Сразу за мостиком к холму прилипли несколько десятков невзрачных разномастных домиков. Многие домишки висели прямо над кручей, так что у хозяина были все шансы однажды утром после ливня проснуться в реке. Еще треть домов выглядела так, будто их папа был шалаш, а мама землянка. Похоже, хозяин строил их на один сезон, собираясь переждать весенние дожди и уйти, а потом прижился, но строить ничего нового не стал. Временное любит становиться постоянным. Часто это главное его развлечение.
– А вот и Тыр! – с вызовом произнес Ург и очень внимательно, точно прося о чем-то, посмотрел на Ягуни.
– Разве я что-то говорю? Тыр и Тыр. Прекрасное место, – сказал Ягуни.
Они перешли мост, который караулил молчаливый парень с дубиной, кивнувший Ургу как хорошему знакомому, и вошли в поселок. Их немедленно облаяли три собаки – одна из них немыслимой окраски, с обвисшим правым ухом. Остальные две быстро отстали и удалились по своим делам, а эта долго еще бежала следом.
– Хороший песик! С тех пор, как стал таскать из леса кости мертвяков – совсем помешался. Зато с ним ночью по лесам ходить можно. Он мертвяков издали чует, – заметил Ург.
Сразу за копной подмоченного сена он повернул в переулок и внезапно не без смущения остановился у двухэтажного, довольно большого дома. Второй этаж слегка накренился в сторону улицы, так что казалось, будто он из любопытства стремится заглянуть в окна первого.
– Подождите здесь. Я сейчас, – торопливо буркнул Ург и, открыв дверь своим ключом с головой ласки, исчез в доме.
Захлопнулась дверь.
– Нас в гости не пригласили! – заметил Ягуни.
– Не похоже на Урга. Скорее всего он не ожидает ничего хорошего, – сказала Таня.
Ей это было знакомо – приходить домой с ощущением, что тебе вот-вот дадут пинка. Знать это и все равно идти, потому что другого выхода все равно нет. Но откуда, тьма ее возьми, она об этом знала, если ее лишили самого главного – памяти?
Заскрипела лестница, весь хлипкий дом пришел в некоторое беспокойство – это Ург там внутри поднимался на второй этаж. А потом Таня и Ягуни услышали голоса – дом, как старый сплетник, проводил их с величайшей готовностью.
– Ург?! – окликнул кто-то высоким голосом.
– Да, мам!
– Почему ты стоишь в тени? Ну-ка иди сюда, к свету. Посмотри в глаза своей матери! Что с твоей курткой?
– Ничего, мам.
– Не ври. Это след стрелы. Кто в тебя стрелял?
– Я забыл спросить, как его зовут. Ты же знаешь, мам, я всегда с трудом знакомлюсь с новыми людьми. К тому же этих новых людей было довольно много, – с иронией сказал ее сын.
– Не отворачивайся, Ург! Я отлично вижу, когда ты говоришь неправду. Неужели ты снова брал чужое?
– Всего пару кошельков, мам. Можно сказать, в обоих случаях меня об этом почти попросили.
Женщина всхлипнула:
– Ах, Ург, не оправдывайся! Ты позор для нашей семьи! Ты срезаешь кошельки и позоришь этим свою старую больную мать!
– Но, мам…
– Что «мам»? Умоляю тебя, опомнись. Да, я знаю, я виновата… Я воспитывала тебя одна, возможно, мне не хватало твердости, чтобы сделать из тебя достойного человека. И вот ты вырос вором!
– Мам, снова ты об этом… – простонал Ург. Видно было, что разговор этот ведется не впервые.
Теперь женщина уже не плакала. Голос стал жестким, требовательным.
– Не одергивай меня, кому сказала!.. Ты разобьешь мне сердце! Если не хочешь убить меня, повторяй: «Клянусь хрупким здоровьем своей матери, что больше никогда не прикоснусь к чужому кошельку!» Повторяй!
– …не прикоснусь к чужому кошельку! – неохотно повторил Ург. – Ну, все?
– Нет, не все!.. Я еще не закончила. Повторяй: «Я буду заниматься достойными делами и возьмусь за ум».
– …достойными делами и возьмусь за ум…
– Пусть мать гордится мной и моими поступками.
– Хорошо, что дальше?
– Не перебивай! Повторяй!
– Гордится мной и моими поступками!.. – послушно повторил Ург.
Мать Урга счастливо всхлипнула.
– Спасибо, сынок! Я знала, что ты послушаешься. И теперь последнее! Бросив всю эту дурь с кошельками, я вместе с братьями займусь кражей крупного рогатого скота… – сказала она.
– О нет, мам, только не это! Лучше уж кошельки! Я ненавижу гнать через лес этих чертовых коров! Меня тошнит от их мычания! – простонал Ург.
– А мне плевать, слышишь! Если моего сына пристрелят или вздернут, я хочу знать, что его вздернули из-за серьезных денег, а не из-за жалкого кошелька с горстью меди! Бери пример с братьев! Они уважаемые люди, работают по-крупному, в шайке Дуды Кривого. Разве им легко примириться с тем, что их младший брат несчастный щипач?
– Я не несчастный щипач! Я очень хороший щипач и гениальный форточник…
– …который все время влипает в истории. Если тебя до сих пор не прибили, то лишь моими запуками. Бери пример с братьев! – крикнула мать.
Ург не выдержал. Когда тебе в пример ставят родных братьев, это почему-то особенно невыносимо.
– Да ну, плевал я на них! Если б они хоть драконьи яйца крали, а то перегонять в Пламмельбург коров, угнанных в Арапсе! В Пламмельбурге воровать овец и продавать их в От-И-Тиде. И тут же в От-И-Тиде отбивать табуны коней и перегонять их снова в Арапс! – взорвался он.
– Кобыл охраняют кентавры. Они отлично стреляют!
– Но из лука. А их доспехи не пробить и из арбалета. Нет уж, Дуда Кривой обойдется без меня! – фыркнул Ург.
– Не смей ставить под сомнение храбрость братьев! Они воруют не только скот, – возмутилась мать Урга.
– Ага, я знаю, о чем ты. Один из них утащил у какого-то старикана жену, а теперь не знает, как вернуть ее обратно. Оказалась психопатка да еще с разрядом по метанию тарелок.
– Извинись перед братом! У всех украденных жен первое время случаются истерики… Твой отец тоже когда-то украл меня, – надрывно сказала мать Урга.
– А потом сам сбежал – только его и видели!
– Не береди раны нашей многострадальной семьи! – сурово произнесла мать. – Надеюсь, сегодня ты не ночуешь дома?
– Нет.
– Это хорошо. Ко мне сегодня вечером должен заглянуть дядя Бодуэн, чтобы обсудить пристройку веранды.
– Вы обсуждаете это уже лет пять.
– Ах, Ург! Бедную женщину так просто обмануть, особенно когда речь идет о веранде. А теперь марш! Прежде чем ты снова смоешься, заскочи в лавку – стащи для меня что-нибудь поесть. Только осторожнее, чтобы торговец тебя не заметил, а то он пришлет пару форточников почистить у нас гостиную.
– Разве ты не хотела, чтобы я завязал? – насмешливо спросил Ург.
– Хотела. Но этот торговец ужасный жулик. Не хватало еще, чтобы мы давали ему деньги. А теперь марш отсюда! Ты меня вконец расстроил!
– Хорошо, мам. Я скоро…
Лестница вновь заскрипела. Ург спускался. Таня задумчиво посмотрела на Ягуни:
– Ты слышал? Они тут все такие странные… Никто никому не платит, никто ничему не удивляется… Занятное местечко, не находишь?
– Тыр, Тыр, Тыр… – повторил Ягуни. – Вслушайся в само звучание этого слова! Какая мелодика! Какая выразительность! Больше я ничего не скажу. Я нем, как дохлый водолаз!
Дверь открылась. Из дома выглянул Ург.
– Как вы? Не устали ждать? Я слегка пообщался с мамулей. Братьев, как всегда, нет дома. Сейчас загляну ненадолго в лавку, раздобуду чего-нибудь перекусить мамуле и в путь. Вы как, прошвырнетесь со мной? – спросил он бодро, бросая на них испытующий взгляд.
– Прошвырнемся. Люблю осматривать новые места, – сказала Таня.
Ург с облегчением вздохнул. Таня поняла, что он догадывается, какую услугу оказали ему стены дома, и благодарен им за такт.
– Короткий инструктаж… – сказал он. – Если у нас в Тыре детишки будут к вам на руки проситься, не берите! А если целая толпа малышни окружит – сразу прорывайтесь куда глаза глядят. Если собьете кого с ног – ничего.
– А если они совсем маленькие? – поинтересовался Ягуни.
– У нас и карапузы работают. Я, короче, предупредил. И если маленькая девочка с ромашкой подойдет и будет застенчиво лимонадом угощать – тоже не пейте. Это моя двоюродная сестра, она на клофелин лохов разводит, – проворчал Ург.
Он знал, о чем говорил. Едва они вышли на площадь, как к ним, откуда ни возьмись, точно воробьи на корку хлеба, кинулись ребятишки и облепили их со всех сторон. Их было по меньшей мере несколько дюжин. Самому старшему на вид лет восемь. Младшие были примотаны платками к спинам девочек. Ург без всяких церемоний разогнал их, но после, сжалившись, все же кинул им пару монет. Монеты растаяли, не долетев до земли. Когда детишки разбежались, Ург обнаружил, что у него исчезла серебряная пряжка с пояса. У Ягуни разрезали сумку, а Таня заметила, что в замке футляра от контрабаса торчит сломанная отмычка.
– Совершенствуется народ! Хорошая смена подрастает, не какие-нибудь там скотокрады! – с гордостью сказал Ург.
Хотя он не пояснил, что он имел в виду, Таня отлично его поняла. Ург продолжал давний спор с братьями. Вскоре они оказались у поселковой лавки.
