Ньюмен потянулся за револьвером:
— Эй, а это неплохая мысль, Дэвид.
— Джейк.
Он уже достал оружие и предложил Милнеру:
— Разобьем несколько окон, проверим эту берлогу, — и прицелился в Дейва. — Хотел бы ты сейчас работать в отделе краж художественных ценностей, а, Дэвид?
— Отвали, Джейк.
— Это ты отвали! — Де Бри неожиданно толкнул Дейва в грудь. — Отвали сию секунду! Я не потерплю…
Плутишка Дейв выстрелил. Де Бри схватился за живот, удивленно посмотрел на руки, на Дейва, на Ньюмена, на Мэри Лиз, снова на свои руки и рухнул лицом вниз. Мэри Лиз прикрыла рот ладонью.
— Дейв…
Плутишка Дейв побледнел и выглядел совсем больным.
— Отвали.
— Дейв, ты понял?
— Отвали.
— Слышишь меня, Дейв? Все кончено.
— Отвали.
— Дейв.
— Отвали.
— Разреши, я вызову скорую, Дейв?
— Отвали.
— Пойми, теперь все твои правильные поступки принесут только пользу, Дейв.
— Отвали.
Ньюмен опустил револьвер. Плутишка Дейв протянул руку:
— Дай сюда.
— Нет.
Больной, обезумевший Дейв выстрелил в ковер под ноги Ньюмену. Тот бросил револьвер на пол.
— Подбери, — приказал Больной Дейв. Мэри Лиз стояла не двигаясь. Он схватил ее за руку и толкнул в сторону револьвера.
— Под-бе-ри!
Она подползла на четвереньках, дотянулась до револьвера, подняла его и попятилась назад. Больной Дейв отшвырнул ее в сторону. Потом прицелился в Ньюмена. Потом растерянно покачал головой:
— Не могу.
Он распахнул дверь на улицу и выволок за собой Мэри Лиз.
* * *
Ньюмен действовал как обычно.
Дыхание рот-в-рот, массаж сердца, звонок в полицию.
Потом ожидание.
Через четыре минуты примчалась первая патрульная машина. Превосходно. Сюда, наверх, в комнату. Вот.
— Послушай, парень, я отлично понимаю, что это необычная просьба. Дай мне свой служебный револьвер. Мы никому ничего не скажем. Ты в куртке. Никто не заметит. Я буду тебе очень-очень обязан…
— Как же, сэр. Я, мм-м…
— Ну, давай.
Скорее к машине, пока не успело подъехать начальство. Больной Плутишка Дейв умудрился проколоть шины чем-то острым.
Бесстрашный. Тренированный. Ботинки. Размер — девять с половиной. Ньюмен открыл багажник, вынул лыжи, подаренные Больным Плутишкой Дейвом, чтобы накрепко зацементировать их отношения.
27
— Так как, у тебя есть парень? — спросил Стив Федеричи.
Кейт, не отрываясь, смотрела в окно.
— Он играет, — она неожиданно прыснула, — не на бирже и не в рулетку. Он — музыкант.
Наверное, один из педиков с четырьмя глазами и клавесином.
— Ну да. В оркестре, да?
— В группе. В рок-группе.
Наверное, из худых волосатых металлических придурков. Мотли Круд или подобный хрен.
— Ну да?
— Музыка, — медленно сказала Кейт.
— Ну и что?
— Она всегда играла большую роль в моей жизни, а почему? Что в ней важного? «Сержант Пеппер», что может быть важнее, чем Бетховен, Бах, Григорианские песнопения? Чем тишина? Я глубокомысленна, да, Стив?
Заумный цыпленок. Неважно, с хорошим бельем или без.
— Конечно. Да.
— Знаешь, что сказал Лу Рид о «Сержанте Пеппере»?
— Что?
— Он сказал, что «Сержант Пеппер» банален от начала и до конца. К тому же он очень красивый, — Кейт нервно расхохоталась.
— Ну и?
— Господи, Стив, что с тобой?
— Что со мной? Это с тобой что? Тебя первую понесло о «Сержанте Пеппере», а зачем, к чему? Дерьмо собачье. Сидим тут, как идиоты. Сначала ты мне рассказываешь, что вышестоящий офицер, со стажем примерно в двадцать пять лет — паскудный мерзавец. А потом блеешь о «Сержанте Пеппере». Какого хрена, мать его дери…
— Может быть, снова попытаемся поискать Ньюмена? — робко сказала Кейт и посмотрела в окно.
— Он вне досягаемости.
— Разве у него нет карманного телефона? Разве их вам не выдают? В кино у полицейских есть такие. В «Большом Изи».
— Не видел.
— Я тоже. Просто вышла из зала, когда они вместе прыгнули в постель, без единого слова о СПИДе, о беременности. О том, что они хотят делать и что собираются предпринимать после. Все-таки не похоже на земную жизнь в почти двухтысячном году.
Дерьмо. Она не попадается на его удочку. Оба ведь взрослые, убивают время, ожидая телефонного звонка, оба любят хорошее нижнее белье. Пора, так сказать, идти на снижение.
Кейт рисовала пальчиком на запотевшем стекле.
— Я прочитала письмо в «Таймс» пару дней назад. Там говорится, что двадцать первый век начнется не в полночь 1999 года, он начнется ровно через минуту после полуночи 2000-го. Так как же все эти вечеринки, встречи нового века, что люди планируют? Они, выходит, торопятся примерно на год? — Кейт прижалась лбом к стеклу и горько заплакала.
Федеричи встал, подошел к ней и положил руку ей на плечо.
— Не переживай, Кейт. Все будет хорошо.
— Тебе легко говорить. У тебя есть пистолет.
— Все будет в порядке.
— Просто повторяя слова, ты ничего не сделаешь, ничего не изменишь.
— Все будет хорошо.
— Прекрати. Ради Бога. Прекрати, прекрати, прекрати.
— Все.
— Хорошо.
Входную дверь кто-то вышиб ударом ноги.
* * *
На лыжах — по улице. Я качу на лыжах по улице. Какое великолепное ощущение. Я — на лыжах — по улице.
Не забывайся, Джейк. Дыши легко и ритмично. Дыши легко и ритмично. Дыши легко и ритмично.
На лыжах, на лыжах, по улице, на лыжах вперед к мечте. Весело, весело, весело, плавно, как по воде. К мечте.
Медленно и легко. Медленно и легко. Медленно и легко.
Я люблю скользить на лыжах по склону покрытой снегом горы. Люблю кататься на лыжах со скоростью автомобиля.
Медленно и легко. Медленно и легко. Медленно и легко.
* * *
Кейт испуганно завизжала.
Федеричи потянулся за оружием.
— Отвали, Федс, — прохрипел Милнер.
— Эй, сэр. В чем дело?
— Отвали.
— Сэр, пожалуйста, не заставляйте меня…
Кейт ударила Федеричи по руке.
— Брось пушку, ради Бога, идиот.
Федеричи послушно положил оружие на пол и толкнул к Милнеру. Женщина в черном появилась из-за спины Милнера, нагнулась и подняла револьвер.
— Крутой прикид, — спокойно сказала Кейт.
— Где кассеты? — спросила Мэри Лиз.
— Ты был прав, Стив, им нужны пленки.
Мэри Лиз отвесила Кейт оплеуху.
— Кассеты.
Кейт плюнула в лицо Мэри Лиз кровью. Мэри Лиз коротко ударила Кейт в висок рукояткой револьвера Стива.
* * *
— Участок. Джонс.
— Это Ньюмен.
— Господи, все тебя ищут. Хрена ты запропастился… сэр?
— Федеричи там?
— Он тоже тебя ищет, лейтенант. Он в квартире Айвса с этой Нейсмит. Лейтенант Милнер движется туда.
— Давай адрес, Джонни.
— Пять-ноль. Западная, один-ноль, квартира пять. П-петух.
— Мак-Говерн с тобой?
— Да, сэр.
— Чтобы были там еще вчера. Подкрепления не надо.
— Ты уверен?
— Вчера.
* * *
— Это глупо, Федс, — рассуждал Милнер, — вы не уничтожили пленки, потому что их у вас нет. Тогда у вас ничего нет.
Федеричи погладил Кейт по голове.
— Отправь ее в больницу, сукин ты сын.
— Эй, Федс, соблюдай программу. Я получаю пленки, потом ты получаешь что хочешь.
— Дэвид? — позвала женщина в черном. Сучка в черном. Трахнутая, серьезно трахнутая. Так случается? Честно служишь двадцать пять лет, или сколько там Милнер прослужил? Есть жена, ребенок. Наплевать, что дочка у него приемная, все равно — ребенок. А потом потопить все в дерьме ради трахнутой дешевой сучки в черном?
— Слышишь меня, Федс?
— Дэвид, разве тебе не ясно?
— Что не ясно? Заткнись на хрен. Подойди-ка к окну и посмотри, что там происходит.
— Неужели тебе не ясно, Дэвид, что пленки нужны только нам?
Они — доказательства, что у Фрэнсис Мак-Алистер есть тайна. Но все остальные: Фрэнсис, эти люди — плевать хотели. Они, скорее, уничтожат кассеты и сохранят ее тайну.
Милнер отмахнулся от нее.
— Ты не понимаешь, что несешь.
— Просто пойдем отсюда, а, Дэвид? — снова попросила трахнутая дешевая сучка в черном. — Пошли отсюда.
— Только с пленками.
— Посмотри в мусоре, ублюдок, — посоветовал Федеричи.
Милнер недоверчиво покосился на него:
— В каком мусоре?
— Я вынес его вниз.
— Ты — лгунишка, Федс.
— Мы сожгли пленки в мусорной корзине в туалете. Проверь, задница, там еще есть пепел, могу поспорить. Потом собрали пепел в пластиковый мешок, и я отнес его вниз.
Милнер махнул рукой в сторону туалета, и сучка в черном покорно отправилась посмотреть. Она вернулась с корзиной и протянула ее Милнеру. Он взял, понюхал и швырнул корзину в угол.
