На третий день за Студенкой начались какие-то маневры юных бугровцев, и отец Василий часами наблюдал, как обучает Виктор Сергеевич своих ребят рукопашному бою, с ходу различая, что из того, что показывал Бугров, пережито и пройдено им на личном опыте, а что взято из книжек с глянцевыми обложками. И провести различие было немудрено. То, что Бугров прошел сам, отличалось точностью и филигранной выверенностью, а остальное… лучше бы он их этому не учил.
С ножом, например, Виктор Сергеевич вообще обращаться не умел, но упрямо показывал заученные по картинкам приемы и вряд ли говорил своим парнишкам главное… А главное, на взгляд отца Василия, было то, что если ты вытащил нож, то должен быть уверен, что применишь его, потому что мир вокруг тебя сразу изменится – быстро и необратимо, и сделать вид, что ничего не было, уже не получится.
За свою богатую самым разнообразным опытом жизнь отец Василий, а тогда еще спецназовец Мишаня Шатунов, сломал руки в локтевом суставе четверым, вытащившим нож. Двоим по необходимости, а двоим просто для профилактики – чтобы впредь понимали, на что пошли. Это ведь очень больно и потому запоминается навсегда.
Вскоре на том берегу начали собираться и зеваки, в основном из расположенной там же неподалеку татарской слободы. Местные хулиганы с откровенным интересом поглядывали на тренировки, явно испытывая искушение немедленно воспроизвести то, что показывал Бугров.
А потом появился этот длинноволосый, бородатый человек в клобуке и камуфляже.
Он определенно имел отношение к Бугрову, но никем не руководил и ничего не показывал. Он просто сидел в сторонке и лишь изредка что-то говорил подходящим к нему ребятам. Отец Василий смотрел и не мог понять. По жестам, осанке, постановке головы этот человек определенно имел за спиной семинарскую выучку, но камуфляж в сочетании с монашеским головным убором… Это был полный бред. Такого бывший священник еще не видел.
Он смотрел и смотрел, испытывая странные противоречивые чувства. С одной стороны, не в его сегодняшнем положении предпринимать хоть какие-то действия, затрагивающие интересы православной церкви. А с другой – он не понимал, как отец Дмитрий, которому Алексий уже наверняка рассказал об этой новой для городка персоне, до сих пор не появился здесь и не расставил все точки над «i». Сам отец Василий непременно бы их расставил.
Бывший священник преодолел свое острое нежелание вмешиваться в события и набрал храмовый номер. В этот час утреня уже закончилась, а обычное время для крещения еще не наступило.
– Да, – раздался в телефонной трубке суровый, сдержанный голос.
– Отец Дмитрий?
– Совершенно верно. Чем обязан, Михаил Иванович?
Называть его мирским именем было крайне неутиво. В конце концов, отца Василия лишь временно отстранили от несения служб, а не отлучили от церкви.
– Отец Дмитрий, – отец Василий вдруг понял, как трудно ему выдержать нужный тон разговора. – Вы в курсе маневров на Студенке?
– И что?
– Тогда вы, вероятно, знаете, кто этот человек в клобуке и камуфляже?
– А почему вы задаете мне этот вопрос? – холодно поинтересовался отец Дмитрий.
– Потому что именно вы теперь несете ответственность за наших прихожан, – начал понемногу вскипать отец Василий.
– Не вам меня учить, Михаил Иванович, за что я несу ответственность, – поставил на место бывшего священника отец Дмитрий.
– Извините, если чем обидел. – И бывший священник положил трубку.
* * *К вечеру зрителей у Бугрова прибавилось. Отец Василий смотрел на это шоу и понимал, что если так пойдет и дальше, то не только про конфликт между военными и Сомовым никто не вспомнит, но даже о его отставке. Нет, прихожане, разумеется, помнить его будут, но вот остальные… Вряд ли. Другим будут головы заняты.
А после семи, когда солнце уже начало валиться за горизонт, над Студенкой разнесся протяжный разбойничий посвист. Отец Василий встрепенулся, вышел из дома и пробрался на задний двор – отсюда все было и виднее, и слышнее. Свист повторился.
Отец Василий покачал головой и быстро зашагал по направлению к плотине.
В принципе этим должно было кончиться. Отец Василий не знал, чем думал Бугров, когда устраивал свои показушные тренировки напротив самого хулиганского после Шанхая района Усть-Кудеяра. Местные парни всегда терпеть не могли чистеньких, правильных мальчиков. И лупили при всякой возможности.
Конечно, с Бугровым все было несколько иначе, и бугровские мальчишки вовсе не были такими уж правильными, а среди командного состава почти все по меньшей мере отслужили в армии. Но два дня подряд приходить к татарской слободе на тренировки – это можно было расценить и как вызов. Похоже, именно так все и происходило.
Свист повторился в третий раз, и отец Василий ускорил ход. Он уже представлял, что может произойти, и его такое развитие событий не устраивало.
Пару лет назад, когда он только-только принял приход, шанхайские повздорили со слободскими. Конфликт поначалу был пустячный, и в любое другое время авторитеты развели бы его между собой справедливо и бескровно. Но, как на грех, буквально за пару месяцев до того ушли на зону два шанхайских лидера, и занявшему их место молодняку требовалось укрепить свое влияние среди остальных. Можно сказать, что война им была нужна как воздух. Ну и началось.
В первой же драке пострадало человек сорок. Но ушибы и рваные раны только раззадорили бойцов, и с обеих сторон было решено, что «этих козлов надо мочить». Поэтому к следующей драке подготовились основательно, и она прошла уже с человеческими жертвами. В свалке были убиты одиннадцатилетний слобожанин и гордость всего Шанхая, отличник и действительно талантливый музыкант по кличке Пузырь.
Две эти смерти потрясли Усть-Кудеяр. К разрешению конфликта запоздало подключились менты и родительские комитеты слободской и шанхайской школ, но ситуация стабилизировалась только спустя долгие шесть или восемь месяцев, и все эти шесть или восемь месяцев не обходились без регулярных стычек с весьма тяжелыми травмами для враждующих сторон.
– Помоги мне, господи! – взмолился отец Василий и ступил в холодную воду.
Здесь по скользкой, обросшей водорослями бетонной плотине можно было перебраться на тот берег почти сухим – вода редко доходила даже до середины голени. Но следовало торопиться, и пока бывший священник торопливо шел через речку, он дважды чуть не ухнул с плотины вниз, туда, где двумя метрами ниже разбивалась о камни и брошенные строителями бетонные обломки серая речная вода.
Там впереди уже раздавался возбужденный гомон, прерываемый редкими, резкими криками. Кто-то скомандовал, кажется, Бугров, кто-то закричал…
– Во дураки! – приговаривал отец Василий на бегу. – Точно друг дружку покалечат!
Впереди в быстро наступающих сумерках уже виднелись мечущиеся по берегу фигуры. Похоже, свалка была в полном разгаре и Виктор Сергеевич ничего уже не контролировал.
– Всем стоять! – заорал священник во всю мощь своих легких. – Бугров! Ты где?!
Но Виктора Сергеевича нигде не было. И только несколько мальчишек в черном, на глазах теряя всю свою слаженность, отчаянно отбивались от более опытных и настырных слобожан.
– Давайте, православные! – эхом донесся до него незнакомый голос. – Не посрамим память предков!
«Так, а это что за негодяй выперся?!» – отец Василий метнулся на голос.
Кричал тот самый парень в камуфляже и монашеском клобуке. Он стоял за изгибающейся под напором слобожан цепью мальчишек и громко подбадривал их, призывая на помощь православные святыни.
– Ну-ка, ну-ка! – раздвинул пацанов руками отец Василий. – А ты кто такой будешь?!
Сзади кто-то упал, но обращать внимание на мелочи он сейчас не мог.
– Вперед, славяне! – продолжил парень, так, словно отца Василия здесь и не было.
– А ну-ка пойдем со мной! – прорычал отец Василий, схватил его за ворот камуфляжки и потащил в сторону.
На него посыпались удары, но он даже не отмахивался от пацанов и упрямо волок свою жертву в сторону, к реке.
– Пусти! – сдавленно шипел парень.
– Щас! – охотно кивнул отец Василий и залепил ему такую оплеуху, что тот отлетел в воду.
И тогда бывший священник, а еще раньше бывший спеназовец, а еще раньше бывший местный хулиган сунул два пальца в рот и свистнул так, что у самого уши заложило.
– Пе-ре-кур! – громко скомандовал он. – Кто нарушит, будет иметь дело со мной, Мишаней Шатуновым! Всем отдыхать!
Наступила такая тишина, что отец Василий даже прочистил ухо пальцем – может быть, у него просто со слухом проблемы? Но нет, тишина была настоящая.
– Наших бьют! – одиноко завопил кто-то рядом, и священник обернулся.
– Это кто здесь «наши»? – в полной тишине ядовито поинтересовался он.
