– Не правда ли, Барт очарователен? – обратился Обри ко всем сразу, оглядывая комнату. – Такая наивность в половозрелом возрасте! Это невероятно трогательно!
– Замолчи же, ради Бога, или я тебя просто ударю! – кулаки Барта сжались.
– Я вас обоих заставлю замолчать! – сказал Раймонд спокойно. – Хватит вести идиотские споры перед лицом этого несчастья. Мы все оказались замешаны в гадком и страшном деле. К полудню вся округа будет знать, что отца убили! И нам всем придется предстать перед следствием, всем нам без исключения! В доме появятся фотографы и репортеры, а нашу фамилию затреплют по дешевым газетенкам!
– Хотел бы я видеть репортера, который заявится в Тревелин, – криво улыбнулся Конрад. – Мы его отучим совать нос в чужие дела!
– Если ты вступишь в драку с прессой, то только испортишь себе репутацию, болван, – одернула его Чармиэн. – А что еще ты хотел сказать, Рай?
– Тело должны забрать для вскрытия и исследования. Рэйм собирается решить этот вопрос с полицией.
– О нет, это уже слишком! – вскочила тетушка Клара. – Рай, я не понимаю, как ты можешь позволить подобные вещи в отношении тела Адама?!
– У меня нет возможности запретить это. Неужели ты думаешь, что мне самому это нравится? Хватит болтать ерунду! Мне достаточно истерики у Марты!
– Боже мой! – простонал Барт и, пошатываясь, вышел из комнаты.
За ним встал и Конрад.
– Если обнаружится, что отца действительно убили, то я клянусь самолично выяснить, кто это сделал! – сказал он свирепо. – Я уверен, что это сделала она, проклятая... А ты, Обри, не смей больше задевать Барта, ясно?
Обри подождал, пока Конрад выйдет, и тогда ответил, как бы вдогонку:
– Нет-нет, ведь это была всего лишь версия. Конечно, яд – это ведь женское оружие, всем это известно...
– Мне она никогда не нравилась, – заявила Клара, – но тем не менее я не стала бы ее обвинять... Такие, с позволения сказать, субретки не способны на решительные поступки.
– Я ничего не знаю о Лавли Трюитьен, – заметила Чармиэн. – Но вот то, что Джимми Ублюдка всю ночь не было дома и до сих пор еще нет, – это мне кажется более важным...
– Нет, не говори так! – воскликнула Клара.
– Он достаточно гадок, чтобы сделать все, что угодно, – заметила Вивьен. – Однако я не вижу причин. Зачем ему это? Что бы он получил?
– Ну, может быть, произошло ограбление или еще что-нибудь...
Раймонд сделал такое движение губами, словно хотел что-то сказать, но затем раздумал. Он внезапно вспомнил при этой реплике Чармиэн, что, когда он рылся в шкафу у отца, то не заметил там резной шкатулочки... Конечно, он мог в спешке проглядеть ее, но уж на обычном месте ее точно не было.
– Осталось только обнаружить, что пропали триста фунтов стерлингов, которые я вчера привез отцу из банка! – сказал Обри с нервным смешком. – Это было бы прекрасным завершением всего дела!
– Верно! – сказала Чармиэн. – И ведь я припоминаю, что Джимми был в столовой в тот момент, как отец говорил об этих деньгах нам за обедом... Раймонд, скажи, у отца действительно раньше не было привычки снимать такие значительные суммы разом?
– Да, так много он очень давно уже не брал.
– Так! А где должны были лежать эти деньги?
– В шкафу, в серванте, прямо у его изголовья! – живо сказала Вивьен. – Я однажды доставала оттуда шкатулку с деньгами по его просьбе... Скорее всего, Джимми украл их! Как вы думаете, Рай?
– Не знаю. Трудно сказать.
– Но ведь можно посмотреть прямо сейчас, не так ли?
– Нет. Комната опечатана. Но я не вижу причин для такой спешки.
– Раймонд просто великолепен! – встрял Обри. – Дорогой мой, каким образом тебе удается сохранять такое олимпийское спокойствие в любой ситуации? Я просто завидую тебе! Моя нервная система уже распадается на составные части от всех этих ужасов!
– А моя вот нет, – сказал Раймонд и встал. – Хорошо бы, если кто-нибудь съездил бы в Дауэр Хаус, рассказать Ингрэму обо всем... Я сам отправляюсь в Лискерд переговорить с Клиффом.
Он повернулся к выходу и столкнулся в дверях с самим Ингрэмом. На лице у того застыло выражение глубокого возмущения и крайнего изумления одновременно. Задыхаясь, он бросил Раймонду в лицо:
– Неужели тебе не пришло в голову, что о смерти отца надо было сообщить мне в первую очередь?! Ты мог бы хотя бы послать слугу! Теперь понятно, какими станут наши с тобой отношения после того, как ты тут превратился в хозяина!
– До этого момента у меня не было времени подумать о тебе, – ледяным тоном заметил Раймонд. – Я думаю, ты будешь удовлетворен тем, что я минуту назад попросил присутствующих сообщить тебе обо всем.
– Ах, чертовски мило с твоей стороны! Ладно, так как же это произошло?
– Детали тебе расскажет Чармиэн, а у меня есть более важные хлопоты, – сказал Раймонд вызывающим тоном и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
– Да, я чувствую, Раймонд еще покажет себя! – с коротким смешком заметил Ингрэм. – Но старик! Как же он так! Я страшно удивлен! Мне казалось, что ему предстоят еще долгие годы жизни, Боже мой...
– Да, но это еще не самое неприятное! – вздохнула Клара. – Сейчас выходит так, Ингрэм, что твой отец был отравлен!
Ингрэм уставился на нее:
– В каком смысле? По-моему, на столе немного было такого, что старик не смог бы разжевать и переварить?
– Когда тетя Клара говорит «отравлен», она имеет в виду – убит, – ласково, как пятилетнему ребенку, объяснил Обри.
– О Господи, спаси! – воскликнул Ингрэм, плюхаясь на оставленный Раймондом стул.
Вивьен вышла из столовой, когда Чармиэн стала в подробностях рассказывать Ингрэму, что именно сказал ей доктор Рэйм, и поднялась к Юджину, чтобы сообщить ему свежую порцию новостей. На лестнице она встретила Клея, который направлялся к своей матери. Юноша обратился к ней с некоторой развязностью, прикрывавшей его постоянную внутреннюю робость:
– По-моему, не может быть никаких сомнений, что это был Джимми! А вы как считаете?
– Трудно сказать. В конце концов, у каждого из нас были серьезные причины желать его смерти.
Он деланно рассмеялся:
– Надеюсь, вы говорите только о себе? У меня, например, и мысли такой никогда в голове не было!
– Неужели? – она удивленно уставилась на него.
– Конечно! Как можно вообще задавать мне подобный вопрос?
– А мне кажется, что именно тебе и имеет смысл его задать...
Этим заявлением Вивьен Клей был так расстроен, что просто не нашелся, что ответить. Она прошла по коридору дальше, к комнате Юджина, а Клей, дождавшись, пока она не исчезнет из вида, постучал в дверь материной спальни.
Фейт сидела за трюмо, и, когда вошел сын, она радостно повернулась к нему:
– Милый!
– Мама, ты слышала?
– Об отце? О да, милый, конечно...
– Да нет, не то! Все слуги уже в курсе дела. Я думал, Лавли сказала тебе...
Теперь она напряженно вглядывалась в его лицо.
– Я услала Лавли вниз за моим завтраком уже довольно давно... – пробормотала она. – А в чем дело?
– Доктор Рэйм не подписал свидетельство о смерти!
На мгновение ей показалось, что сердце у нее остановилось. Она все прекрасно поняла сразу, но инстинктивная осторожность не покидала ее, и на всякий случай, для верности, она переспросила:
– Не понимаю? К чему бы это?
– Ну, это значит, что доктор считает это убийством Жуткая ситуация, не правда ли?
Она облизнула губы:
– Но почему, почему он так думает? Ведь Лифтон предупреждал меня, что твой отец так долго не протянет – с пьянством и всем прочим... Неужели никто не сообщил доктору, сколько твой отец выпил и съел прошлым вечером?
– Не знаю, что там ему говорили. Я там не присутствовал. Скорее всего, Рэйм подозревает отравление. Он спрашивал, была ли у отца привычка принимать снотворное. Ну, Рубен и Марта отвечали, что не было, тогда доктор Рэйм забрал с собой отцовский графин с виски и поехал в полицию, чтобы произвести исследование. А тело отца заберут на вскрытие в полиции. Жуть, не правда ли?
Она проговорила с дрожью в голосе:
– Это просто какой-то абсурд! Все знают, как себя вел Адам в последнее время! Он сам себя загнал в могилу!
– Да, то же самое говорит и Клара. Но самое интересное – это то, что эта скотина Джимми смылся! Бесследно!
– Джимми? Как это смылся?
– Его не было в доме всю ночь, и сейчас он еще не появился. А помнишь, вчера отец велел Обри привезти из банка кругленькую сумму – так что все становится ясно, не правда ли?
– О нет, неужели?.. – простонала она, не переставая внимательно всматриваться в лицо сына.
– Да, мама, да... Но подумай о другом. Конечно, будет некрасиво, если окажется, что отца убил этот мерзавец из-за каких-то трехсот фунтов, но еще безобразнее будет, если окажется, что Джимми здесь ни при чем! Тогда мы все попадем под подозрение. Видишь ли, Обри уже начал плести всякую чушь, и...
– Что он конкретно говорит? – быстро спросила Фейт.
