лучше, попроси маму и
Zia Джаду.
Я быстро киваю.
— Обязательно.
Армани бросает записку на кухонный стол и, снова взяв меня за руку, выводит из дома.
Я замечаю, как он насторожен, пока мы идем в кафе, и ненавижу, что глупый шутник испортил нам утро.
Когда мы садимся за столик, я ловлю обеспокоенный взгляд Армани и говорю:
— Постарайся забыть об этом, любовь моя. Давай насладимся нашим завтраком.
Он заметно расслабляется и улыбается мне, но беспокойство все еще читается в его остром взгляде.
Глава 32
Армани
Я уже месяц как вернулся на работу и, наконец, начинаю осваиваться на новой должности.
Франко, боссу, которому я подчиняюсь, за шестьдесят, и он пару раз бывал в этом районе. У него покладистый характер, так что мы ладим.
Вместо того чтобы быть силовиком, каким я был до обучения в Святом Монархе, теперь я контролирую все грузы, прибывающие и покидающие северную часть Италии.
Здесь не так много экшена, и я больше путешествую, а это значит, что иногда мне приходится оставлять Тиану дома одну на пару дней.
Она ни разу не пожаловалась, и, видя счастье на ее лице всякий раз, когда я возвращаюсь домой, оправдывает все это.
Это временно. Я буду надрывать задницу ради следующего повышения, которое поставит меня во главе силовиков.
Мой телефон жужжит, и, проверив устройство, я вижу сообщение от Тианы. Она прислала мне фотографию, на которой она, мама и Zia Джада пекут на нашей кухне.
Веселюсь с мамой и Zia Джадой, но скучаю по тебе.
Я быстро отвечаю, что тоже скучаю по ней, затем убираю телефон и проверяю расписание на ближайшие десять дней. Проверяю, что ни один маршрут не был забронирован дважды. Это контрмера, которую мы принимаем, чтобы в случае перекрытия дороги не потерять больше одного грузовика.
Я проверяю, кто будет водителем следующей партии, перевозящей оружие и фальшивые деньги в остальную Европу.
Мой телефон начинает звонить, и, увидев мамино имя, я хмурюсь.
— Ciao17, мама?
— Для Тианы доставили посылку. Это красивый набор сережек. Она так расстроилась, что выбросила все в мусорное ведро, — шепчет мама, отчего мне кажется, что она прячется, пока звонит, чтобы Тиана ничего не узнала.
Cristo.
— Оставь посылку и записку. Я хочу увидеть ее, когда вернусь домой.
— Va bene18, — отвечает она обеспокоенным тоном.
— Grazie, мама. Я зайду после работы.
Мы заканчиваем разговор, и как я, блять, ни стараюсь, не могу сосредоточиться на работе. Встав, я иду в офис Франко.
— Эй, мне нужно домой. Я приду завтра рано утром, чтобы компенсировать время отсутствия на работе.
Франко бросает на меня обеспокоенный взгляд.
— Все в порядке?
— Да. Какой-то мудак присылает подарки моей жене. Мне нужно проверить, все ли с ней в порядке.
Он издает смешок.
— Уверен, с ней все в порядке. Моя бывшая жена втирала мне это дерьмо, пока я не убил ее любовника и не оставил ее без гроша.
— Молодец, — говорю я. — Я убью этого ублюдка, когда он попадется мне в руки.
— Удачи.
Выйдя из здания, я сажусь в машину и еду из Тревизо19 туда, где всегда паркую свою машину. Пятидесятиминутная поездка испытывает мое гребаное терпение, и я начинаю представлять все способы, которыми убью того, кто присылает подарки моей жене.
Я, блять, отрежу ему член, кусок за куском, и скормлю его ублюдку.
Привяжу к нему ведро с крысами и буду смотреть, как они прогрызают ему кишки.
Нет.
Я закопаю этого ублюдка живьем и положу в гроб с ним камеру, чтобы наблюдать, как он ссыт и срет, пока задыхается.
Останавливаюсь на своем зарезервированном месте на парковке Piazzale Roma, выхожу и иду пешком до района, где сажусь на трамвай до Венеции. Дорога занимает всего десять минут, но кажется, что прошел целый час.
Когда я вхожу в дом матери, мне с трудом удается держать себя в руках.
— Мама, — кричу я, направляясь на кухню.
Она спешит ко мне, на ее лице написано беспокойство.
— Пойдем. Я отнесла это в свою спальню.
Вторгаясь в ее личное пространство, мой взгляд останавливается на коробке, которая лежит на ее кровати. Я срываю крышку и вижу коробку поменьше, уютно устроившуюся на ложе из лепестков роз.
Я беру ее в руки, открываю и смотрю на бриллиантовые серьги, которые запросто могут стоить больше двух тысяч евро.
Что на самом деле за херня?
Я бросаю украшения в коробку и беру записку.
Моей милой Тиане,
Я все еще не могу поверить, что наконец-то смог заняться с тобой любовью.
То, как ты стонала, пока я наполнял тебя снова и снова, навсегда останется моим любимым звуком.
Надень серьги, когда мы встретимся в следующий раз.
Только серьги.
Я хочу, чтобы ты была голой и лежала на моей кровати, как только этот ублюдок уйдет на работу.
ХХХ
Твоя единственная и неповторимая любовь.
Я комкаю записку в кулаке и краснею. Мое дыхание учащается, и когда мама пытается положить руку мне на спину, я отстраняюсь от нее.
— Дай мне пространство, — рычу я.
— Армани, — шепчет она. — Этого не может быть. Ведь так? — Я слышу, как дрожит ее голос.
— Я не знаю, что это. — Ярость пылает в моем голосе, когда я смотрю на маму.
— Тиана…
— Не говори этого, — огрызаюсь я. Я отчаянно втягиваю воздух. — Тиана ничего не делала.
Она бы этого не сделала.
На лице мамы появляется замешательство.
— Но?
— Это гребаная дурацкая шутка, мам. Вот и все. — Я сажусь на кровать и бросаю записку в коробку, пытаясь восстановить контроль над своим нравом.
Мне нужно подумать.
Что, блять, происходит?
Закрыв лицо руками, я сосредотачиваюсь на своем дыхании, и когда начинаю успокаиваться, то могу мыслить более рационально.
Я отправлю посылку и записку в Академию Святого Монаха и попрошу их проверить ее на отпечатки пальцев. Я выясню, кто за этим стоит, и убью их к чертовой матери.
Теперь, когда у меня есть план, я встаю и заключаю свою обеспокоенную мать в объятия.
— Ни о чем не беспокойся. Я позабочусь об этом дерьме.
— Я не хочу, чтобы ты страдал так же, как я, — шмыгает она носом.
Как она страдала, когда мой отец трахал все, что попадалось на глаза. Это разбило ей сердце.
— Тиана верна мне, — говорю я с уверенностью в голосе.
Мама отстраняется и кивает.
— Делай то, что должен. Я просто не хочу, чтобы тебе причинили боль.
Я обхватываю ее щеку и наклоняюсь.
— Мне
