Наконец, в еще одном сатирическом стихотворении, содержащем критику режима Горбачева и, вероятно, достаточно часто фигурировавшем в рассматриваемом цикле, перечисляются негативные события, ассоциировавшиеся с первыми годами перестройки: авария на Чернобыльской АЭС; полет Матиаса Руста, приземлившегося 27 мая 1987 года на Большом Москворецком мосту; гибель парохода «Адмирал Нахимов» на выходе из Новороссийской бухты 31 августа 1986 года, во время которой утонуло 423 человека; первый случай положительного анализа на ВИЧ у советской пациентки (1986), а также массовое заражение детей СПИДом в Элисте в 1988 году; распространение наркомании в СССР середины 1980-х годов; крушение поезда «Аврора» 16 августа 1988 года на перегоне Березайка – Поплавенец:
Перестройка – важный фактор:Расхуячили реактор,Пропустили самолёт,Потопили пароход,СПИД в Россию завезли,Наркоманов развели,И какая-то пиздаС рельсов валит поезда[181].
К сожалению, мы не располагаем профессиональными записями этих текстов, сделанными в эпоху их актуального бытования, т. е. во второй половине 1980-х годов. События начала следующего десятилетия, радикально изменившие социально-политическую и экономическую жизнь бывшего Советского Союза, по всей видимости, довольно скоро вытеснили их из массового обихода. Поэтому нам пришлось преимущественно пользоваться современными (2006–2009) сетевыми публикациями, чьи авторы, в свою очередь, воспроизводят письменные тексты, сохранившиеся в домашних архивах. В двух случаях (подборки 2.1 и 2.2) публикаторы дают краткие описания своих источников, позволяющие говорить о том, что речь идет о текстах, распространявшихся, как и «Сон Горбачева», в рукописной либо машинописной форме. Можно сказать, что рассматриваемые тексты обнаруживают своеобразную «тенденцию к циклизации»: переписчики пытаются компоновать отдельные четверо– или восьмистишия так, чтобы составить из них более или менее целостное стихотворение. Что касается первых 22 строк подборки 2.4, то они, скорее всего, представляют собой отдельный «антигорбачевский» памфлет, написанный, судя по первому двустишию («Прошел год, пришел другой, / Михаил, ты стал другой»), в 1986 или 1987 году.
Как бы то ни было, очевидно, что все эти сатирические стихотворения представляют собой непосредственный литературный контекст «Сна Горбачева»: даже отличаясь от последнего в содержательном отношении, они сохраняют достаточную формальную близость. Большинство из них также написано четырехстопным хореем, хотя и с более разнообразным набором рифм (встречаются не только мужские и женские, но и дактилические окончания). Это обстоятельство позволяет предположить, что популярность четырехстопного хорея в качестве устойчивой формы для стихотворной политической сатиры может определяться не только аллюзиями на литературную сказку XIX века и общим «народно-экзотическим» ореолом этого размера. Не исключено, что известную роль здесь сыграла традиция «просоветских» частушек, сочинявшихся и публиковавшихся, начиная с 1930-х годов, с агитационными целями и вследствие этого нередко терявших ритмическую связь с собственно песенной традицией: можно думать, что наряду с другими памятниками «советского фольклора» некоторые подобные частушки никогда никем не пелись и, собственно говоря, функционировали исключительно как часть печатной культуры.
Стоит, однако, задаться вопросом, насколько неподцензурные политико-сатирические тексты второй половины 1980-х годов связаны с массовой советской культурой предшествующих десятилетий. Можем ли мы найти аналогии «Сна Горбачева» в 1960-е или 1970-е? Можно ли вообще говорить о сколько-нибудь устойчивой традиции неофициальной политической сатиры применительно к советской эпохе? Известно, что политические анекдоты появлялись и рассказывались на протяжении всей истории СССР. Однако функциональная специфика анекдота вообще и политического анекдота, в частности, не сводится, на наш взгляд, к репрезентации тех или иных политических событий; здесь же речь идет о текстах именно политико-сатирической направленности. Выше уже было сказано, что нам не известны подобные памятники, относящиеся к эпохе Сталина; возможно, что они еще будут найдены. Однако в середине 1960-х годов неподцензурные сатирические стихотворения имели, по всей видимости, достаточно широкое распространение, при этом они во многом сходны с рассмотренными выше текстами эпохи перестройки.
Наиболее пространный текст этого рода – «Сказка (или Сказ) про царя Никиту»[182],также ориентированная на стихотворную литературную сказку XIX века. В формальном отношении здесь, однако, преобладает «пушкинская» традиция чередования парных мужских и женских рифм, а в качестве «титульного» претекста стихотворения сам автор называет сказку «Царь Никита и сорок его дочерей» (Пушкин 1977: 126–131):
Если Пушкина прочтете,Царь Никиту там найдете,Только был тот подурней,Имел сорок дочерей.Все красивы, все пригожи,Друг на друга не похожи.И на всех как на бедуНе найдешь одну Балду.
Впрочем, за исключением этой ремарки, а также искаженной цитаты из пушкинского текста («Принц Никита жил когда-то, / Ни высоко, ни богато») содержательного сходства две «сказки» не имеют. Основная часть стихотворения о Хрущеве состоит в подробном изложении биографии и политической деятельности советского лидера, начиная с его работы на посту первого секретаря ЦК КП(б) Украины в конце 1930-х годов и в послевоенные годы. Впрочем, большинство описываемых в этом тексте событий происходит уже после смерти Сталина, именуемого здесь «Кащеем» («Вот пришел конец Кащею – / Смерть взяла к себе злодея») и ареста Берия («Засадили, расстреляли / И Никите власть отдали»). Дважды – сначала кратко, а затем подробно – описывается разгром «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова» на июньском пленуме ЦК КПСС 1957 года; упоминается последующее падение Булганина, а также исключение маршала Жукова из состава Президиума ЦК и ЦК КПСС на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1957 года. Внешнеполитическая деятельность «царя Никиты» представлена в стихотворении визитами Иосипа Броз Тито в СССР в середине 1950-х годов («Вот однажды царь Никита / Пригласил в Россию Тита»), поездкой Хрущева и Булганина в Индию, Бирму и Афганистан в 1955 году («Спьяна влезли в ту страну, / Где хозяин был У-Ну)[183] и демонстративно бесцеремонным поведением советского лидера на заседании 15-й сессии Генеральной ассамблеи ООН 12 октября 1960 года. Что касается внутренней жизни страны, то здесь внимание анонимного автора привлекли печально памятная кампания по разведению кукурузы (рубеж 1950–1960-х годов), освоение целинных и залежных земель (1954–1956), отказ от обязательных государственных займов в 1956 году с одновременным замораживанием на 20 лет выплат по старым займам («В долг его с народа брал, / А обратно не отдал»), семилетний план развития народного хозяйства СССР (1959–1965), а также запуск первых автоматических станций для изучения Луны в 1959 году:
Сам придумал семилетку.Приказал пустить ракеткуНа далекую лунуРазбудить там Сотону.
Хотя очевидно, что «Сказка про царя Никиту» была написана уже после падения Хрущева, обстоятельства октябрьского Пленума ЦК КПСС 1964 года в ней подробно не оговариваются; сообщается лишь, что
…потом он заблудилсяИ с вершины покатился.Ты скорби, народ-творец,Тут и сказочки конец.Но скажу вам по секрету,Я продолжу сказку эту.
Другое стихотворение о Хрущеве – «В СССР Никита жил…»[184], – появившееся, по всей видимости, одновременно со «Сказкой», значительно короче и не подразумевает прямых литературных аллюзий. Здесь в вину Хрущеву ставятся несколько иные аспекты внутренней и внешней политики СССР рубежа 1950–1960-х годов: кредит на возведение промышленных объектов, предоставленный в 1960 году недавно обретшей независимость Гане, начатое в том же году строительство Асуанской плотины в Египте, предоставление режиму Патриса Лумумбы военных грузовиков и транспортных самолетов, карьерные и финансовые успехи А. И. Аджубея (1924–1993), в 1949 году женившегося на дочке Хрущева Раде, а с 1959-го по 1964-й работавшего главным редактором газеты «Известия». В отличие от «Сказки про царя Никиту», «В СССР Никита жил…» содержит более пространное описание октябрьского Пленума, включающее подробности, которые могли быть известны далеко не всем современникам этих событий. Сообщается, в частности, что Хрущева заставили подписать заявление об отставке (написанное не им, а Л. Ф. Ильичевым; см. об этом: Постников 2004) и что последним во время смещения «царя Никиты» выступал Л. И. Брежнев (Аджубей 1989: 307):
Он хотя сопротивлялся,Но потом во всем сознался,Заявленье написал,На здоровье упирал.Дескать слаб я стал мозгой,Допустил промах большой.Но прошу меня простить,Зла на сердце не таить.Вдруг тут Брежнев говорит:«А народ-то не проститЧем народ-то ты кормил,Только речи говорил.Так что вот давай нам делоПоведем народ мы смело,Скоро лучше будем жить».
Кроме того, к числу антихрущевских стихотворений, появившихся после «октябрьского переворота» 1964 года, относится «Ответ царя Никиты зятю Аджубею», который в некоторых рукописях фигурирует как продолжение «Сказки о царе Никите», а также отличающееся в метрическом отношении стихотворение «Был король у нас такой…»[185]. В них, как и в текстах, процитированных выше, Хрущеву адресуются преимущественно «экономические» упреки. Вообще говоря, и внешняя, внутренняя политика страны интерпретируется во всех этих сатирических стихотворениях именно в терминах, так сказать, «национального благосостояния». Международная активность Хрущева репрезентируется здесь как постоянная раздача «подарков», приобретенных за счет собственного народа:
