С раннего детства Айден с неизменным успехом производил на окружающих одно и то же впечатление. Уверенный, расчетливый, хладнокровный, целеустремленный и, конечно, добивающийся успеха в любом начинании — вот что видели окружающие, считая даже самых близких и посвященных. А в действительности все было ровно наоборот.
Он считал недостатком то, чем другие мечтали бы обладать: полный и вечный штиль моря эмоций. Даже лучшие эмпаты Империи могли уловить в инфофоне лорда Кер-Кален только неразборчивое эхо, а перед прочими людьми, не приспособленными тщательно читать чужие чувства, и вовсе вставала глухая стена.
Общеизвестно, что у тех, кто слишком часто пользуется инфополем для общения с внешним миром, язык тела постепенно отмирает. За ненадобностью. Он не настолько многогранен и точен, чтобы быть полезным, а значит, самой природой должен быть отставлен в сторону, потому что эффективность — самая дорогая вещь на свете. Всего один коммуникативный квант расскажет о собеседнике больше, чем можно увидеть и услышать за целую жизнь. А заодно передаст всю гамму чувств, не требуя движений даже самой ничтожной мышцы.
Удобно.
Практично.
Доступно?
Только не лорду Кер-Кален.
Генетический сбой, пропущенный медикусами, или посттравматическое влияние бурного выяснения семейных взаимоотношений — причина могла быть любой, но не имела никакого значения, потому что результат не поддавался исправлению. Айден не мог выражать свои чувства способом, привычным для всех вокруг.
Вот и на протяжении нескольких последних часов в глазах экипажа он выглядел настоящим командиром, не сомневающимся в исходе задуманной операции, тогда как на самом деле…
Сейчас, к примеру, лучше всего его внутреннее состояние выразилось бы в прыжке до потолка или залихватском свисте. Если бы лорд Кер-Кален знал, что люди иногда так поступают. От избытка чувств.
— Габарит объекта?
— Одиннадцать. Максимум — двенадцать.
Для «падальщика» размеры великоваты. Должно быть семь-восемь.
— Отклонение?
— За пределами трех сигм.
Значит, ошибки нет. Но неужели все усилия — впустую?
— Местоположение?
— Третий коридор.
Да, это явно кто-то другой. Просто случайный прохожий, который скоро сгинет из вида в ближайшей арке.
— Продолжайте транслировать сообщение. Курс прежний.
Айден отдавал себе отчет в том, что вся затея могла благополучно провалиться. Например, если наживка покажется хищнику больше опасной, чем лакомой.
Дальний сектор, отсутствие постоянных патрулей, одиночная цель, уровень поражения, удерживающий искателей приключений от неразумного риска… Это выглядело привлекательным и одновременно настораживающим. Решающую роль должны были сыграть неуемная жажда наживы и самонадеянность: качества, которыми коркусы страдали и гордились в равной мере.
— Точка склонения пройдена.
Что ж, осталось совсем мало времени. Заданный курс выведет корабль из канала на третьей арке, и операцию можно будет сворачивать. Как безрезультатную.
— Есть пеленг!
— Габарит?
— Одиннадцать.
Все еще тот самый прохожий?
— Курс?
— Идет навстречу.
Это начинает становиться интересным. Кто-то другой решил попытать счастья, поиграв в пирата? Жаль, что опознать противника удастся только после выхода из канала. Что ж, тем больше веселья предстоит.
— Скорость сближения?
— Семь узлов.
Не слишком-то он быстр. Чей-то дредноут? Нет, тогда вдалеке непременно маячили бы корабли охранения. Крейсер?
— Цель меняет курс!
Передумал? Ай-ай-ай. Впрочем, как можно осуждать кого-то за инстинкт самосохранения?
— Идет на перехват. Скорость сближения: четырнадцать узлов.
Айден почувствовал, что моргает. Правым глазом. Нервно и неожиданно.
— Периметр выхода?
— Не дальше сотни пунктов от арки.
Кто бы ни командовал этим кораблем, он знает, что делает. Оставляет слишком короткую дистанцию, чтобы позволить противнику сбежать обратно в канал или успеть сделать боевой разворот. Блокирует все возможные действия, хотя и сам при этом существенно теряет в маневренности. Что в итоге? Слишком большой риск, особенно если есть вероятность засады. Либо тот капитан собирается прыгнуть выше собственной головы, либо…
— Орудийный контур: аккумуляция. Контур захвата: минутная готовность.
Это ведь может оказаться кто-то из «своих». Кто-то, решивший проверить лорда-претендента на прочность. Что проку в строжайших указах, запрещающих посягательства одного высокопоставленного гражданина Империи на жизнь другого? Правым окажется тот, кто выживет. Тем более при отсутствии свидетелей.
— Скорость сближения: двадцать два узла.
Уже вторым темпом гонит? Уверенности этому парню не занимать. Теперь точно выйдет из арки раньше, чем «охотник», и успеет занять позицию. Не любую, конечно, но наиболее удобную из доступных.
Самым логичным и безопасным было бы сменить курс и рывком уйти с субнулевого на третий темп, оставив рискового незнакомца с носом, но…
Айден всегда предпочитал придерживаться правила: начал маневр — выполняй. С одной стороны, это делало его поступки предсказуемыми в том смысле, что лорд-претендент всегда доводит начатое до конца. С другой — экономило ресурсы.
Можно бросить энергию на бегство и выйти через соседнюю арку в полную неизвестность, а можно продолжить действовать по плану, который учитывает вероятность боестолкновения и, что самое главное, дает неплохие шансы на победу. Выбор очевиден, не так ли? Особенно если принять во внимание настрой экипажа, уставшего от ожидания не меньше, чем командир.
— Объект прошел арку!
Момент истины уже скоро. За следующим поворотом.
— Активация контуров завершена.
Преимущество все равно будет на стороне Айдена. Кем бы ни оказался противник, он захочет рассмотреть свою добычу, а значит, замешкается. Как раз настолько, чтобы успеть атаковать.
— Входим в рабочий периметр.
Сейчас поле арки подхватит корабль и понесет наружу.
— Начинаю отсчет.
Устное общение постепенно становилось пережитком прошлого почти повсеместно, но только не в армии. Там традиция отдавать приказы и рапортовать голосом сохранялась свято и бережно. Казалось бы, надо убирать все слова куда подальше, ведь они только напрасно тратят время — немаловажный ресурс, особенно в условиях боевых действий. Однако…
— Пять.
Айден и сам так думал. Поначалу, когда увлеченный технологическими достижениями и окрыленный верой в исключительность собственных возможностей, только-только учился быть командиром. И когда бессильно злился на старших офицеров, пользующихся «устаревшими» способами общения. Но однажды все изменилось. Раз и навсегда, как это обычно и происходит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
