра. В десять тридцать он сделает остановку и вздремнет. В такую жару нужно отдыхать. Но не больше чем полчаса. Где-то впереди ждет сокровище, и ему нужно найти его до того, как кончатся припасы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
