Original Message-----
From:Мэй
Sent: Sunday, January 3 , 2025 19.25 РМ
To:Минато
Subject: Re [80]: ожиданиевечность
«Ну, что я чуть-чуть поработаю. Напоследок».
Погода портилась, и я отменил бронь на вторую половину суток в отеле. Мне не хотелось быть там без Мэй. Ветер гнал тучи и шел снег. Акари задерживалась на работе и сказала, что не сможет заехать за мной.
Я решил пройти пешком. Оставался бар, но после того сна, где я видел в нем Мэй, мне не хотелось идти туда.
Я вышел из нашей, горящей светом башни и пошел по улице. Вдруг, на противоположной стороне меня привлекла витрина. Магазинчик выглядел волшебным гротом, украшенный плющем и живыми цветами. Моего портрета сегодня в там не было, зато была картина – «Девушка и белый единорог». Тело животного было создано из белых хризантем. Рог из золотых и желтых. Девушка гладила его наклоненную голову, и платье ее было сделано из голубых, как небо хризантем.
Руки и лицо были сделаны из тончайших лепестков роз, и картина была прекрасна.
Она была соразмерна, и цвета были подобраны так, что зритель оказывался в этом красивом мире. Я почувствовал в себе злость.
Я не придал значения, но сегодня носил именно тот одеколон, который так нравился Ямамото. Я вошел в лавку и обомлел. Она сделала из обычного цветочного магазина подобие райского сада. Появились журчащие фонтанчики и хризантемы жили в своей естественной среде. Свет давали особые фонарики со стеклами, из которых лился свет разных цветов.
Ямамото отложила книгу. Это была книга с картинками про цветы. Про красивые цветы, названия которых я не знал.
В моей душе росла злость на себя, на Мэй и на Ямамото. Ямамото улыбнулась, и я захотел, чтобы эта улыбка была стерта с ее лица. Она была прекрасна. С ее лица сошла грусть и лицо налилось каким-то светлым сиянием. Она сделала коррекцию бровей, новую прическу. В движениях появилась плавность и загадочность.
Она встала и поклонилась мне. Но этого было мало. Я подошел и грубо сдернул с нее блузку. Пуговицы отлетели, обнажив белье и приятности. Я сжал в руках одну из них. Ямамото покорно улыбалась мне и ее ноздри поднимались чаще. Я сжал сильнее. Ямамото улыбалась и зубы ее были ровны и прелестны.
Я не сдержался и ударил ее по щеке. Моя рука оставила след, но мне это нравилось. Я опустил девушку на колени. И она покорно приняла свою участь.
Я был жесток, и она несколько раз пыталась освободиться. Но я не прекращал, только давая ей время, чтобы она не задохнулась.
Она смотрела на меня с такой нежностью и любовью, что я не выдержал. Я повернул ее, а она хотела прикрыть себя, свой живот, начав говорить, что она не может сейчас туда.
Я был настойчив и не хотел ничего слушать. И она предложила альтернативу. Сама направив рукой в нужном направлении. Ямамото было больно, и она несколько раз вскрикивала. Но приняла то, что я с ней делал.
Одежда была моя испачкана. Но я был зол и не думал, как объясню Акари этот факт.
Я еще раз оглядел магазин. Я прошел за прилавок. В подсобку вела дверь, и я открыл ее ногой. Там была скромная постель и маленький алтарь, на котором стоял рисунок. Там был изображен единорог, Ямамото и я.
Я вошел туда, грубо отодвинув хозяйку. Взял рисунок и дал его ей. Я приказал порвать его и не рисовать меня больше. Она пыталась отвести взгляд, но я взял ее за подбородок и заставил не отводить взгляда от меня.
Я чувствовал, ее слезы и хотел насладиться ими до капли.
Она не рыдала, и разорвала рисунок на мелкие клочки.
Я так и вижу ее. В порванной блузке, с маленькими клочками бумаги под ногами. И слезинкой, текущей по щеке. Потом порвав рисунок она встала, прикрыв рукой свой живот.
Я не чувствовал стыда. Я чувствовал свое право. Право убивать красоту. Но после этого я успокоился, словно какой-то дух вышел из меня.
Я вытер ее слезу, и Ямамото приняла эту ласку так, как Мэй не приняла от меня ни деньги, ни стихи, ни портрет, ни меня самого.
Ямамото тихо взяла мою руку в свои ладони и поцеловала ее.
Я отдернул руку. И приказал все убрать. Достал телефон и перевел какую-то небольшую сумму денег, тысяч наверно 70-80.
И вышел. Ветер усилился.
На телефон пришло оповещение о шторме. Я поймал машину-такси, и она привезла меня домой. Акари еще не было, и в лифте я заметил грязь на брюках и рубашке. Костюм был не новый, и я без снял его и отложил в химчистку.
Залез в душ и переоделся. Заказывать ничего не хотелось, и я сготовил для Акари ужин. И к тому моменту, когда она приехала, он был готов.
Это был европейский рецепт. Пюре с бефстрогановом, украшенном веточкой свежей зелени. Я подал его Акари на деревянном подносе.
Она поцеловала меня. И мы сели ужинать.
По телевизору показывали шторм и вырываемые с корнем деревья.
Я обнимал Акари, и ее тело вдруг показалось мне желанным.
Но Акари отняла мою руку от груди и тихо сказала:
«Милый, мне кажется, у нас будет малыш».
Я сказал, что еще рано, что она не может знать, но в глубине души я понял, что только она и может об этом знать, и только у нее есть право знать об этом.
И я поверил, что моя молитва была услышана. Благословенный ребенок родится у нас с Акари.
Но тут же промелькнула мысль, что это
