— Найти-то я их нашел, да ума не приложу — для чего они и как пользоваться порошками.
— Слышал ли ты о Хроносе?
— А как же — повелитель времени.
— Неуж знаешь? Тогда слушай. Если возьмешь из склянки желтого порошка да над свечой его сожжешь, увидишь то, что было в прошлом. Чем больше порошка на огонь свечи высыпаешь, тем дальше во времени видения увидишь.
— Ни фига себе!
— Не ругайся — не люблю.
— А белый порошок?
— Пользоваться им так же, но эффект другой. Спалишь несколько крупинок — окутает тебя туманом, и станешь ты на короткое время невидимым. Больше порошка — дольше эффект. Но не увлекайся.
— А сколько времени я невидимым буду?
Но вопрос повис в пустоте. Туман, а с ним и
привидение рассеялись бесследно.
Так! Я ошарашенно уселся на топчан. Оказывается, скляночки-то не простые. Я взял их в руки. Похоже, ими пользовались: порошка в каждой — наполовину. Интересно, но и жутковато. Поймают если на использовании — никакой государь не поможет. Сожгут на костре, как дьявольское порождение, как нечистую силу. Не сказать, что я верил во всякие чудеса, но ведь и сам с чем-то подобным столкнулся. Проходил же я через стены и мог бросать с руки огонь — стало быть, существует в природе что-то, что наука объяснить не может.
Любопытство перевешивало естественный страх перед неведомым; я осторожно взял маленькую щепотку из склянки с белым порошком и бросил на огонь свечи. Зашипело, брызнуло в стороны маленьким фейерверком, напоминающим бенгальский огонь. И ничего не произошло — ну то есть совсем ничего.
Я ждал, что перестану видеть себя или руки. Ничегошеньки! «Наврало привидение, или порошок состарился», — расстроился я.
Но подошел к зеркалу… и обомлел. В зеркале отражался шкаф за моей спиной, часть стены, а меня не было. Я даже зеркало потрогал. Зеркало есть, лицо я тоже ощупал, руки свои сам вижу, а в зеркале — только неживые предметы.
Я решил все-таки осторожно проверить — видят ли меня другие. Недолго думая, просунул голову сквозь стену в соседнюю комнату, что занимал Василий. Опа! Девка из дворовой челяди стоит, нагнувшись, юбка задрана на спину, а сзади сынок пристроился. Ничего себе картинка! И смешно, и неловко. А в принципе — жизнью рисковать за государя и отечество ему не рано в его шестнадцать, а девку потрепать — не созрел? Пусть развлекается.
Я тихо убрался назад. Ну Васька, ну сукин сын! Не ожидал!
Не отпирая дверь, я прошел сквозь нее и спустился на первый этаж. Хм, не знаю — виден я или нет, но шаги мои слышны, и это надо учесть на будущее.
Из дверей кухни вышла кухарка и, чуть не задев меня, прошла мимо с пустым ведром. Наверное, не заметила.
Я вышел во двор, где занимались ратники под руководством Федьки-занозы. Прошел рядом, но никто и глазом не повел, не поприветствовал. Мимо меня, едва не зацепив, пролетел нож и воткнулся в бревно. Это ратники с ножами упражнялись. Надо срочно убираться — могут и убить невзначай.
Я прежним путем вернулся в комнату. Занятно, весьма занятно. Как использовать эту находку, я еще не знал, но потрохами чувствовал — пригодится.
Я встал перед зеркалом и снова ничего не увидел. «Буду стоять», — решил я. Надо же узнать, сколько времени зелье действовать будет.
Прошло минут десять-пятнадцать. Точнее сказать не могу, часов нет. В зеркале стало проступать серое пятно — тень какая-то. Довольно быстро серый силуэт стал приобретать четкость, краски, и вскоре я увидел свое отражение. Так, это же сколько зелье действует? По прикидкам, выходило около получаса — сорока минут. Сильная штука! Если применить с умом, большую выгоду получить можно. Почти как «человек-невидимка».
А что же вторая склянка? Я взял несколько крупинок желтого порошка из второй склянки и бросил в огонь свечи. Образовалось легкое облачко дыма. Оно увеличивалось в объеме, заполняя всю комнату, становилось прозрачным, в нем появились смутные тени, быстро приобретавшие четкость и цвет.
К моему немалому удивлению, я увидел себя со стороны. Вот я бросаю щепотку порошка в огонь свечи, вот стою с дурацким видом у зеркала, вот просовываю голову сквозь стену… Передо мной как бы прокручивалась кинопленка — назад, но без звука. Изображение было, а звука не было.
Я во все глаза смотрел на происходящее. Вот исчезло видение со мной в главной роли, появилась картинка с девицей, которая убиралась в комнате — мыла полы, подоткнув юбку за пояс. Причем девица была та, с которой баловался Василий. Потом снова появился я, лежащий на кушетке с лицом мыслителя. Затем видение стало меркнуть, сереть, и пропало. Здорово! Я увидел все, что происходило в этой комнате с утра и в течение всего дня.
За эти две склянки никаких денег не жалко, только их нигде не купишь. Считай — повезло. И повезло не сейчас, а раньше, когда я привез домой и решил сохранить древний манускрипт. А ведь хотел его сначала отдать в монастырь, настоятелю. Конечно, Савва нашел бы возможность использовать по полной и привидение, и все, о чем ему сообщил бы дух — о тех же склянках или Книге судеб. Надо обдумать, как и когда применять, а еще — отложить немного в кожаные мешочки, а основной запас оставить в склянках дома. Стекло — вещь хрупкая, а терять порошок мне уже совсем не хотелось.
Я решил — не откладывая, отправиться к настоятелю Савве, пока лед не встал окончательно и не приобрел необходимую толщину.
После приветствий сказал, что хочу устроить в Смоляниново школу, сложив по весне избу, да с учителем проблема — не поможет ли монастырь?
Савва учреждение школы одобрил сразу.
— Богоугодное дело — нести в народ учение. Мало кто из бояр помышляет о разуме народном. Одобряю, рад за тебя! С грамотным учителем из монахов помогу, вот только…
— Я буду платить за работу.
— Славно, каждый труд должен быть вознагражден. И еще — по воскресным дням пусть все желающие, а не только дети, воскресную школу посещают, где они будут изучать основы православия.
— Принимается. Я не против — даже приветствую.
Мы договорились, что когда изба будет готова, Савва направит в Смоляниново послушника или монаха. И проживать учитель будет в этой же избе, не тратя времени на дорогу.
Расстались мы довольные друг другом. Я приобретал учителя для детишек, монастырь — еще одну церковную воскресную школу да вдобавок — с полным коштом для учителя.
Через неделю, когда купцы уже стали ездить па санях по льду, решил ехать в Москву и я. А самая лучшая и гладкая дорога зимой — это лед реки. Большинство сел и городов строилось на берегах рек, потому было где и на ночлег остановиться.
После недолгих размышлений я решил взять в напарники Федьку-занозу. Привык я к нему за эти годы. А Василия оставить на управлении. Случись война — так его с обоими моими десятками в ополчение призовут, под руку воеводы Плещеева. Следовательно, кто-то должен был остаться дома.
Я сообщил Федору, что завтра выезжаем. В кабинете просмотрел свои бумаги с предложениями по службе ратной, над которыми корпел последние дни, набил кошели серебром. Ссыпал понемногу порошка из каждой склянки в маленькие мешочки из мягкой кожи и повесил их себе на шею на тесемочке. Целее будут и всегда при мне.
Мы взяли небольшой запас продуктов на всякий случай.
Ехать я решил в полушубке и шапке меховой, однако и нарядную одежду взял. Припомнил я один из своих прежних визитов в Москву, когда «и в пир, и в мир, и в добрые люди» ходил в одной одежде. Урок этот я нынче учел.
Поутру я попрощался с домочадцами, мы поднялись в седла и выехали со двора. Оба были при саблях и пистолетах, хотя шлемы и кольчуги не брали. Тяжело в них, да и холодят на морозе. А мы не на войну едем.
За пару дней мы добрались до Мологи, и здесь застряли на два дня. Вьюжило так, что за пять метров не видно было ничего, снегу лошадям по брюхо насыпало. Пусть уж другие торный путь пробьют.
Мы отсиделись в тепле, а как выглянуло солнышко — снова в путь. И дальше уже до самой Москвы, останавливаясь на ночь на постоялых дворах.
В первопрестольную въехали после полудня, и сразу — к дому Федора Кучецкого. Побратим всегда встречал меня приветливо, и я хотел остановиться у него. Однако нас ждал неприятный сюрприз — слуга хоть и узнал меня, но заявил, что стряпчего в городе нет, и будет он не раньше чем через неделю.
«Подождем на постоялом дворе», — решил я. Знакомые в Москве у меня уже были — тот же Андрей из Разбойного приказа, некоторые бояре из побратимов, но обременять никого из них не хотелось.
Мы нашли постоялый двор — недалеко от дома стряпчего, где и остановились на постой. День отсыпались да отъедались — зимняя дорога отнимала много сил. Как от холода не бережешься, а все равно к вечеру руки-ноги коченеют. Вот мы и отпивались горячим сбитнем.
Через два дня, отдохнув и надев нарядную шубу — подарок Федора Кучецкого, — я направился в Кремль. Но с посещением государя тоже вышла неудача.
