раз, что пялиться в ложу короля неуважительно! Смотрите и пойте в зал! И не забудьте поклониться зрителям и оркестру!
Тут в костюмерную забежал мальчишка и бросился прямо к Яне Аровски, размахивая листком. – Стойте! Погодите!
– Что такое? – В голосе директрисы послышались нотки паники. – Что случилось? Король уходит?
– Нет! – выдохнул мальчишка. – Я принес от него приказ!
Он был явно доволен поручением от самого Аскара и очень горд собой.
– Король велел вам сделать перестановку! Вот она должна выступать первая! – Мальчишка указал пальцем на Рину, застывшую на полпути к уборной. – Его Величество хочет, чтобы она первая спела!
Рина ощутила, как все ее тело вспыхнуло ярким костром, и волны жара одна за другой прокатились от макушки до пяток. Ей даже от собственных волос стало душно, как будто она надела зимнюю шапку в летний день.
«Сработало! – думала она. – Он меня заметил! Но я же могу прямо на сцене превратиться!»
– Так, девочка! – Рина вздрогнула, когда директриса схватила ее за плечи. Она тоже выглядела испуганной, но очень бледной на фоне Рины. – Что ты собиралась петь? Умоляю, назови что-то хорошо всем известное! Мы же не репетировали с оркестром!
– «Сиреневый мост»! – сказала Рина. – Ария Милалики!
– Ты уверена, что сможешь это спеть?! – выпучилась на нее Яна. – Возьми что-то полегче!
– Я репетировала эту!
Директриса сжала переносицу на секунду, потом быстро написала название на листке с приказом и отправила с ним мальчишку, который все еще восторженно наблюдал за происходящим, в оркестровую яму, чтобы сообщить дирижеру и музыкантам о перестановке.
– У тебя минута на уборную! – Директриса встряхнула Рину. – И хватит трястись! Ты же сама так рвалась! А ну возьми себя в руки! Дать тебе нашатыря?
– Все хорошо, – соврала Рина и себе, и ей. – В уборную мне не нужно. Я просто хотела освежиться.
Она старалась не смотреть на часы, но все– таки смотрела.
– Это непредвиденная ситуация, но мы не можем заставлять короля ждать, так что выходим. Не подведи меня, Анна!
«Все хорошо, – говорила себе Рина, на каменных ногах ступая вслед за Аровски. – Партия короткая. Я успею».
Но когда директриса объявила ее выход, Рина замерла перед сценой как вкопанная, несмотря на то что внутренний голос вопил о драгоценности каждой секунды. Рина еще не была готова. Она даже не успела перевести дух от своей первой авантюры. И у нее больше не было сфер. Теперь сцена казалась еще более огромной, софиты еще более слепящими, а зал раскинулся впереди черной пропастью, готовой вот-вот скользнуть под ноги.
Искристое ощущение от соприкосновения с волшебным закулисьем испарилось, как испаряется газ из шампанского. И недавнее желание Рины передавать эмоции и чувства публике задавил жуткий страх, что у нее ничего не выйдет. Что она запнется, забудет слова, не сможет…
– Давай, девочка! – Яна снова встряхнула ее. – Вспомни, зачем ты тут!
Она подтолкнула ее в спину, и Рина очнулась, вспомнила. Она тут вовсе не для того, чтобы бояться этой сцены и этих людей, которые даже не знают, кто она такая на самом деле. Она здесь не для того, чтобы развлекать принца Аскара. Но для того, чтобы победить его. И пусть все пошло не по плану, у нее еще есть шанс.
Рина выпрямилась и направилась на сцену, где поклонилась сначала пятой ложе, потом залу и, наконец, оркестру. Дирижер кивнул ей, она кивнула в ответ, подтверждая свою готовность.
Зазвучала мелодия. Таинственная и нежная. Ее переливы были словно движение воды в реке. Рина прикрыла глаза на секунду и представила темную летнюю ночь под гроздьями сирени, мост и девушку, которая ждет своего возлюбленного, опьяненная запахом цветов и сиянием звезд. Она поет всему, что окружает ее, замерев в сладостном ожидании свидания.
И когда Рина открыла глаза, темный зал впереди превратился в ночную реку, вместо софитов над головой светили звезды и луна, а движение музыкантов в оркестровой яме обернулось шелестом кустов и деревьев под сильным ветром.
Рина вдохнула, и из ее рта полился высокий и прекрасный голос Дины Ларум. Его не существовало на пластинках в этом мире, но Рина помнила, как он звучал, ведь директриса слушала его в своем кабинете.
Настоящая Рина никогда бы так не спела, но волшебный голос из ее фантазии заполнял все вокруг, и чем больше Рина отдавалась пению, тем свободнее и прекраснее звук расходился над затаившим дыхание залом. Высокий и полный, вибрирующий на высоких нотах, улетающий к темному верху, опускающийся к волнам реки. То мощный, то затихающий до шепота.
Рина легко двигалась по сцене, как по невидимому мосту, и всматривалась в темноту в ожидании возлюбленного.
Мой милый принц, явись ко мне
Во тьме ночной под шепот звезд.
Стою я будто бы в огне
И вижу блеск твоих волос
В прохладных бликах водной глади,
Что под мостом на Арапен.
Сюда пришла я только ради
Того, чтоб угодить в твой плен.
Глаза Рины постепенно привыкли к полумраку, и она стала лучше различать зрителей – женщин с застывшими веерами, изумленных мужчин, уставившихся на ее хрупкую фигурку на сцене. И когда она мельком обратилась к ложе, в которой сидел Аскар, то увидела, что он вскочил со своего места и стоит, вцепившись в ограждение балкона, почти свесившись с него и глядя на нее во все глаза.
На секунду Рина растерялась, но она уже достаточно вошла в роль, и сейчас перед ней было не чудовище, наславшее проклятье на все королевство, а ее возлюбленный. И она спела, протянув руки прямо к нему:
Мой милый принц, приди ко мне,
Чтоб все в груди затрепетало.
Застыли звезды в вышине.
О как же, как же я мечтала,
Что явишься, прекрасный мой,
Виденье трепетного сердца.
Пожар в моей груди такой,
Что всем озябшим даст согреться.
Рина забыла о времени, о людях вокруг, о том, кто она на самом деле, и даже о том, зачем она здесь. И когда Рина дошла до последней части арии, на глаза накатили слезы.
Мой милый принц, молю, приди.
Тебя я выдумала, знаю.
Лелея ложный жар в груди,
Я свой обман не замечаю.
Но нет мне жизни без тебя,
И под сирени звездопадом
Я продолжаю петь, любя,
И упиваюсь этим ядом.
Рина замолкла, обнаружив, что почти
