— Ну так как, твое высочество? — нетерпеливо поинтересовался бог воровства. — Подаришь диадемку?
— Какую??? — не выдержал я.
— Тормозим? — скептически фыркнул южный покровитель путешественников. — Или тапочком прикидываемся?
О чем это он? «Не догадываешься? — проснулся, наконец, Дариэн. — О той короне, что оборотень тебе в сумку засунул!» Ой… А я и забыл о ее существовании…
— Ну так что?! — не отставал Михшул. — Принц, а принц, ну отдай корону, а?
А я вот что-то не пойму… Он же бог воровства! Ну и украл бы эту диадему втихую…
— А сам что не возьмешь?
Южанин хлюпнул носом. Жалостливо-жалостливо:
— Так она заговорена… Ее, без разрешения хозяйки, только люди держать могут. А боги так, только если по доброй воле отдадут… Отдашь?
— Не-а, — фыркнул я. — А… Кто хозяйка?
«Придурок! Надо было сначала спросить, а потом уже отказываться!» Ну, извини, не сообразил…
— А вот не скажу, — обиженно буркнул горбоносый и растаял в воздухе, подобно привидению…
Следующие пятнадцать минут я потратил на раскопки содержимого собственной безразмерной сумки. Корона, столь резко понадобившаяся богу воровства, то ли под подкладку завалилась, то ли еще что… В любом случае найти я ее не мог. К счастью, широкая спина Трима надежно прикрывала меня от остальных палаток расположившегося на ночь каравана, так что можно было не бояться, что кто-то заинтересуется…
В какой-то миг мне попался томик «Уж замуж…». Я уже собирался засунуть книгу обратно в сумку, как вдруг услышал тихие всхлипывания под обложкой… Не понял!
Я осторожно приоткрыл книгу… На фронтисписе сидела, утирая глаза крохотным платочком, Микоши. Почувствовав, что кто-то открыл книгу, ведьмочка подняла на меня красные глаза:
— Чего смотришь?!
— Э… Что случилось? — осторожно поинтересовался я.
— Ничего! — отрубила она, высмаркиваясь в платок.
— А все-таки?
Девушка вскинула зареванное лицо… И ее ответ поразил меня до глубины души:
— Ты меня с Эрриатой не поздрави-и-и-и-ил!!! А она вчера была-а-а-а-а!!!
Не, нормально, да? Я теперь еще, оказывается, виноват и в том, что не поздравил ее с Днем Всех Влюбленных… Прелестно!
Словно уловив мои мысли, ведьмочка зарыдала еще сильнее, а потом, кинув на меня злой взгляд, попросту захлопнула обложку. Открыть книгу я так и не смог… Ну и маргул с ней! Потом разберусь что и как… Тихий смешок — «Поосторожней здесь с проклятиями, малыш. А то действительно маргула накличешь… Забыл, где мы сейчас?» Ой, вот только не надо мне! Ты сам-то в это веришь? Тихое хмыканье.
Засунув книгу обратно в сумку, я с утроенной энергией принялся выискивать корону. Наконец, искомое было найдено и извлечено наружу.
Ну, венец. Ну, красивый. Но, что в нем такого, что бог воровства им заинтересовался? Нет, я, конечно понимаю, работа обязывает, но все-таки…
Меня похлопали по плечу:
— Ди?
Я аж на месте подскочил! Резко обернулся…
Это был всего лишь Рин, с интересом рассматривающий корону, которую я держал в руках.
— Боги, ну нельзя же так пугать! А если бы я тебя каким-нибудь заклинанием долбанул! — возмутился я.
Кузен пожал плечами:
— Я б отбил… Кстати, — эльф понизил голос: — а… откуда у тебя эта диадема?
— Нашел, — улыбнулся я. — А что?
— Можно? — и не дожидаясь моего ответа, кузен вытянул корону у меня из рук, некоторое время задумчиво осматривал ее, а потом сообщил: — Очень уж она похожа на диадему Тирелены, пропавшую из храма около года назад… Воров так и не нашли…
Ой, как интересно-о-о-о…
— У, барыга проклятый! — обиженно всхлипнул над ухом голос Михшула.
— О чем задумался, Ди? — вырвало меня из размышлений голос Рина.
— Ну… — почесал голову я, — ее надо ж вернуть, а где я здесь храм Тирелены найду?
На лице Рина появилась улыбка: судя по промелькнувшему в глубине глаз страху, кузен боялся, что я резко захочу оставить корону себе… Вот делать мне прям больше нечего! Своей за глаза хватает…
— Нашел о чем беспокоиться! — хмыкнул он, возвращая мне венец, который я тут же засунул обратно в сумку: — Мы ж в Д`Окмор едем… Зря он что ли, городом Ста Храмов называется? Там на алтарь и положишь…
— Ж-жадина! — фыркнул Михшул…
М-дя… Жизнь бьет ключом. Чаще всего — именно по голове.
Дорога по Плато с каждым часом становилась все трудней. Лесок, в котором мы заночевали, давно закончился, и жаркое солнце нещадно палило с голубых небес, словно решив заживо испечь группу людей, невесть зачем решивших пересечь плоскогорье. Пожелтевшая трава неопрятными пучками торчала из растрескавшейся от жары земли. Листья на редких деревьях облетели, и лишь сухие ветки, протягивали изогнутые ладони к беспощадным небесам. Хотелось одного — забиться в тень и сидеть там безвылазно. И за каким маргулом нас понесло в подобное пекло?!
Я с ненавистью покосился на висящее почти над макушкой солнце и поправил на голове некогда белый, а теперь серо-желтый и мокрый платок. Здесь будь ты хоть пять раз эльфом — схлопотать солнечный удар, что лбом о дерево. Некоторые, особо… умные и «опытные» путешественники уже отдыхали в фургонах, свалившись кто с облучка, а кто и прям со своего копытного (и не очень) верхового животного.
Глава каравана еще в самом начале движения спрятался в кибитке, гордо двигавшейся впереди всех. И поднимавшей такой столб пыли, что всем остальным приходилось натягивать еще одну тряпицу на нос, чтобы иметь возможность нормально дышать, не откашливаясь и не отплевываясь после каждого вдоха-вдоха. Соответственно — и разговаривать при таком положении вещей тоже было на редкость затруднительно. Эмоциональное выражение отношения к подобному положению вещей я за разговор не считаю. По данному вопросу вся масса людей выражала редкостное единодушие.
Обеденный отдых не оправдал своего названия ни на дюйм. Казалось — только ты пристроил гудящее от перенапряжения тела в благословенном, но не менее жарком, душном и пропыленном теньке, как воплощение всех мнимых и явных пороков в этом мире, по какой-то прихоти судьбы маскирующееся под пухлого торговца, снова заорало во всю глотку:
— Двинули-и-и-и-и-ись!!!
Я с тоской посмотрел в пронзительно-синее небо и выдал вслух длинное предположение о том, в результате каких… м-ны… браков и союзов родилось то создание, которое тащит нас, бедных и несчастных… туда, куда… в общем, куда редко кто ходит по своей воле.
— …! — на не менее классическом старотемном высказался кто-то рядом, полностью выражая свою солидарность со всем вышеупомянутым. Сидевший рядом Рин повернул голову в сторону звука, окинул прислонившегося к углу телеги отлученного рыцаря взором, полным бесконечной тоски и муки и емко припечатал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
