не мог уловить того, что творилось буквально под носом. Правая рука машинально шарила в районе левого плеча, ощупывая торчащий металлический предмет и размазывая по нему кровь.
Грудь высоко вздымалась и опускалась, широко открытый рот продолжал шумно вбирать воздух. Упавший, до этого отчаянно боровшийся за свою жизнь, выкладываясь по полной, получившего множество царапин и одну опасную рану, а потом и испытавший знатный кульбит с падением, ныне буквально задыхался от недостатка кислорода. С лица градом катился пот, размазывая пыль по коже, попадая в глаза. И хотя его тело по грудь было погружено в воду, это не могло так просто унять жар, объявший его.
Чья-то рука, выросшая, словно из неоткуда откуда-то сзади, крепкая как сталь, словно клещи сжала горло, а другая с раскрытой ладонью с силой опустилась на голову и подобно холодный тяжелый венец, сдавила ее, давя на шею немыслимой силой. Почерневшая от грязи, доселе бледная как бумага лицо за мгновение посинело, а налитые кровью глаза едва не вылетали из орбит.
'У тебя есть путь. Необходимо ему следовать' - вещал бесстрастный голос у самого уха.
'Нельзя бежать, нельзя отвлекаться, нельзя тормозить. Можно лишь повиноваться'.
Удушаемая жертва резко застыла.
'Повинуйся. Иного не дано'.
Безумный невидящий взгляд едва не вырвавшихся глаз резко приобрел осмысленное выражение. В окровавленную ладонь, доселе беспомощно упавшую на плечо, удобно легла рукоять. Мгновением позже торчавшая уже из окровавленной головы облаченного во все зеленое человека, глядя на которого у любого человека пришло бы в голову лишь одно слово - 'леший'. Леший, по грудь вылезшего из самой земной тверди.
С трудом разжав так и не ослабевшую железную хватку врага, новоявленный убийца перекатился со спины на живот, после чего выкарабкался из ручья и, протирая шею, продолжая хрипло порывисто дышать, срываясь в мучительный кашель, осмотрелся. Никаких попыток его прикончить не последовало, потому он не став медлить, тут же судорожно выхватил кунай из раны противника и поспешил убраться подальше. Ноги подкашивались, руки подрагивали, из раны на плече и из царапин по всему телу продолжала сочиться кровь, но он продолжал идти, ползти на четвереньках, падать, перекатываться, соскальзывать с высоких берегов. Преследователи неожиданно словно испарились.....
Та попытка стоила мне многого. Это и раны, и физическое и моральное истощение, и чувство, что что-то идет не так, как должно было бы быть. Я не понимал ничего, в очередной раз резко потеряв путеводную нить, соединявшую меня с окружающей действительностью....
Тогда для меня впервые открылось нечто такое, что существенно раскрыло мне взгляд на мир. После 'стычки', я не смог выжать из себя ничего, что позволило бы мне продолжать свое движение. Наоборот, ко мне подкрадывалась откровенная усталость, слабость, страх, желание забиться в какую-то нору и не вылезать из нее еще очень долго. Потому-то я 'забил' на все и притаился в ближайшем глухом уголке, стараясь скрыться от чужих глаз (прекрасно при этом, осознавая, что для таинственных наблюдателей и преследователей я так и остался, что называется 'на виду'). И потом долго оттуда не вылезал, обрабатывая раны, и попутно переводя дух.
Именно тогда, в минуту наступившей временной слабости и уязвимости в мою жизнь вошел партнер. Тот самый змей, впоследствии ставший важнейшим соратником и ценным союзником, и попутно ключом к тайной неизведанной силе, о которой ранее можно было лишь догадываться.
Сам миг нашей судьбоносной встречи было трудно назвать теплым. Даже наоборот, можно было только догадываться, насколько оказывается, была велика моя невосприимчивость к змеиному яду, раз она спасла мне жизнь после того как острые клыки впились мою беззащитную шею и порция губительного вещества мгновенно оказалась в моих жилах. Насколько оказалась крепка моя шея, раз смогла пережить то, как ее стиснули в таких объятиях поистине железные кольца. Что уж тут говорить, и так понятно, что рептилия не собиралась со мной заводить дружбу. Она собиралась покончить с лежачим ослабевшим двуногим, не давая никаких шансов на обратное, и делала это с завидным умением....
Убить тогда меня не удалось. Уж не знаю, как и когда во мне она взялась, но можно было констатировать, что та невосприимчивость к змеиному яду и спасла мне жизнь. Хотя нельзя было сказать, что обошлось без последствий, все-таки иммунитет был у меня не столь хорош, и яд успел попасть в мозг из-за места его внедрения. После того, как я очнулся, меня еще долго преследовали непередаваемые неприятные ощущения, сопровождаемые регулярной тошнотой, болью в голове и звоном в ушах.
Были и свои 'светлые' моменты. Попав в мозг, яд вызвал невероятные видения, в которых я был окружен таким спектром всевозможных ощущений, что на долгое время после этого реальность потеряла свою красочность, став казаться лишь картонными декорациями, скрывающими другой мир, чарующий во всех своих проявлениях. И там же мне пришлось вступить в противостояние с пугающим сгустком холодной ярости, обтекающей и прокрадывающейся сквозь все барьеры и пытающейся проникнуть в глубины моей сути, дабы ее поглотить. Сгусток черпал силу из окружающей среды, словно насос вкачивая ее в себя по мере убывания своих в пылу яростной борьбы. Да, борьбы, ибо, несмотря на крайнюю непредсказуемую и непреодолимую силу сего явления, мне все же удавалось противодействовать ей. Сначала с трудом, по большей части стараясь отступать, уклоняться, иногда контратаковать. А потом, по мере того, как схватка становилась все ожесточеннее, а в моих руках накапливалось все больше опыта столкновения с противником, я смог адаптировать свой стиль защиты в более жесткую систему, которая позволяла не столь сильно уступать ему.
Саму схватку можно было обозначить не иначе как 'завораживающей'. И это действительно было так. Сгусток, чьи щупальца только и делали, что окружали тебя. Обходил твою защиту, обладал неисчерпаемой силой. Сгусток, бесконечно адаптирующийся, непрерывно меняющий свой стиль атаки. Никогда не идущий, напролом, пытаясь все решить мощным таранным ударом, а обтекающие как вода, просачивающиеся в глубину своего противника. Сражаться с такой сущностью было невероятно сложно...и невероятно увлекательно. Азарт охватил мою голову, наполнил мою сущность новым содержанием. Как интересно! И так захватывающе! Словно игра, словно соревнование, где на конец не стоит твоя жизнь, а какой-то глупый приз, делающий эту игру не в пример более занятной, чем что-то другое.
Не знаю, сколько мы сражались. Да и сражались ли мы, ведь практически больше половины всего действа можно было обозвать не иначе как соревнованием, кто быстрее и больше адаптируется друг к другу, кто больше накопит внутри себя силу, разлитую вокруг и окончательно поборет оппонента, и наконец, выйдет
