Кое-кто из моих студентов склонен полагать, что Библия просто спустилась с небес однажды в июле, вскоре после смерти Иисуса. Новый Завет — это Новый Завет. Он всегда был и всегда будет. Можно пойти в любой магазин в любой части нашей или любой другой западной страны, купить Новый Завет и увидеть в нем все то же собрание 27 книг: четыре Евангелия, за ними Деяния, потом Послания и наконец Апокалипсис. Так было всегда, это несомненно.
Но на самом деле так было не всегда. Наоборот, о том, какие книги должны войти в Библию, велись долгие и ожесточенные споры. Как бы трудно ни верилось в это, окончательное решение, с которым согласились бы все церкви мира, так и не было принято; в истории всегда находились церкви разных стран (Сирии, Армении, Эфиопии), каноническое Писание в которых несколько отличалось от нашего. Даже канон из 27 книг, знакомый всем нам, не был принят ни одним церковным советом или собором — вплоть до XVI века, до контрреформа-ционного католического Тридентского собора, который также утвердил канон Ветхого Завета в ответ на широко распространенное в протестантских кругах отрицание этих книг как неканонических[70]. Как ни странно, канон, сформировавшийся без особой определенности и далеко не в одночасье, появился без какого-либо голосования.
Но это не значит, что он возник случайно. Канон сформировался в процессе продолжительных споров и конфликтов по поводу книг, которые следовало включить в него. Эти споры питали не только общие соображения и желание знать, какие книги считать авторитетными, но и в большей мере — вполне реальная угроза, с которой столкнулись ранние христиане. В первые несколько веков существования церкви множество различных христианских групп придерживались широкого спектра богословских и духовных взглядов. Их мнения решительно расходились по самым фундаментальным вопросам: сколько всего богов? Был ли Иисус человеком? Имел ли он божественную природу? Добрый и злой по своей природе материальный мир? Приходит ли спасение в период пребывания в человеческом теле или после того, как это тело будет покинуто? Имеет ли смерть Иисуса какое-либо отношение к спасению?
Проблема формирования канона Писания состояла в том, что буквально каждая из конкурирующих групп христиан — все они настаивали на правильности именно их учения, все соперничали за внимание потенциальных обращенных — опиралась на священные книги, подтверждающие ее взгляды. Авторство большинства этих книг приписывали апостолам. Так кто же прав? Канон, возникший в результате споров, содержит книги, в пользу которых высказалась победившая группа. Но это произошло не вдруг. Процесс занял столетия.
Поразительное разнообразие взглядов раннехристианской церкви
Рассматривая процесс канонизации в соответствующем контексте, мы должны иметь представление о том, насколько поразительным было разнообразие взглядов в раннехристианском движении в первые века его существования. Можно подумать, что христианство с самого начала было целостным явлением — религией, основанной Иисусом, истолкованной Павлом, пережившей Средневековье и сохранившейся до наших дней. Но не все так просто. Уже через 150 лет после смерти Иисуса насчитывалось множество различных христианских групп, утверждавших, что они исповедуют религию Иисуса и его учеников, и при этом воспринимавших ее с совершенно разных точек зрения, отличающихся друг от друга заметнее, чем источники, часть которых в конце концов вошла в Новый Завет.
Что же это были за группы?
Евиониты
Евиониты (эбиониты) — группа иудеев, обратившихся в христианство; они твердо придерживались иудейских обычаев, законов, данных Богом Моисею и изложенных в Еврейской Библии, и при этом верили, что Иисус — Мессия, ниспосланный Богом ради спасения мира. Нам неизвестно, откуда произошло их название. Большинство ученых считают его производным от «эвион» («эвионим») — слова, означающего «бедняк» на древнееврейском. Возможно, эти христиане послушались наставления Иисуса, оставили все ради Благой вести и добровольно обрекли себя на бедность ради религиозного служения, как первые последователи Иисуса, о которых говорится в Деяниях (Деян 2:44–45; 4:32). Евиониты почти наверняка называли себя духовными преемниками этих первых последователей и, подобно им, считали, что вера в Иисуса не предполагает разрыва с иудаизмом — скорее, надлежащее его истолкование как религии, явленной Моисею Богом на горе Синай.
Некоторые ученые полагают, что евиониты по взглядам во многом напоминали первых последователей Иисуса, таких, как его брат Иаков или ученик Петр, возглавлявших церковь Иерусалима долгие годы после смерти Иисуса. По-видимому, Иаков был особенно ревностным сторонником непреходящей ценности иудейских законов для всех последователей Иисуса. Очевидно, как и евиониты впоследствии, он считал Иисуса иудейским Мессией, ниспосланным иудейским Богом иудейскому народу во исполнение иудейского закона. Следовательно, каждый, кто хочет следовать за Иисусом, должен быть иудеем. Чтобы обратиться в веру, язычник должен быть обрезан, так как обрезание всегда было обязательным для мужчин, стремящихся исповедовать веру в Бога народа Израилева, как требовал в законе сам Бог (Быт 17:10–14).
Но апостол Павел утверждал обратное: что Бог Иисуса — Бог всех людей и что язычникам незачем становиться иудеями, чтобы быть последователями Иисуса. С точки зрения Павла, исполнение требований иудейского закона не может оправдать человека перед Богом, попытки соблюдать этот закон бессмысленны, если речь идет о спасении. В конечном итоге Павел выиграл этот спор, но на протяжении веков находились христиане, не согласные с ним, в том числе и евиониты. Они вовсе не считали Павла великим апостолом веры: для них он оставался тем, кто совершенно ошибочно понял ее основы.
Евиониты строго придерживались иудейского монотеизма и потому не считали, что Иисус обладает божественной природой. Бог может быть только один. А Иисус был человеком, которого Бог избрал Мессией. Иисуса родила не девственница: его родителями были Иосиф и Мария, он был безупречным праведником, которого Бог признал сыном и повелел умереть на кресте ради искупления людских грехов.
Может показаться странным, что евиониты просто-на-просто не прочитали Новый Завет и не узнали, что Иисуса родила девственница, что сам он обладал божественной природой, отменил иудейский закон, что и провозглашал Павел. Но прочитать Новый Завет евиониты не могли, потому что в то время его еще не существовало. Наряду с Еврейской Библией у евионитов имелись свои священные книги, в которых излагались их взгляды, в том числе евангелие, во многом совпадающее с нашим Евангелием от Матфея (самым «иудейским» из канонических), но без первых двух глав, где говорится о непорочном зачатии.
Маркиониты
Противоположную сторону спектра богословских взглядов занимали маркиониты — последователи Маркиона, знаменитого богослова и проповедника II века. Он был выходцем из Малой Азии, провел несколько лет в Риме, затем был отлучен от церкви и вернулся в Малую Азию, где основал многочисленные церкви в разных городах.
В отличие от евионитов, Маркион считал Павла великим подвижником веры, единственным апостолом, который правильно понял Иисуса и его связь с иудейским законом. Как мы уже видели, Павел проводил различие между Моисеевым законом, который не мог обеспечить спасение, и Благой вестью об Иисусе, которая могла его обеспечить. Маркион считал это различие абсолютным: у иудейского закона и Благой вести об Иисусе нет ничего общего. Закон — это одно (для иудеев), Благая весть — совсем другое (для христиан).
Маркион написал труд «Антитезы» (буквально «противоположные утверждения»), в котором доказывал полную обособленность Бога Ветхого Завета от Бога Иисуса. Бог Ветхого Завета — мстительный, гневный Бог суда; Бог Иисуса — любящий и милосердный Бог спасения. Насколько эти два Бога отличаются друг от друга? Маркион пришел к логичному выводу: это два разных Бога.
Бог Ветхого Завета сотворил этот мир, сделал своим избранным народ Израиля, дал ему свой закон и обрек его и другие народы на вечную кару в случае неповиновения. Бог Иисуса не имел никакого отношения к сотворению, Израилю или закону, он пришел в этот мир, чтобы спасти людей от гнева ветхозаветного Бога. И он сделал это, повелев Иисусу умереть на кресте и принять гнев Бога на себя. Следовательно, те, кто верит в Иисуса, спасутся от мстительного Бога иудеев.
В такой интерпретации Иисус не был и не мог быть человеком. В ней он представал материальным, частью материального мира, созданием Бога Творца. Согласно Маркиону, Иисус только казался человеком, но на самом деле был просто-напросто божеством. Противники Маркиона называли такие представления о Христе «докетизмом» от греческого dokeo (казаться, выглядеть). Иисус является в подобии плоти греховной, как говорит Павел (Рим 8:3); в действительности же он не становится плотью.
