— Брось.
Фарид неуклюже берёт ее руку и слегка сжимает в своей.
— Я же просто по-дружески.
Зайтун задумывается. Что-то происходит внутри сознания чего она не может понять. То-ли дрожь, то-ли теплота пробегают по всему телу. Она хочет отнять руку, но не может. Чувства перекрывают желание. Они стоят под уличными фонарями скрытые от посторонних глаз силуэтом стены.
— Уверен, что всё равно не заснешь. — Добавляет он шепотом наконец уловив момент когда она поднимает взгляд. — А так хоть посмотрим пару боёв и поужинаем.
Его глаза не врут. Он просто хочет поговорить с ней в дружеской обстановке. Объяснить всё и возможно признаться в чём-то.
— Ну ладно.
А ей хочется еще немного побыть с ним. Странное желание. Но после всего что произошло она начинает чувствовать притяжение между собой и этим грубоватым человеком.
37
Зайнаб заснула прямо на столе, рядом с нетронутым ужином. Женщине снится как за ее дочерью гонятся два больших, кровожадных псов. Но она не одна, с этим бандитом. Они бегут вместе не оборачиваясь на ее крики. Пробегают улицу и исчезают.
— О господи! Просыпается в холодном поту. На часах пол второго. — Где же она? — Произносит хватаясь за голову. Но вдруг ее настигают совершенно новые мысли. — А что если он совратил ее? О Господи!
Бежит за телефоном и набирает горячую клавишу. Гудки равномерно проносятся через пустую линию, но Зайтун не слышит глухой вибрации. Они с Фаридом сидят в столовой и импульсивно обсуждают последний бой между Хумо и Лейли.
— Она грамотно защищает нападение. Однако серия ударов по корпусу все же заставили ее упасть на канаты.
— Это ничего не значит по сравнению с тем как она мощно выбивает левой, я то знаю.
— И пропускает град ударов?
— У нее довольно хитрый способ давать соперникам почувствовать временную силу. Ты же видела восьмой раунд.
— Не из приятных.
— А теперь сравни с седьмым. Почти две минуты она притворялась выдохшей. Но на самом деле она успокаивала горящие руки.
Зайтун доедает макароны оставленные экономкой и убирает тарелки.
— Давай свою.
— Не надо, Бону сама помоет.
— Оставлять тарелки грязными на ночь не из лучших привычек.
— А ты видимо чистюля.
— Можно и так сказать. Когда-нибудь я приглашу тебя на обед и ты сам увидишь какой у меня порядок.
Фарид улыбаясь принимает чистую тарелку, чтобы вытереть.
— Как ты думаешь, смогу ли я завтра отстоять хотя-бы пять раундов?
С лица Фарида сползает улыбка.
— Я не знал, что ты оцениваешь себя на таком низком уровне.
— Но ты же сам видел как она бьется.
— Ты выиграла спарринг с Мустафо, а он не из слизней. Так что все будет отлично.
— Если честно я не уверена.
Фарид хочет обнять ее, но не решаясь чешет затылок.
— Пойдем я покажу тебе еще один бой.
— С кем?
— Мой бой.
Зайтун удивленно смотрит на него. В комнате на полу все еще лежат их недоеденные орешки. Проходит за ним и садится.
Фарид ставит в проигрыватель диск с надписью "Последний бой" и нажимает на старт.
Диск вычитывается и начинает с душераздирающем воплем тяжелого рока.
— Сукин сын выбрал точную музыку.
Зайтун завороженно смотрит как страшный громила выходит на ринг.
Комментатор растягивая первые буквы срывающимся криком.
И Гани выходит первым на ринг. Вместе со своим легендарным тренерам Хомидом. У Фарида на счету уже три пояса, но сможет ли он сегодня устоять перед восходящей звездой арены Гани Рахими, обладателем астрономически мощного удара.
— Хотя подготовка Гани имеет свои особенности, — вступает другой комментатор, — против Фарида почти ни у кого не остается шанса выиграть. Его тренер Шерали называет это тренировкой кровавого матадора, а значит этот спортсмен сможет уклоняться даже от самого огненного быка.
- Все правильно подмечено. Наш юный Фарид за короткое время покорил сам пик Олимпа за что и получил прозвище "Раъд", что означает гром.
Зайтун в ужасе поворачивает взгляд.
— Мне обязательно это смотреть?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Фарид прокручивает свой выход и останавливается в начале первого раунда.
— И сразу видно что Гани настоящая пуля. — Надрывается комментатор. — Он бьет Фарида в самый центр подбородка так агрессивно что тот не успев уклониться падает на канаты.
Зайтун вздрагивает. Фарид ставит на паузу.
— Видишь, что такое настоящая скорость. Я до него считал себя вполне натренированным боксером, но в тот день на ринге понял, что ошибался. И ты помни что скорость одна из важнейших пунктов, если хочешь выиграть.
Плеер включается, комментатор продолжает растягивать буквы: — И Фарид хватает Гани! Рефери разминает их. Но вот неожиданность. Великолепный мощный хук влетает в глаз Гани!
Плеер снова останавливается.
— А это называется смекалка. Если бы я в тот день не включил мозги, то лежал бы на полу уже через пять минут. Однако я сразу понял какая у него скорость и набрал тот же темп.
Плеер снова включается.
— Фарид наступает непрерывными двойками в корпус. И оправдает ожидания! Трехкратный чемпион избивает молниеносную пулю.
Плеер перематывается вперед: — И конец двенадцатого раунда! Гани и Фарид явно изнемогают от боли. И судя по их окровавленным лицам судьи расходятся в мнениях. Плеер встает на стоп. Зайтун вопросительно смотрит на него.
— Не люблю смотреть концовки. Отвечает Фарид и вынимает диск.
— Но ты победил!
— Не отрицаю. Этот бой в корне изменил мой взгляд не только на мир но и на бокс. Я понял что физическая сила только полдела. А для победы важно иметь внутреннюю силу. Ту которую ты бы мог освободить в нужный момент и только после дополнить физической силу.
Зайтун смотрит на его застывшую руку над виском и задумчиво произносит.
— Тебе сложно просматривать конец?
Фарид откидывается на ножку кресла.
— Как тебе объяснить. Понимаешь я могу смотреть концовку лишь при одном случае когда пойму что снова хочу этим заниматься. А все это теперь мне кажется нереальным.
— Было больно? Я… я хочу сказать каково это.
— Лучше не спрашивай. Потому-что я все равно не найду всех нужных слов для ответа. Скорее это невозможно.
— Значит больно.
— Хотя я бы не сказал так. Но не знаю видимо судьба решила проверить меня на прочность. Только я не пойму почему именно там на ринге. Разве нельзя было где нибудь в другом месте. Например в спортзале или в душевой. Черт возьми я же мог упасть где-нибудь в другом месте.
— Жизнь сложная штука, не нам судить о ней.
— Может ты и права.
— Просто тот бой был (мне даже смешно это сказать) поучительным. С первой минуты я понял что справлюсь. Я был в два раза сильнее него хотя на два раза медленней. В два раза сдержанней. Он же был безбашенный, не умел даже управлять своим гневом и быстро уставал. Одним словом бой был у меня в кармане если бы не чертов инсульт.
— Не говори так.
— Ну да я теперь не имею право даже злится. Малейшие проявление агрессии и тело начинает разбиваться на кусочки. Знаешь я никому не говорил, но кажется эта чертова болезнь мое наказание.
— За что?
— За прошлые грехи.
— Я понимаю. У нас, у всех есть свои скелеты в шкафу.
— Не думаю что у такой, как ты может быть тяжкий грех вроде моего.
— Вполне и может. Помнишь я говорила что не надену черные перчатки.
— А как же. Ты еще сказала что эта фобия, последствие страшного землетрясения.
— На самом деле у меня нет никакой фобии. Это все отговорки, чтобы не вспоминать прошлое.
— В нем есть что-то ужасное?
— Понимаешь, после того как я очнулась мое сознание подчистую отказалось вспоминать что-либо. И я бы смогла если бы не одна деталь. Я никогда никому не говорила об этом, но в тот момент когда моего друга задавило цементом, в его руке была бумажка с изображением маленького черного феникса. Это было невыносимо больно видеть как он исчезает под камнями, а этот кусочек бумаги с черным рисунком остается на виду под тусклым тоненьким лучом света. Как будто чей-то глаз смотрел на меня из всей гущи пыли и грязи говоря вот видишь ты виновата во всем. Ведь это я предложила туда пойти. Понимаешь я, а не кто-то другой. А он не хотел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
