же экземпляра больше нет. Сгорел вместе с другими документами, — простодушно заявил Тимофеев.
— С чего вы взяли? — произнесла невозмутимо, но мысленно скрипнула зубами от злости. Этот бумажный договор, как и остальные, действительно превратился в пепел, а сканы к делу не пришьешь. По всему выходит, юридически я пока бессильна. Да что ж за напасть-то, а⁈
Но сдаваться я не в моих правилах. Хоть нервы гадам да помотаю.
— Так все ж бумаги в кабинете управляющего погорели, — изумленно отозвался парень. — А раз бумажного договора нет, то и обязательств тоже. Анечка законы читала, — он еще что-то неразборчиво пробормотал, но я не стала вслушиваться.
— Передайте будущему тестю и невесте, что я оценила их находчивость. Однако безнаказанно обкрадывать себя не позволю.
— Влада, подождите! Платон Платонович и ведать не ведает, что у нас с вами были договоренности! Аннушка ни в чем не виновата! — с нешуточной тревогой закричал собеседник. — Формула ведь моя! Я ее создал и имею полное право распоряжаться как хочу! Мы с Аней любим друг друга! — он уже явно скатывался в истерику. — Если вы предъявите притязания на формулу или, того хуже, мстить начнете, то свадьбе не бывать! Пожалейте нас с Аней! Неужели в вас нет ни капельки сострадания⁈
— К вам и вашей невесте? Нет, — бросила безэмоционально. Тут обоняния коснулся аромат жареной рыбы. Я встала и направилась к выходу из комнаты.
— Влада, не губите! — с мольбой выдохнул Тимофеев. — Я жить без нее не могу!
— Свою дорогу каждый выбирает сам. У меня дела. Прощайте, — нажав на отбой связи, крепко сжала в руке телефон и широким шагом пошла по коридору.
Стоило войти в маленькую кухоньку, вновь зазвонил мобильный. Отключила звук и небрежно бросила аппарат на двухместный диванчик: о чем-либо разговаривать с Тимофеевым желания не было. Если честно, боялась сорваться. Ярость клокотала в горле и грозила выплеснуться.
Мельком глянула на открытое окно и, без усилий входя в образ, накинулась на хлопочущую у плиты Лушу.
— Ты совсем мозги растеряла, тупая курица⁈ — рявкнула злобно. — Говорила же, что рыбу не хочу!
Подскочив к плите, схватила за деревянную ручку горячую сковороду с безупречно прожаренным зеркальным карпом. Широко размахнулась, запустила ее, словно метательный диск, в окно и сразу же развернулась к поварихе.
Та уже подключилась к игре. Демонстрируя восхитительный актерский талант, Лукерья втянула голову в плечи, потупилась и нервно затеребила толстую косу.
Вытащив с полки первую попавшуюся тарелку, я шваркнула ее об пол и, не сдерживаясь, заорала:
— Постоянно деньги почем зря переводишь, идиотка! А ты знаешь, как тяжело они достаются⁈ Привыкли, дармоеды, жить на всем готовом! Только жрать да спать и горазды! А о госпоже ты подумала? Как же! Все мысли — как бы брюхо набить посытнее! Видеть тебя не могу!
Пулей вылетела из помещения, промаршировала до середины коридора, остановилась, прижалась лопатками к стене, закрыла глаза. Вот довели-то. Особо и не пришлось гнев изображать. Луша там не обиделась, часом?
Скрипнула входная дверь. Обернувшись, я обнаружила прячущую улыбку наставницу и Степана с пустой сковородкой в руках.
— За забором нашел. А карп на дороге валяется, не стал поднимать, — тихонько сообщил слуга. Низко мне поклонился и двинулся на кухню, «утешать» безвинно пострадавшую супругу.
— Первый акт спектакля удался, — похвалила подошедшая ближе Рая. — Тебя слышала вся улица, а наружка — прекрасно видела. Должна признать, полет карпа был бесподобен. — Я промолчала. На душе скребли кошки. Подстава со стороны старосты и артефактора не смертельна, разберусь, но как же мерзко. — Кто успел кровь свернуть? Что еще случилось? — насторожилась она.
— Не хочу сейчас об этом. Есть задачи куда важнее. Завтра спозаранку с зомби возиться, а после опять на Лушу почем зря кричать, — я скривилась. — Как считаешь, шпионы в итоге поверят, что я на грани нервного срыва?
Рая оперлась плечом о стену.
— Не волнуйся. У тебя отлично получается изображать истеричку. Когда выгонишь из дома «опостылевшую» повариху, а с ней и садовника, ни у кого подозрений не возникнет. Еще парочка таких же выступлений, и хозяева соглядатаев уверуют, что проблемы «бедную девочку» доконали.
— Очень на это надеюсь, — прошептала я и скрестила пальцы на удачу.
Глава 23
Прошло два дня. Барвиха. Особняк князя Гоева
Хмурый, раздраженный Али стоял на балконе. Крепко сцепив руки за спиной, он неотрывно смотрел наверх. Затянутое тяжелыми тучами небо расчертила первая ослепительно-яркая молния. Раскатисто прогремел гром, и на землю обрушился ливень.
Тугие дождевые нити с силой били по кронам деревьев, попадали на лицо мужчины, но он не замечал.
«Не хочу отдавать ее Россу, — в душе гордого горца клокотала, бурлила ярость. — Какого дьявола я обязан это делать⁈»
Молнии вспыхивали одна за другой. Не утихая, гремела небесная канонада. От этой демонстрации запредельной мощи природы злость грандмастера разгоралась все сильнее.
«Почему я должен смириться⁈ — в стотысячный раз он гневно вопрошал и себя, и высшие силы. — Она ведь барону не жена, и даже не невеста!»
С силой вцепившись в парапет балкона, князь подался вперед, подставил затылок, шею под толстые холодные плети. Рубашка тотчас намокла, прилипла к мускулистой спине.
Он ненавидел себя, хотел все бросить, уехать куда подальше. Одновременно тревожился за Владу и бесился из-за мыслей, что она уже выбрала другого. Эмоции зашкаливали, причиняли адскую боль и раздирали в клочья сердце.
«Быть просто другом для желанной и любимой женщины. Дожился. Как же хреново-то» — сильный мужчина тихо, но мучительно застонал.
Гроза закончилась разом. Ливень сменился мелким, холодным дождиком. Смахнув ладонью влагу с лица, Али мрачно глянул на свинцовое небо, круто развернулся и вошел в комнату.
Заметив на пороге фигуру воина, отрывисто спросил:
— Что хотел?
— Хозяин, к вам прибыл дворцовый комендант, начальник личной охраны его величества Николая II, генерал-майор свиты Вадим Николаевич Войков. Как и приказывали, проводили в ваш кабинет.
— Распорядись, чтобы гостю подали латте и эклеры. Я скоро приду.
— Слушаюсь, — четко отрапортовал воин рода и покинул комнату.
Пройдя в гардеробную, Али принялся быстро приводить себя в порядок. Страстно хотелось побыть сейчас одному, но, увы, не мог себе позволить. Давний друг отца приехал по его просьбе.
Закончив с переодеванием, хозяин особняка надел на запястье родовой артефакт и,
