заранее не нравится твой план, если там фигурирует твое появление в отчем доме. Твой отец только этого и ждет, неужели ты не понимаешь? Поэтому и погоню за Энсором не отправил. Он тебя знает, как облупленную. Знает, что стоит Энсору рассказать о зверинце, об экспериментах, ты сама прибежишь, чтобы спасти всех и вся. А может, он вообще понял, что там был не я, и специально позволил Рессарии бежать. Запасной план, так сказать.
– Я вообще – то от чистого сердца, – Сианна обиженно поджала губы. – И все я понимаю. Не дура. Но ты, для разнообразия, мог бы и послушать, а не вести себя как…
Она затихла и отвернулась, и Кай вдруг почувствовал себя именно тем, с кем она собиралась его сравнить. Ее отцом. Хмырем, что пребывал в полнейшей уверенности, будто имеет право решать за нее. И пусть он просто пытался ее защитить, сам понимал, что тем самым подрезает ей «крылья». Он вздохнул и принял капитуляцию:
– Ты права. Прости. Рассказывай, что ты там придумала. Я тебя внимательно слушаю.
Сианна недоверчиво сощурилась:
– Ладно. Ты прощен. Но в следующий раз ты одним «прости» не отделаешься.
Кай ответил самой ослепительной улыбкой, что была у него в арсенале, и одним рывком поднял ее со стула, усадив к себе на колени:
– Рассказывай.
– Я тут подумала, что среди людей в зверинце, аж дрожь берет от этого слова, могут быть не только подданные Килденгарда. Шанс призрачный, но он есть. Если я все верно поняла, то для своих опытов они ищут магов с раздутым, если не бездонным резервом. В Килденгарде таких мало. У большинства резерв весьма посредственный, за редкими исключениями. Зато на кессарийских землях, даже у слабеньких магов он больше среднего. То же самое с ледышками, что с драконьих островов. Дома, в Килденгарде, отца и его прихвостней судить никто не станет, даже если все их делишки всплывут, замнут за две секунды. И до газет не дойдет. Но если мы сможем попасть в зверинец, и нам повезет… Подобного рода эксперименты над подданными других королевств – самый настоящий международный скандал, от которого никто уже не сможет отмыться. Ну а коли не повезет, и все виновные так и останутся безнаказанными, мы хотя бы освободим тех несчастных, из которых сделали подопытных кроликов… Чем тебе не план?
Признавать не хотелось, но мысль была здравая. Кай крепче обнял Сианну и уткнулся носом ей в шею, едва коснувшись губами бархатистой кожи:
– Хороший план. Мне самому дурно от того, что Энсор сказал. Даже форт по сравнению с этим – цветочки. Но как ты собираешься незаметно пробраться к отцу в кабинет? Он ведь наверняка будет нас ждать. Западню очередную устроит. В своем стиле. Да и зверинец под охраной. Шуму наделаем.
Обостренное чувство справедливости было не только у бывших узников форта, Кай и сам к таким вещам относился более чем трепетно, хоть и родился «с золотой ложкой во рту».
– Ты мне веришь? – повторила Сианна вопрос, заданный им ранее в спальне.
Ну что он мог ответить? Верю, но боюсь за тебя так, что готов на край света уволочь и в башне запереть, лишь бы ты проблем на мягкое место не искала?
Не такого мужа она хотела и уж точно не такого заслуживала. Ей нужен был партнер. Тот, кто чувствует ее душу, слышит ее желания. Кто всегда готов помочь, поддержать.
– Верю.
– Тогда пойдем завтра ночью. Только ты и я. Скажем, что у нас свидание в каком – нибудь модном трактире. Мой отец – больной на всю голову психопат. Я не хочу никого втягивать. Даже Энсора. Он, конечно, может рассказать что – то полезное, но вдруг Брендану сболтнет? А тот – Санте. Умоляю, Кай, пусть это будет нашей тайной. Это семейные разборки. Они касаются только меня. Мама по юности влюбилась, его возвысила. Все его регалии, титулы, горы золота – ее заслуга. Но я сделаю все, чтобы Эйдан Балиоре снова стал Эйданом Вермером. Без кола, без двора и без гроша за душой.
– Какая ты, однако, кровожадная женщина, – Кай заправил за уши белоснежные волосы и невольно залюбовался. Его жена была просто бессовестно красива.
– Тьфу на тебя! Я серьезно, а он…
А он закрыл ей рот поцелуем. Нежным, медленным, даже робким. Сианна обвила руками его шею и прижалась всем телом.
Кайран, вероятно, окончательно из ума выжил. Ему не хотелось стянуть с нее халат, не хотелось предаться разврату, утонуть в пучине страсти. И так было хорошо. Она сидела у него на коленях, обнимала, целовала и этого хватало. Как мало, оказывается, нужно для счастья.
– Постой, – Кай мягко отстранился. – Допустим, мы разберемся с твоим отцом, со зверинцем… Дальше что? Ты хочешь остаться в Эльсиноре? В Сейгарде? Или, не знаю, может, кессарийские земли тебе по нраву? Фьялька?
Она беззаботно пожала плечами:
– Поживем – увидим.
– Я… – он разволновался как подросток. Чуть ладони не вспотели. – Сианна, я дал слово Гарону, что буду стоять плечом к плечу с принцем Сой’ле, пока все кланы мрака не преклонят колено, и мальчишка не станет новым владыкой тьмы. Такова моя плата за наш брак, но на это может уйти не одна сотня лет. Возможно, настанет день, и мне придется вернуться во мрак.
– Сой’ле Даэр’аэ?
– Да. Младший сын нашего великого и ужасного ледяного дракона. Он был здесь, когда разгорелась битва за Эльсинор, и погиб… От руки твоего отца.
Сианна застыла как статуя:
– Чего? Погиб?
– Почти. Гарон даровал ему тень. Теперь мальчишка – демон. Я учу его использовать черный дар, диалектам, на которых говорят во мраке, в общем – то Гарон попросил меня сделать то, что я и так уже делаю.
– Короля Р’гара удар не хватил? Он же ненавидит демонов, а тут собственный сын.
Ненавидит – мягко сказано. Р’гар Даэр’аэ был из тех, кто предпочел бы, чтобы мрак и вовсе исчез.
– Принц сам подставился под лианы твоего отца. Знал, что погибнет, зато спасет остальных. Р’гар его простить не может. Считает, что Сой’ле предал его, драконьи острова и все наследие рода Даэр’аэ. В первый раз предал, когда погиб, а во второй – когда посмел принять тень от Гарона. В общем, по его драконьей логике, лучше б уж принц не воскресал. Тогда бы папочка поплакал, похоронил наследника с почестями, а на десерт лично уничтожил бы Эльсинор, Килденгард, ну и еще что – нибудь, что под руку попадется. Это он хорошо умеет, только
