Через пятнадцать минут он уже поставил машину на стоянку неподалеку от района, где предстояло действовать. Вышел и осмотрелся. Частными домами застроена только одна сторона улицы. Квартал в километр длиной. Искать, естественно, там. Время еще не слишком позднее. Но на улицах прохожих мало.
План действий созрел еще в машине. В этом районе, как хорошо знал Сохатый, часто можно встретить приезжих людей, торгующих на рынке. Обычно, так или иначе, они друг друга знают. Основной контингент торговцев составляют три диаспоры – азербайджанская, таджикская и корейская. Корейская в данном случае вообще остается в стороне, потому что они проживают компактно в другом месте. Остаются таджики и азеры. Азеры чувствуют себя увереннее. Они посильнее, помногочисленнее. Таджики, если верить слухам, и друг с другом-то не ладят. Кулябцы воюют с ленинабадцами. Обыкновенная клановая возня. То же самое, что и в Афгане. Но в случае чего всегда готовы объединиться. Для начала надо найти кого-то из них. Безразлично – азера или таджика. Порасспросить.
А если уже приехал на место Саид, то наверняка на улице должен остаться пост. Можно поговорить и с постом. Кстати, возле одного из домов машина стоит. В эти дворы въехать уже невозможно, транспорт приходится оставлять на улице. Но машина – это шанс, хотя и нет гарантии, что это пожаловал именно таджикский вор в законе. Но по крайней мере присмотреться необходимо.
Сохатый перешел на другую сторону улицы, к частным полуразвалившимся домам, окруженным ветхими заборами. Почти центр города, когда же снесут эти хибары! Даже тротуара приличного рядом нет.
Сердце заколотилось в чуть усиленном ритме, возбужденно, почти радостно, потому что предстояло работать, а свою работу Сохатый любил. И его, кажется, заметили. Впереди показались три фигуры. Ну и что, что трое. Это не проблема, когда время не терпит. Дым Дымыч уверенно двинулся навстречу. Один из людей был в халате. В халатах обычно ходят таджики. Да и то редко. Азеры же стараются одеваться по-европейски.
Они разговаривают на своем языке и на Дым Дымыча внимания не обращают. Демонстративно не обращают.
– Привет, ребята.
– Здравствуй, братан, – ответил лишь один, молодой.
И все трое ждут, что скажет прохожий.
– Мужики, у меня вот дело какое. Я тут в гостях был неделю назад. У товарища. Тогда поддатый сильно был, память вот после этого подводит, сейчас дом найти не могу.
– А что за товарищ? Откуда он? Местный?
– Нет. На базаре торгует. Таджик. Долтабаев фамилия. Не знаете?
«Прости, Мирзо…» – мысленно сказал Сохатый. Мирзо Долтабаев служил у него во взводе и погиб при проведении операции. Дым Дымыч сам писал представление о награждении его посмертно орденом Красной Звезды. Сейчас он привел первую же вспомнившуюся ему таджикскую фамилию.
– Нет. Такого не знаем.
– Я тут в один дом сунулся, там азеры живут. Спросил, они вообще о таджиках говорить не хотят. А я не пойму вашу систему – где азеры, где таджики…
– А кто где дом снимет, тот там и живет. А Долтабаева мы не знаем, – сказал старший из прохожих и двинулся мимо. Остальные шагнули было за ним.
– Подождите, мужики. Я еще примету помню. Там в соседнем доме семечки жарили. Запах был сильный. Не знаете, где это?
– Там где-то пахло… – неопределенно махнул рукой молодой. – Иди, понюхай…
И почему-то остановился прямо против Дым Дымыча. А двое других, пожелавшие сначала уйти, оказались аккуратно за спиной Сохатого. Маневр был выполнен настолько ловко и ненавязчиво, что менее опытный человек ничего бы и не понял.
Видеть спиной Дым Дымыч не умел. На затылке у него глаз тоже не имелось. И ему остался один вариант для определения ситуации – смотреть в глаза тому, кто перед ним. И он посмотрел. И нужный момент уловил.
Шаг в сторону, и милицейская дубинка рассекла воздух около его плеча, лишь слегка задев рукав куртки. Он ударил назад ногой не глядя и одновременно без замаха нанес удар костяшками пальцев молодому по носу. Этот внешне малоэффективный удар вызывает болевой шок и на какие-то секунды лишает возможности правильно сориентироваться. Так и получилось. Сохатый понял, что сзади сейчас начнется атака, и просто развернул молодого вместо щита, сам повернувшись к противнику уже лицом. Пожилой шел на него с ножом. В свете уличного фонаря широкое лезвие блестело хищно и играло в нервной руке.
Тот, что получил удар ногой в грудь, уже вставал. Дубинку он уронил, но поднимать ее и не собирался. Рука тянулась за пазуху, под мышку, туда, где обычно носят кобуру. Ну, разве можно доставать пистолет так долго… И Сохатый продемонстрировал, как это надо делать. Он толкнул парня с окровавленным носом навстречу ножу и в ту же секунду достал пистолет. Легкий сухой щелчок не привлек внимания даже товарищей того, кто получил пулю в горло. Теперь они двинулись на него вдвоем и остановились только через два шага, увидев пистолет. Остановились, оглянулись, поняли, что произошло с их товарищем, но было поздно. Пожилой получил тут же пулю в грудь.
– Лечь на землю, лицом вниз, – тихо и буднично, совсем не грозно сказал Дым Дымыч. Молодой послушно выполнил приказ.
– Где Саид?
– Я не знаю.
– Считаю до трех…
– Я правда не знаю. Саид здесь не живет. Он только приезжает.
– Где держат парня?
– Какого парня?
– Раз.
– Я не знаю.
– Два.
– Где машина стоит. Его сейчас увозить будут к Саиду. Нас присмотреть просили, чтобы без посторонних…
– Три, – сказал Сохатый и выстрелил в затылок парню. Оставлять свидетелей – это роскошь. А роскошь Дым Дымыч, как человек военный, не любил. После этого повернулся к первым. Два контрольных выстрела опять прозвучали совсем буднично. Но связывать это дело в умах ментовки с предыдущими он не хотел и потому умышленно не стал стрелять между глаз, хотя прицел так и тянуло в привычную сторону.
В черной «девятке», стоящей с потушенными габаритными огнями рядом с земляным, размытым весенними ручьями тротуаром, никого не было. Сначала Сохатый хотел забраться в салон и ждать там, но вовремя передумал. Это было бы красиво за счет своей неожиданности – встретить противника в его же машине, но ни к чему ограничивать себе маневр. И он шагул к калитке. От соседнего дома в самом деле сильно пахло жареными семечками. Калитка тихо заскрипела, и, чтобы прекратить этот скрип, пришлось приподнять ее на петлях. Прежде чем войти во двор, Дым Дымыч переменил в пистолете обойму. Кто знает, сколько человек в доме? Трех оставшихся патронов может и не хватить. И только после этого шагнул вперед, присел и гусиным шагом продвинулся под окном, в котором горел свет. Стекла оказались плотно занавешены теневыми шторами. Рассмотреть снаружи, что происходит внутри, невозможно. А приседал Сохатый на всякий случай, по военной привычке. Вдруг кому-то приспичит не вовремя выглянуть.
Крыльцо такое кривое, что даже внешний вид предупреждает – это почти сигнализация. Его вполне можно перешагнуть и войти в сени – дверь приотворена, но опыт разведчика заставил предварительно проверить сарай. Там склад. Ящики с огурцами и с репчатым луком. Короткий взгляд через забор из штакетника в огород. Там только низкая будка туалета. Даже один человек в нем спрячется, только согнувшись. На всякий случай пулю туда. Прямо сквозь дверь. В доме выстрел не услышат.
Теперь предстояло решить – входить в дом или ждать здесь? С одной стороны, время, как предупреждал Доктор Смерть, не терпит. С другой – Алферова должны отвезти к Саиду. Следовательно, убивать его пока не собираются. Доктор был просто не в курсе этого. Там, в доме, Сохатый будет прекрасной мишенью, как только войдет. Дома, кабинеты, коридоры зданий – любой спецназовец скажет, что это самые гиблые места. Там тоже можно работать, но лучше тренированными тройками, когда каждый знает свой сектор обстрела и контролирует его. В любом ином варианте боя помещение уравнивает шансы сторон и не дает подготовленному человеку никакого преимущества. К этому выводу давно пришли все спецслужбы мира. Лучше подождать. Бочка с гнилой водой рядом с дверью сарая – прекрасное место для засады.
Дым Дымыч устроился в тени за бочкой так, что видел прекрасно и весь двор, и крыльцо. Ждать, как он и предполагал, пришлось недолго. Что-то стукнуло в доме. Заскрипела насмешливо дверь. Вышел сначала один человек. Даже в темноте Сохатый узнал его по ширине плеч и по квадратной голове с квадратной же стрижкой. Голова эта странно, совсем без шеи, вырастала сразу из плеч. Это был тот кореец, что во дворе дожидался Саида, когда они приезжали к Хавьеру. Кого-то из «быков» Саида Дым Дымыч и ожидал здесь встретить.
«Бык» сошел с жалобно заскрипевшего под его весом крыльца, остановился и прислушался. Город жил своей обычной жизнью – где-то шумели машины, издали доносилось дребезжание трамвая. Но эти звуки были естественными и ожидаемыми. Неестественные и неожиданные мог издать только Сохатый, но он не торопился. Не обнаружив посторонних звуков, кореец прошел к калитке, не приподнимая, как делал это Сохатый, открыл, и калитка заскрипела. Он выглянул, посмотрел по сторонам. Караульных, естественно, не было. Но что-то в голове «быка» не сработало. Не ощутил он опасности. Должно быть, подумал, что караульные заняли посты по сторонам и в случае чего готовы предупредить. А потому вернулся к крыльцу и стукнул пудовым кулаком в стену – самая нежная система сигнализации из известных науке.
