— Мне не раз приходилось отливать в сортирах с кровью на полу, — Гарри прикинул, насколько эффектна его реплика, и только тут вспомнил, что находится не в доме и впервые за месяц на него не наведен объектив. — И ни хрена! Ничего страшного!
Джеральдине удалось перехватить уставших, измученных «арестантов», когда они выходили из полицейского участка, и загнать в микроавтобус. Это оказалось непростым делом. Как только отворилась дверь, на них посыпались заманчивые предложения. Плохо ли: сто тысяч за интервью на месте. К счастью, Джеральдина прихватила с собой мегафон и не постеснялась им воспользоваться.
— Вы получите намного больше, если заключите коллективную сделку! — крикнула она. — Полезайте в автобус!
С помощью десятка здоровенных охранников, которых Джеральдина предусмотрительно привезла с собой, она затолкала драгоценных подопечных в салон. И пока полиция пыталась расчистить дорогу, они сидели смирно, как паиньки. А снаружи щелкали и жужжали сотни камер, к стеклам тянулись микрофоны, и отрывистые вопросы сливались в единый, нестройный гул.
«Как вы думаете, кто это сделал?», «Что вы сейчас чувствуете?», «Она заслужила то, что с ней случилось?», «Это убийство на сексуальной почве?»
Даже в автобусе Джеральдине пришлось прибегнуть к мегафону, чтобы привлечь к себе внимание.
— Слушайте меня! — гаркнула она.
Семеро контуженых подопечных послушно повернулись.
— Я понимаю, что вы горюете о Келли, но надо знать свою выгоду. Посмотрите в окна! Здесь вся мировая пресса. Они засуетились не ради Келли. Им нужны вы! Задумайтесь об этом.
Пока «арестанты» пребывали в раздумьях, микроавтобус тронулся с места и поплыл сквозь море орущих репортеров.
— Вспомните, зачем вы ввязались в это дело, — продолжала Тюремщица. — Зачем написали заявления «Любопытному Тому»?
«Арестанты» смутились: перед началом шоу было придумано множество всяких причин — «Развить себя как личность», «Испытать характер», «Открыть новые горизонты приключений», «Обрести цель и побыть ролевой моделью».
Все прекрасно заучили пароли и то, что от них ожидали услышать. Новый язык праведного самооправдания. Сплошная чушь, и Джеральдина это знала. Она понимала, почему получила от этих людей заявления, и никакая лукавая болтовня в духе нового века не могла скрыть истинных намерений. Они хотели прославиться. И поэтому Тюремщица не сомневалась, что все как миленькие вернутся обратно в ее «Зазеркалье».
Микроавтобус вырвался из толпы у полицейского участка, и в тот же миг за ним устремились папарацци на мотоциклах. Опьяненные погоней, они закладывали немыслимые виражи, пренебрегая собственной безопасностью и рискуя жизнью других.
— Итак, — гаркнула Джеральдина, — оставим на время вопрос, кто убил... как получилось, что наша несчастная Келли отошла в мир иной. Обсудим другое: какие возможности перед вами открывает ее печальный уход? Я говорю о славе вне всяких границ и сверх самых диких мечтаний. Нет вопросов, программу начнут транслировать на весь мир. К тому времени, когда вы покинете дом, ваши лица станут узнавать в каждом городе, в каждой деревне, в каждом доме планеты. Подумайте об этом, ребята. Если вы разойдетесь сейчас, о вас через неделю забудут. Заколотите по нескольку тысчонок на рассказах о Келли — вот и все. Но если будете держаться вместе и вернетесь в дом, станете главной темой на долгое время.
— Вы хотите сказать, что зрители будут гадать, кто из нас убил Келли? — спросила Дервла.
— Непременно, — согласилась Тюремщица. — Но полиция тоже делает свое дело, и это играет на вас. Прибавьте человеческий аспект: всем интересно, как вы уживетесь после перенесенного потрясения. Поверьте, наша программа получит ранг лучшего телешоу века.
Она видела, что «арестанты» колеблются: страх и восторг владели ими одновременно.
— Мне кажется, нам лучше какое-то время побыть дома, — пробормотала Сэлли. Никто еще не слышал, чтобы она говорила настолько тихо.
— И я о том же! — обрадовалась Джеральдина.
— Я имела в виду настоящий дом.
— Вот оно что... Черт подери! Но дом «Любопытного Тома» — и есть ваш настоящий дом! — В жизни Тюремщицы все определяла работа, и она не могла представить, что кто-то из участников самого грандиозного телешоу до того, как появиться у нее, готовил тосты с «Мармайтом»[51] и мог всплакнуть на кушетке, жалуясь матери на жизнь. — Хорошо, давайте взглянем на дело с другой стороны. — Автобус обогнал ревущую толпу, и теперь Джеральдина получила возможность увещевать их спокойным тоном. — Если один из вас убил Келли, значит, остальные этого не делали. Так? Из-за одного психа шестеро могут распрощаться с лучшим в жизни шансом, но могут набраться смелости и постоять за себя. Не забывайте, что у вас есть право следовать по пути самосовершенствования. Право сделаться звездой! Потому что вы сильные, потрясающие, независимые личности. Я говорю вам, решайтесь! Так держать! Вы замечательные ребята! Я искренне в это верю!
Но «арестанты» никак не могли пересилить страх.
Вернуться в тот самый дом.
Спать на тех же самых кроватях.
Пользоваться тем же туалетом. Туалетом, где всего несколько часов назад...
Истощив запас увещеваний, Джеральдина сбросила главный козырь: правду.
— О'кэй, посмотрим на все реально. Вчера вы выступали в довольно низкопробной, фальшивой клоунаде, которую каждый из нас и раньше видел десятки раз. Вспоминаете? Что вы думали об участниках, когда смотрели предыдущие шоу? Самовлюбленные, пустые придурки! А чем отличаетесь вы? Или полагаете, что о вас судили иначе? Дудки! Если угодно, готова показать записи. Зрители предпочли Воггла всей вашей компании. Хороши звезды! Не звезды — отбросы, мелкая шушера. Такова правда. Я говорю все как есть — ради вашего же блага.
— Но послушайте... — попытался протестовать Дэвид.
— Заткнись! — оборвала его Тюремщица. — Это мой долбаный автобус, и в нем говорю я!
Дэвид покорно замолчал.
— Однако теперь все может перемениться. Если у вас хватит пороха, вы станете героями самого захватывающего телевизионного эксперимента всех времен. Реального детективного расследования. Ночное, загадочное убийство и настоящая живая жертва, вот это да! — Джеральдина поняла, что ляпнула не то, и тут же поправилась: — Настоящая мертвая жертва, если угодно. Главное — такого грандиозного шоу никогда не было. И вы — его звезды. Келли дает вам шанс стать тем, о чем мечтала она, — настоящими знаменитостями. Вы меня слышите? Для этого необходимо всего лишь продолжить шоу.
Тюремщица вгляделась в ставшие мечтательными лица «арестантов» и поняла, что аргументы подействовали. Она одержала победу.
Все вместе быстро состряпали пресс-релиз и, подъезжая к прежнему обиталищу, прочитали его вслух:
«Мы, семеро оставшихся участников «Под домашним арестом III», решили продолжать наш социологический эксперимент и считаем, что это наш долг перед Келли и ее мечтой. Мы знали Келли и уверены, что ей нравилось это шоу. Оно составляло часть ее существа. Прекратить программу и отказаться от всего, что сделала Келли, значило бы оскорбить память прекрасной, сильной женщины и человека, которого мы очень, очень любили. Наш дом продолжает жить, потому что так бы распорядилась Келли. Мы делаем это ради нее. Вперед!»
— Обалденно красиво, — похвалила Мун. Сэлли расплакалась. А за ней все остальные. Кроме Дервлы. Дервла думала о чем-то своем.
— Еще один вопрос, — начала она.
— Что такое? — вскинулась Джеральдина. Она вырвала согласие ребят и больше не желала никаких возражений.
— Предположим, убийца нанесет новый удар?
Тюремщица задумалась, но ненадолго.
— Исключено. Во-первых, вы будете начеку. Мы больше не станем устраивать ничего в духе парилки. Разумеется, отныне никаких анонимных действий и групповых занятий в замкнутом пространстве. Никаких сборищ — все в открытую и на виду. Я понимаю ваши тревоги. Конечно, вам было бы неприятно. Я хочу сказать, если бы вдруг такое снова случилось. Вот уж тогда у оставшихся было бы до хрена славы.
День двадцать восьмой
8.00 вечера
Они находились в доме не менее получаса, но не было сказано ни единого слова. Одни сидели на диванах, другие лежали на кроватях. И никто не решался зайти в туалет.
— Говорит Хлоя, — раздался голос из скрытых динамиков. — Чтобы сохранить принцип игры, мы решили рассматривать отсутствие Келли как выселение, а значит, на этой неделе никакого нового выселения не будет. У вас позади долгий и трудный день, поэтому в виде исключения предлагаем заказанный на воле ужин, который вы найдете в буфете в кладовой.
Джаз отправился в кладовую и вернулся с пакетами.
— Китайская кухня, — проговорил он.
Никто не ответил, и они съели ужин в полном молчании.
