Если были на охоте, то частенько готовили шашлык, а иногда Хрущёв просил Подгорного собственноручно приготовить деревенскую похлёбку. Крупно порезанная картошка, мясо, пшено… И тот готовил, причём сам, лично…
Дома у Никиты Сергеевича «для перекуса», чтобы отбить аппетит, на столе всегда стояли тарелки с чёрным заварным хлебом, мелко нарезанным, подсолённым и подсушенным. И он сам, и его домашние, особенно дети, любили его погрызть. Хрущёв в обычной обстановке ел только чёрный хлеб, считая, что из-за употребления белого можно поправиться. Но на приёмах мог съесть и кусок белого (особенно ему нравилась украинская паляница). Кстати, однажды он накормил ею шведского премьера, и тому хлеб очень понравился. Во время официального визита в Швецию Хрущёв решил «побаловать» скандинава и привёз с собой несколько паляниц. Я лично отвозил их к премьеру домой. Конечно, там совсем не как у нас: с посольским сотрудником приезжаем на квартиру к премьеру. Обычный пятиэтажный домик, не особняк, а многоквартирный дом. Чистенько, правда. Свободно входим в подъезд, проходим по лестнице, звоним. Открывает горничная в беленьком фартучке, приглашает, мы заходим, передаём подарок…
Часто даже Хрущёв становился «жертвой» различных околомедицинских слухов. Одно время он очень любил помидоры, а потом кто-то пустил слух, что есть помидоры вредно, поскольку приводит к отложению солей. А у него как раз с отложением солей были проблемы. И он совершенно отказался от помидоров. А потом Поляков, был такой в ЦК, за сельское хозяйство отвечал, убедил его в обратном. Говорит: «Не верьте, Никита Сергеевич, что от помидоров отложение солей бывает!» И он снова стал помидоры есть.
Но, повторяю, диеты в полном смысле этого слова у Хрущёва не было. Иногда кто-то из близких за столом сидит, практически ничего не ест. Никита Сергеевич спрашивает: «Ты что не ешь?» – «Я на яблоках сижу!» Модная диета тогда была – три килограмма антоновки в день съедать. А потом приходит тот же человек ко мне после завтрака: «Лёша, дай что-нибудь, есть хочу!» Так что они иногда «сидели на диете» только для вида, сами же её потом и нарушали.
Хрущёв обычно взвешивался по утрам, когда приходил плавать в бассейн. Хотя какого-то особого, болезненного отношения к своему весу у него не было. Просто старался сильно не полнеть, хотя получалось у него это не всегда…
Делал Хрущёв и попытки заняться упражнениями для похудения. Маргарита Павловна Добрынина, которая много лет работала в подразделении 9-го управления КГБ, которое следило за физической формой первых лиц государства, вспоминала:
– Был случай с Хрущёвым. В те времена появилась мода – крутить обруч. Его ещё называли хулахуп. И вот Никита Сергеевич как-то пришёл в спортзал и попросил объяснить, как с ним надо обращаться. Но дело не пошло: Никита Сергеевич взял хулахуп, один раз крутанул его вокруг талии и уронил на пол. Потом перешагнул через него со словами: «Это не для меня».
В скобках отметим, что хулахуп был изобретён в США в 1957 году. В нашей же стране он стал бешено популярным после выхода на экраны фильма Элема Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» в 1964 году…
С определённого времени Хрущёва стали раздражать слишком пышные официальные приёмы, на которых, как говорится, «стоял пир горой». Его сын Сергей Хрущёв вспоминал:
–
В те годы приобщения к мировой цивилизации (имеется в виду конец 1950-х – начало 1960-х годов. –
Авт. )
мы только начинали постигать непростую науку этикета, порой успешно, чаще – не очень. В устройстве приёмов хозяева не знали удержу, стремились поразить гостей размахом и щедростью, тем более что всё оплачивалось не из своего кармана. Иностранцы, отдавая должное напиткам и закускам, посмеивались над русскими. Только после того, как отец заприметил гостей, хозяйственно смахивающих со стола в объёмистые сумки целиком тарелки закусок и конфет, решил прекратить вакханалию. Отец долго жучил протоколистов: на Западе знают счёт деньгам, после их приёма гости едут домой ужинать, а после нашего – три дня не обедают. Средства, отпускаемые на подобные мероприятия, резко урезали. Но предприимчивые чиновники выискивали любые лазейки.Сменивший Хрущёва на посту лидера КПСС Леонид Ильич Брежнев в молодости никаких проблем с весом не имел. Даже в 1960-е годы он ел практически всё и пытался бороться с гиподинамией с помощью пеших прогулок и плавания.
В 1960-е годы, да и в начале 1970-х, Леонид Ильич ни в чём себе не отказывал. Об этом рассказывают многие из тех, кто знал его или работал с ним. Владимир Шевченко, главный «кремлёвский протоколист», вспоминал о любимых блюдах Брежнева:
– Брежнев очень любил блюда русской кухни, особенно курник. Основа курника – слоёное тесто, на которое рядами укладываются рис, курица, грибы, зелень, яйца. Все это в свою очередь прокладывается блинчиками.
В Завидово для Брежнева готовили две бригады. Одна кормила охрану и прикреплённых лиц, другая – самого Леонида Ильича. К приезду генсека варили свежий суп на свиных косточках с морковкой и картошкой. После охоты, которая всегда была удачной, на кухню приносили трофеи, разделанные егерями. Брежнев имел обыкновение заходить на кухню, чтобы поблагодарить поваров, иногда дело доходило и до поцелуев.
Ещё одно его любимое завидовское блюдо – яичница. На большой чугунной сковороде до золотой корочки обжаривались куски сала, которые заливались яйцами. Обычно не только хозяин, но и все его гости с удовольствием её поглощали.
Но со временем у него развилось болезненное отношение к собственному весу (в конце 1970-х он при росте 178 сантиметров весил от 90 до 92 килограммов). Владимир Медведев, много лет работавший телохранителем генсека, вспоминал:
– Брежнев в молодости, когда был стройным красавцем, строго следил за своим весом, а с возрастом и болезнями борьба с весом стала маниакальной, приобрела род недуга. Он следил за каждой ложкой, чтобы не переесть, отказывался от хлеба. На ужин – капуста и чай – всё. Или творог и чай. В лучшем случае мог позволить себе пару сырников.
Как и Хрущёв, Брежнев любил украинский борщ. Его, кстати, как рассказывают ветераны органов государственной охраны, повара готовили под руководством супруги Леонида Ильича, Виктории Петровны. А иногда она и сама могла показать «мастер-класс». Закладывала в кастрюлю большой кусок мяса, делала бульон. Затем в порядке строгой очерёдности добавлялись свёкла, капуста, картошка, помидоры, чеснок, припущенные на сале. Да и сало в борще тоже плавало. Алексей Сальников вспоминал, как однажды приехал поздравлять супругу Брежнева:
–
С Сергеем Степановичем Королёвым, одним из руководителей «девятки», мы приехали поздравлять Викторию Петровну Брежневу. День рождения у неё был. А она говорит: «Я вас так не отпущу, угощу своим борщом». И потом, когда мы поели, Сергей Степанович говорит: «А на особой кухне настоящий украинский борщ готовить не умеют». Она отвечает: «А у меня настоящий!» С салом, приятного цвета, не переваренный.О борще как части меню Леонида Ильича вспоминал в одном из интервью и его личный фотограф Владимир Мусаэлян, который был рядом с Брежневым более десяти лет:
– У него вкусы были простые, обыкновенные. Борщ любил, какой ему Виктория Петровна варила (вообще-то у него повара были, но она за ними присматривала сама). Картошку. Сосиски очень любил. В Завидово был небольшой разделочный цех, где из дичи делали колбаски. Отпуск Брежнев проводил в Крыму, в Нижней Ореанде. Однажды Виктория Петровна приходит на кухню, говорит: «Леонид Ильич просит сосиски». Ей отвечают, что на спецбазе сосиски есть, но просроченные. «Так что, – спрашивает, – мне самой за сосисками в Ялту поехать, в магазин?» Мы переглянулись, улыбнулись, сказали ей, что в городе сосисок в магазинах нет.
После охоты дичь готовили. Леонид Ильич мне говорил: «Володя, ешь дикое мясо, в нём много микроэлементов».
Но иногда бывали случаи, что меню генерального секретаря срочно приходилось перекраивать: убирать борщ, другую калорийную пищу и ограничиваться бульоном. И всему виной весы. Вернее, не сами весы, а тот вес, который они показывали. А показывали они иногда, как вспоминал Владимир Медведев, на 500 граммов больше, чем при предыдущем взвешивании. Брежнев был в бешенстве.
– На пятьсот граммов? – он нервничал, раздражался. – Этого не может быть, я же мало ем.
Он приказывал поменять весы. Мы меняли, он снова взвешивался. Опять 500 граммов…
– Это не те весы… Поменять.
Весы всех видов и марок отечественных и лучших зарубежных стояли и на даче в Заречье, и в охотничьем Завидово, и в кремлёвском кабинете. С утра дома встал – сразу на весы, приехал на работу, с порога – на весы, перед сном – снова взвешивается.
