— На нем был ошейник, скрывающий сущность.
— Анга'улайри?[14] Ты уверена, сестра?
— Я не самая сильная магиня, но прочесть ауру смертного могу легко. Так вот, ни ауру раба, ни ауру его хозяина я увидеть не смогла. Сэмуэль что-то рассмотрел, но не смог объяснить, что именно.
Сарат продолжал ходить по комнате, полностью уйдя в свои мысли. Знахарка молча пила чай, глядя на красную звезду, сияющую на небосклоне.
— Пока не стоит забивать голову малолетними рабами. Что ты предпримешь с подругой Сэмуэля? — гость оседлал стул и положил подбородок поверх сложенных на спинке кистей рук. Сейчас он очень напоминал того юного и задиристого эльфа, каким помнила его Сагресса.
— Через несколько дней ярмарка. Сюда съедутся купцы и наемники со всего Приграничья. Гельтруда давно изнывает от тоски, в отличие от Сэмуэля, ей нечем заняться. Думаю, я смогу подтолкнуть ее к определенным действиям, например, к далекому и опасному путешествию…
* * *
На следующее утро после возвращения из Дубеньчиков рэквау в сопровождении раба покинули село. Вечером накануне Сотеки по приказу брата привязал Кейко к столбу в конюшне, сдернул с него рубаху и задал вопрос:
— Знаешь за что?
— Да, милорд, — прошептал раб сдавленным от слез голосом.
Было очень страшно.
— Брат слишком разгневан, чтобы самому наказать ослушавшегося раба. Он приговорил тебя к пяти ударам к'тошем[15], но потом смилостивился, сократив экзекуцию до трех ударов. Возможно, что лишение тебя болтливого языка было бы милосерднее.
Больше он не разговаривал. Свистнул к'тош и на солому брызнули первые тяжелые капли крови. Сотеки бил профессионально, каждым ударом рассекая кожу до мяса. Никогда еще Кейко так не кричал. После второго удара от нестерпимой боли глаза подростка закатились, и он начал проваливаться в темное ничто. Но белокосый не позволил мальчишке уйди в спасительное забытье. Он провел над головой подкидыша рукой, и уплывающее сознание, сделав рывок, вернулось обратно.
— Не так просто, дитя. Ты должен почувствовать всю полноту и неотвратимость наказания.
Ровный, спокойный голос привел Кейко в еще больший ужас. Он заплакал, забился, но ремни крепко обхватывали лодыжки и шею.
— Простите меня, милорд! Я больше никогда-никогда не буду произносить ваших имен! — подкидышу казалось, что он кричит, но на самом деле его голос звучал чуть слышно.
Сотеки не ответил. Слегка заведя руку назад, он резко ударил по окровавленной худой спине.
Очнулся Кейко на ворохе соломы, лежа на животе. Спину жгло так, что подкидыш заорал и попытался вскочить на ноги. Но что-то тяжелое придавило его голову и ноги к колючей соломе, не давая возможности пошевелиться.
— Не дергайся, — голос милорда Сотеки был холоден и равнодушен, — я смазал раны специальной настойкой на баярде, к утру не останется даже шрамов. Раз решил стать мужчиной — терпи. И запомни — сегодня был последний раз, когда ты избежал серьезного наказания, раб.
Боль прошла так же резко, как и началась, и Кейко с облегчением провалился в исцеляющий сон. Сотеки задумчиво постоял над спящим мальчишкой, хмыкнул и произнес в темноту:
— А если бы дитя не выдержало? Мне было очень непросто сдерживать удар, да и исцеление весьма болезненная штука.
Из темноты неслышным призраком выскользнул Артуари.
— Тогда одной тварью на свете стало бы меньше. Представляю, как бы бесновалась некра, увидь она это. — Артуари небрежно махнул кистью в сторону спящего Кейко. — Эта девчонка пырнула меня в живот только из-за того, что я оказался рабовладельцем. Знаешь, я был уверен, что у нее не хватит решительности напасть на меня. На ауре некры не было крови.
— Ты постоянно об этом вспоминаешь. Никак не можешь забыть, — в голосе Тени прозвучала легкая усмешка.
— Не могу, — зло ответил Артуари.
— Почему ты решил, что она некра? Маг смерти с чистой аурой…
— Только такие, как она, могут себе позволить открыто носить на шее символы своего искусства. Даже на ее одежде изображения обрядов смерти выполнены с огромным талантом — это во-вторых, а в-третьих, я почувствовал в ней родственную энергию. Запах смерти, открытой могилы и чего-то хорошо знакомого, но забытого. А те крохи магии, которые мне доступны, берут свое начало в магии крови и тлена. Только поэтому, брат, она и осталась жива. Она и те, кого эта странная девка защищала.
— Когда ты понял, что Кейко…
— Когда брал кровь. А ты? — перебил Артуари брата с легким любопытством в голосе.
— Сегодня, когда обрабатывал настойкой спину. Почему ты мне не сказал?
— Так интереснее. Ты бы согласился заменить меня, если бы знал правду? — оскалился старший принц.
— Нет.
— Я благодарен тебе, ты же знаешь, в таком состоянии я запорол бы дитя насмерть.
— Знаю, только поэтому и согласился. Уходим завтра на рассвете?
— Да. Я купил карты у приезжего купца. Хочу заметить — неплохие карты. Сегодня последняя ночь в этом болоте, Тень. Нужно использовать ее с приятной выгодой для себя, — Артуари плотоядно облизнулся.
— А с этим что? — Сотеки мягко коснулся кончиком сапога ноги спящего подростка. — Оставим?
Артуари молчал, глядя на виднеющееся сквозь ворота конюшни, небо.
— Ты заметил, что и здесь видна Элен Агар[16]?
— Здесь она ярче и ближе.
— Раба возьмем с собой. Его кровь — ценное приобретение.
— Согласен. Только в следующий раз наказывать своего раба будешь сам. Я воин, а не палач.
— Следующего раза не будет, Тень. Поверь мне, ему хватит этого урока на всю жизнь. Как и мне, — добавил он тише.
Артуари дождался, когда брат выйдет из конюшни, снял висящую на перекладине попону и, набросив ее на спящего Кейко, неслышной тенью растворился в темноте.
Глава 8. В которой Сэм выполняет данное корчмарю обещание, а Арина получает урок географии и принимает сложное решение
Парень с гитарой по полю бродил,Случайно на мину ногой угодил.Долго гитара стонала и пела —Нефиг по полю шататься без дела.
Шумит, звенит, играет на дудках и поет приграничная ярмарка. Крики, гвалт, смех, мычание коров и ржание лошадей. Яркие платки на бабах, пестрые ленты в волосах деревенских девчат. Задиристые парни в новых рубахах заигрывают с местными красавицами, на них свысока поглядывают строгие наемники, обвешанные оружием, зная, кому в итоге достанется все внимание девчат. Солидные купцы с хитрыми глазами, крестьяне в домотканых армяках и вездесущие босые детишки, с радостными криками снующие вокруг неторопливо торгующихся родителей. Важно проплывают сквозь толпу купчихи в нарядных платьях, внимательно осматривая выставленные на продажу товары. А посмотреть есть на что. Прямо на земле расстелены доски, покрытые грудами цветных лент, отрезами ткани, бусами, колечками, платками, глиняной и медной посудой, сапогами, лаптями, готовыми платьями и рубахами. Тут же рядом кузнецы выложили свои изделия, Арина заметила Бороду, который покупал гвозди. По рядам сновали деловитые хозяйки, придирчиво выбирая кухонную утварь: ухваты, ножи, сковороды и множество нужных в хозяйстве вещей. Детишки, возглавляемые любопытной Шунькой, окружили большой отрез полотна, на котором были выложены игрушки. Деревянные лодочки и кареты, игрушечные мечи, фигурки животных, петушки и курочки, куклы с нарисованными лицами в длинных платьях. Дети с восторгом рассматривают каждую игрушку, беря их в руки с разрешения худого улыбчивого продавца, иногда и просто так, без спросу, с опаской поглядывая на купца. Шунька с открытым ртом благоговейно гладила деревянную куклу с длинным носом, красными щеками и нитяными желтыми волосами. На кукле было ярко-желтое платье, казавшееся девочке кусочком Божини, застывшей в ткани.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
