идет?
— Странно, я был уверен, что между нами связь, — пробормотал Сережка, снова впадая в апатию. — Всё время картинки видел. Будто плывем мы с ним и Джим ко мне всегда прижимается, защиты ищет и поддержки.
— Ты плавать не умеешь, — напомнил я.
— Ты — злой. — Серега погрустнел.
— А на Пальму среагирует?
— Это же мальчик!
— А ты попробуй! — Я просто так сказал, чтоб новобранца подбодрить, а тот сразу крикнул:
— Пальма! Сюда иди!
Червяк засвистел протестующе, потом начал всхлипывать и неожиданно пополз в нашу сторону. Я окаменел. В двух метрах детеныш замер и из боевой стойки, стал опускаться на пол, сворачиваясь кольцом.
Серега задышал.
— Как ты понял, что это девочка?
— Тоже картинки видел, — признался я: хотя не видел я никаких картинок и не плавал с драконами. Зато от других видений голова иногда разрывалась.
— Теперь возьмем? — шепотом спросил паренек.
— Нет, — так же тихо ответил я.
— Но почему? Она ведь разумная.
— И дикая, — добавил я. — Пускай дома остается.
Мой напарник всхлипнул и разрыдался в полный голос. Я мог поклясться, что Пальма, очнувшись от сна, вторила ему в унисон, тихонько подвывая, таращась на нас пустыми глазницами. Жуть. Надо выбираться, пока силы остались. Я перестал разглядывать склизкий череп, обтянутый нежной кожей и покосился в глубокий туннель, спрашивая, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Интересно, куда ведет?
Сережка и Пальма замолчали, обрывая высокие нотки на одной ноте.
— Не знаю, — признался новобранец. Червяк медленно поднимался вертикально и суетливо дергал передними лапками. Может жестами отвечал на вопрос? Или показывала, что с нами сделает, когда подрастет?
— Это был риторический вопрос, — пояснил я, не сводя взгляда с дикого хищника. Не по нутро мне такое соседство. Что-то беспокойно.
— Я понял! Хочешь, сходи, проверь. Я тебя с Пальмой здесь подожду.
Я с недоверием посмотрел на рядового.
— Да, ты не переживай! Меня рядом с Пальмой никто не тронет!
— Да я за тебя переживаю, а не за других. Как бы тебя Пальма не съела.
— Вечно ты о плохом! Как ты живешь? Одно плохое видишь и сплошной негатив! Зачем ей меня есть? Мы же друзья!
— Это ты так думаешь, — вздохнул я. — Идем.
— И Пальму возьмем?
— Серега, вот посмотришь, она с нами не пойдет. Сама не пойдет, как бы ты ее не звал и не упрашивал. Пальма — дикое животное, оно независимое, гордое и совершенно недружелюбное.
Серега покивал, выслушивая меня, а потом свистнул и гадина поползла за нами следом, соблюдая выбранную дистанцию в пару метров.
Я не верил. Оглядывался часто, бросая впереди себя фосфорические палочки. Рядовой молчал, гордо задрав голову: явно чувствовал себя дрессировщиком или укротителем. Пальма сопела, ползла и, как пылесос, собирала в себя старые разбитые кости. Медленно шамкала их в беззубом рту и горестно вздыхала, выплевывая, чтобы набрать новых.
Туннель старый саам знатный прорыл: черный зев уходил глубоко в землю. Мы шли не пригибаясь. Разбитые блоки стен маяка, сменились влажным камнем.
— Витя, а у тебя дети есть?
Я даже остановился, когда прозвучал вопрос. Признаться, застал меня в врасплох. Откуда Серега узнал, о чем я тревожился в последнее время?
— Нет.
— Что? И жены нет?
— Представляешь: нет. — Мы зашагали дальше. Я что-то занервничал, уходя в себя от мыслей. И, когда Пальма зачавкала — подпрыгнул на месте. Неужели проворонил? Нет. Серега шагал рядом и выглядел вполне здоровым, хоть, и смертельно уставшим. И его совершенно не портил лоскут драконьей кожи на лбу.
— Невеста есть, — сжалился я над ним, добавляя через паузу, — из местных.
Думал смеяться начнет, а он протянул уважительно:
— Они красивые. — И ничего не стал говорить про шкуры и про то, что они без вилок мясо едят.
Я не мог ни согласиться, кивнул.
— Может родит, — осторожно сказал я. — Если получится. Говорят, дети от двух цивилизаций необычные рождаются. Об этом и Прохорович говорил, что скоро кровь так смешается, что станет непонятно: кто местный, а кто со звезд. Но это фантастика. Будущая цивилизация — дети солдат, подумать только! Ничего не получится. Бредово звучит.
— Получится, — шмыгнул рядовой носом и положил мне, как старший брат руку на плечо, успокаивая. Я даже проникся моментом, а потом вспомнил, что Серега лет на десять младше меня и скинул руку. Тот и не заметил, продолжил:
— А у нее подруги нет?
Начинается: вечный вопрос.
— Нет. Только муж, — я задумался и добавил, — и мама.
Серега ожил. Медленно повернул голову и посмотрел на меня выпуклыми стеклянными глазами. Только сейчас я заметил, что правое ухо у пацана половинчатое и запеклось от крови. Содрал, наверное, когда падал с потолка.
— И, что ты станешь делать?
— С мамой? — попытался я увильнуть от ответа.
— С мужем.
— Пускай живет один. У нас же любовь. Ребенок будет. Я ее домой заберу.
— То есть, — Сережка остановился. — Значит тебе можно ее домой забрать, а мне Пальму нельзя?
Я покачал головой. Досчитал про себя до десяти. Выпустил пар.
— Понимаешь Серега. Моя невеста еще может поправиться килограмм на пятьдесят и то, лет через сорок. А твоя Пальма наберет вес в тон пять, ближайшие пару лет, и вырастет еще метров на десять. Улавливаешь?
— Конечно.
— Слава Титанам, — прошептал я и зашагал дальше.
— И это вся проблема? — в спину спросил меня пехотинец. Я вжал голову в плечи и не ответил.
Узкие щели и дыры, я игнорировал — дракон в такие бы не пролез. Туннель закончился двумя заполненными мутной водой колодцами. Находились они в противоположных сторонах. Я осветил каждый. Потрогал зачем-то воду и, замер, не зная, что предпринять дальше.
17.1
— Тупик? — безразлично спросил меня Сережка.
— Нет.
— Разве? Дальше идти некуда.
