— И ты не послал ее к черту после этого?
— Мне был нужен этот остров для тебя… и для наших детей.
Джули выскользнула из его рук и подошла к окну, стиснув в руках пояс от своего халата. Ее буквально колотило от вероломства мачехи, и, с трудом взяв себя в руки, она рассказала Саймону о беседе с Гизелой непосредственно после свадьбы.
— Боже мой! Эта хитрая маленькая… Он проглотил оскорбительный эпитет, и Джули услышала, как он заскрежетал зубами.
Когда он поднялся с кресла, то был в такой ярости, что Джули испугалась: если она не остановит его сейчас, то Саймон совершит какой-нибудь необдуманный поступок.
— Я знаю… она дьявол, Саймон. Но, пожалуйста, не делай ничего сгоряча. Я прошу тебя, дорогой, ведь все уже позади.
— И ты собираешься позволить ей удрать с добычей? Будь я проклят, если разрешу ей сделать это! Когда я разберусь с ней, она пожалеет, что вообще родилась на свет!
Джули никогда не видела его в таком состоянии: глаза, горящие от гнева, руки, судорожно сжатые в кулаки, он был готов к отмщению. Вздрогнув от мрачных мыслей, промелькнувших в ее голове, она стремительно бросилась к нему и крепко обняла мужа.
— Саймон… пожалуйста, успокойся, забудем о ней, — умоляла Джули.
На мгновение ей показалось, что он вырвется из ее рук. Потом она почувствовала, что он глубоко вздохнул и, как ребенок, которого обидели, уткнулся ей в шею.
— Как ты могла поверить в такую отъявленную фабрикацию? — наконец тихо проговорил он.
— У нее это прозвучало достаточно убедительно и объясняло, почему ты был таким… непохожим на влюбленного.
— Что ты знаешь о влюбленных и о том, как они выглядят? — засмеялся он.
— Я читала в книгах.
Саймон приподнял ее подбородок.
— Если ты чувствовала, что я не решаюсь приблизиться к тебе, почему не поощрила меня? — поинтересовался он. — Кстати, я все еще не в состоянии понять: если ты любила меня, то зачем вела себя так, будто тебе противен даже мой вид?
— Мне казалось, я не вынесу… твоего притворства, — пояснила она. — И только прошлой ночью я вдруг поняла, что у меня не осталось больше сил, чтобы бороться с любовью к тебе. Ах, Саймон, ты простишь меня за ужасное поведение в домике Бенсонов?
— Ты была чертовски жестока. К счастью, я очень забывчивый человек. — И он привлек девушку к себе.
Он покрывал жаркими поцелуями ее губы, глаза, волосы, и это были поцелуи человека, охваченного таким глубоким и сильным чувством, что Джули, наслаждаясь его прикосновениями, никак не могла поверить, что все это происходит наяву. Его искусные ласки возбуждали ее все сильнее, создавая ощущения, о существовании которых она никогда не знала.
Внизу прозвучал гонг. Саймон проигнорировал его, но через минуту или две Джули сказала, задыхаясь.
— Дорогой, мы должны спуститься. Они подумают, что мы не слышали его, и кто-нибудь придет сюда за нами.
— Я скажу, что отправил тебя в постель и принесу поднос сюда, — сказал он, неохотно выпуская ее. — Я вернусь через пять минут.
Пока он отсутствовал, Джули сменила халат на хорошенькую ночную рубашку, слегка подушилась «Vent Vert» и чуть подкрасила губы.
На подносе, принесенном Саймоном, стояла бутылка шампанского. Он поставил его на столик у окна, затем выпрямился и бросил на ее наряд взгляд, заставивший ее сердце учащенно забиться.
— Я сказал Робу, что сегодня больше не поеду на фабрику, — сказал он, открывая шампанское.
— Им не покажется это странным? — вспыхнула Джули.
— Почему? Я отсутствовал полночи. К тому же они не подозревают, что это наш свадебный завтрак. — Он наполнил бокалы и протянул один ей.
— Ты думаешь, они ничего не знали… о нас. Горничным должно было казаться странным, что ты спишь в гардеробной.
— Шесть недель! Они тянулись, как шесть месяцев, — с упреком бросил он. — С каждым днем ты становилась все прелестнее, и каждую ночь я должен был закрываться в этой проклятой гардеробной и пытаться забыть, что ты находишься всего в нескольких ярдах от меня. — Он коснулся своим бокалом ее бокала с шампанским. — За нас. Чтобы больше не было тайн, недоразумений и запертых дверей.
— За нас! — эхом откликнулась Джули, глаза ее сияли.
Шампанское было похоже на нектар. Саймон посмотрел на поднос с едой.
— Ты хочешь есть? — спросил он серьезно, но глаза его весело искрились.
Она еще больше покраснела и покачала головой. Саймон взял у нее из рук бокал и поставил на поднос рядом со своим. Затем подошел к двери, ведущей в гостиную и запер ее.
Когда он повернулся к ней, Джули бросилась в его объятия. Саймон прильнул к ее губам, и Джули чуть не задохнулась от блаженного ощущения, охватившего ее.
Существовало много видов счастья, какие-то из них уже были ей известны, другие только предстояло узнать. Но, несомненно, самым высшим наслаждением было: любить, быть любимой и начинать новую жизнь вместе.
