Короче говоря, она приняла решение, дерзкое решение, заключавшееся в том, чтобы... проникнуть к мистеру Домби и объясниться с этим джентльменом наедине. Я часто говорила, что хотела бы это сделать, - грозно объявила она в то утро самой себе, несколько раз тряхнув головой, - а теперь я это сделаю.
Подстрекая себя, со свойственной ей резкостью, к исполнению этого отчаянного замысла, Сьюзен Нипер все утро вертелась в холле и на лестнице, не находя удобного случая для нападения. Отнюдь не обескураженная этой неудачей, которая, в сущности, только пришпорила ее и подбавила ей жару, она не уменьшала бдительности и, наконец, под вечер обнаружила, что заклятый ее враг, миссис Пипчин, якобы бодрствовавшая всю ночь, спит в своей комнате и что мистер Домби, оставленный без присмотра, лежит у себя на диване.
Тряхнув не только головой, но на этот раз встряхнувшись всем телом, Сьюзен на цыпочках подошла к двери мистера Домби и постучала.
- Войдите! - сказал мистер Домби.
Сьюзен, встряхнувшись еще раз, подбодрила себя и вошла.
Мистер Домби, созерцавший огонь в камине, бросил удивленный взгляд на гостью и слегка приподнялся на локте. Нипер сделала реверанс.
- Что вам нужно? - спросил мистер Домби.
- Простите, сэр, я хочу поговорить с вами, - Сказала Сьюзен.
Мистер Домби пошевелил губами, как будто повторяя эти слова, но, казалось, он был столь изумлен дерзостью молодой женщины, что не мог произнести их вслух.
- Я нахожусь у вас на службе, сэр, - начала Сьюзен Нипер с обычной своей стремительностью, - вот уже двенадцать лет и состою при мисс Флой, моей молодой хозяйке, которая и говорить-то хорошенько еще не умела, когда я только что сюда поступила, и я была старой служанкой в этом доме, когда миссис Ричардс была новой, быть может, я не Мафусаил *, но я и не грудной младенец.
Мистер Домби, приподнявшись на локте и не спуская с нее глаз, не сделал никаких замечаний касательно этого предварительного изложения фактов.
- Не было на свете молодой леди чудеснее и милее, чем моя молодая леди, сэр, - сказала Сьюзен, - а я знаю это лучше всех, потому что я видела ее в дни горя и видела ее в дни радости (их было немного), я видела ее вместе с ее братом и видела ее в одиночестве, а кое-кто никогда ее не видел, и я скажу кое-кому и всем, да, скажу, - тут черноглазая тряхнула головой и тихонько топнула ногой, - что мисс Флой - самый чудесный и самый милый ангел из всех, ходивших по земле, и пусть меня разрывают на куски, сэр, все равно я буду это повторять, хотя я, быть может, и не мученик Фокса *.
Мистер Домби, бледный после своего падения с лошади, побледнел еще сильнее от негодования и изумления и смотрел на говорившую таким взглядом, словно обвинял и зрение свое и слух в том, что они ему изменили.
- Нет человека, который мог бы испытывать к мисс Флой иные чувства, кроме верности и преданности, сэр, - продолжала Сьюзен, - и я не хвалюсь своей двенадцатилетней службой, потому что я люблю мисс Флой! Да, я могу это сказать кое-кому и всем, - тут черноглазая снова тряхнула головой и снова топнула тихонько ногой, и чуть было по всхлипнула, - но верная и преданная служба, надеюсь, дает мне право говорить, а говорить я должна и буду, плохо это или хорошо.
- Чего вы хотите? - спросил мистер Домби, взирая на нее с гневом. - Как вы смеете?
- Чего я хочу, сэр? Я хочу только поговорить - с должным уважением и никого не оскорбляя, но откровенно, а как я смею - этого я и сама не знаю, а все-таки смею! - сказала Сьюзен. - Ах, вы не знаете моей молодой леди, сэр, право же, не знаете, никогда-то вы ее на знали!
Мистер Домби в бешенстве протянул руку к шнурку от звонка, но его не было по эту сторону камина, а он не мог без посторонней помощи встать и обойти камин. Зоркий глаз Нипер тотчас обнаружил беспомощное его положение, и теперь, как выразилась она впоследствии, она почувствовала, что он от нее не ускользнет.
- Мисс Флой, - продолжала Сьюзен Нипер, - самая преданная, самая терпеливая, самая почтительная и красивая из всех дочерей, и нет такого джентльмена, сэр, хотя бы он был богат и знатен, как все самые знатные богачи в Англии, сложенные вместе, который не мог бы ею гордиться, не пожелал бы, не должен был гордиться! Если б он знал ей настоящую цену, он охотнее расстался бы со своей знатностью и богатством и в лохмотьях просил бы милостыню у дверей, это я скажу кое-кому и всем, - воскликнула Сьюзен, разрыдавшись, - только бы не терзать ее нежное сердце, а я видела, как оно страдало в этом доме!
- Вон! - крикнул мистер Домби.
- Прошу прощенья, сэр, я не уйду, даже если бы мне пришлось оставить это место, - отвечала упрямая Нипер, - которое я занимаю столько лет - и сколько всего я за это время насмотрелась! - но я надеюсь, что у вас не хватит духу прогнать меня от мисс Флой! Да, я не уйду, пока не выскажу все! Я, может быть, и не индийская вдова, сэр, и не хотела бы ею стать, но если бы я решила сжечь себя заживо, я бы это сделала! А я решила договорить до конца.
Не менее ясно, чем слова, свидетельствовало об этом выражение лица Сьюзен Нипер.
- Из всех, кто состоит у вас на службе, сэр, - продолжала черноглазая, - нет никого, кто бы трепетал перед вами больше, чем я, и вы мне поверите, если я осмелюсь сказать, что сотни и сотни раз собиралась поговорить с вами и никак не могла отважиться вплоть до вчерашнего вечера, но вчера вечером я решилась.
Мистер Домби в припадке бешенства еще раз протянул руку к шнурку, которого не было, и, не найдя его, дернул себя за волосы.
- Я видела, - говорила Сьюзен Нипер, - как мисс Флой выбивалась из сил, когда была совсем ребенком, таким ласковым и терпеливым, что лучшие из женщин могли бы брать с нее пример! Я видела, как она сидела до поздней ночи, чтобы помочь своему больному брату приготовить уроки, я видела, как она ему помогала и как ухаживала за ним в другую пору - кое-кому известно, когда это было, - я видела, как она, без всякой поддержки и участия, выросла и, слава богу, стала леди, которая может послужить украшением и оказать честь любому обществу. И я всегда видела, как жестоко ею пренебрегали и как она от этого страдала, - я это всем могу сказать и скажу, - и никогда она ни слова не говорила, но если человек уважает и почитает тех, кто лучше его, это еще не значит, что он должен поклоняться каменным идолам, и я хочу и должна говорить!
- Есть здесь кто-нибудь? - громко крикнул мистер Домби. - Где слуги? Где служанки? Неужели никого здесь нет?
- Вчера был уже поздний час, когда я ушла от моей милой молодой леди, а она еще не легла спать, - продолжала Сьюзен, ни на что не обращая внимания, - и я знаю, почему! Потому что вы больны, сэр, а она не знала, насколько это серьезно, и этого было достаточно, чтобы сделать ее несчастной, и я видела, что она несчастна, - я, быть может, не павлин, но у меня есть глаза *, - и я сидела у себя в комнате и думала, что, может быть, она чувствует себя одинокой и я ей нужна. И тогда я увидела, как она крадучись спустилась вниз и подошла к этой двери, как будто преступление - взглянуть на родного отца, а потом крадучись вернулась назад и вошла в пустую гостиную и плакала так, что я не могла слушать. Я не в силах была слушать, - сказала Сьюзен Нипер, вытирая черные глаза и неустрашимо глядя в искаженное бешенством лицо мистера Домби. - Не в первый раз я это слышала, а уже много, много раз! Вы не знаете своей родной дочери, сэр, вы не знаете, что вы делаете, сэр, я скажу кое-кому и всем, - воскликнула в заключение Сьюзен Нипер, - что это стыдно и грешно!
- Вот тебе и на! - раздался голос миссис Пипчин, и черные бомбазиновые юбки прекрасной перуанки ворвались в комнату. - Это еще что такое?
Сьюзен удостоила миссис Пипчин взглядом, который изобрела специально для нее, когда они только что познакомились, и предоставила отвечать мистеру Домби.
- Что это такое? - повторил мистер Домби, чуть ли не с пеной у рта. Что это такое? У вас действительно есть основание об этом спрашивать, раз вы занимаете место домоправительницы и обязаны следить за порядком. Вы знаете эту женщину?
- Я знаю о ней очень мало хорошего, сэр, - прокаркала миссис Пипчин. Как вы посмели прийти сюда, дерзкая девчонка? Убирайтесь вон!
Но непреклонная Нипер, подарив миссис Пипчин еще один взгляд, не тронулась с места.
- По-вашему, это значит управлять домом, сударыня, - сказал мистер Домби, - если подобные особы осмеливаются приходить и говорить со мной? Джентльмен в своем собственном доме, в своей собственной комнате принужден выслушивать дерзости служанок!
- Сэр, - сказала миссис Пипчин, мстительно сверкнув своими жесткими серыми глазами, - я чрезвычайно сожалею. Это совершенно недопустимо. Это нарушает все разумные правила. Но я с прискорбием должна сказать, сэр, что с этой молодой женщиной невозможно справиться. Ее избаловала мисс Домби, и она никого не слушается. Вы знаете, что это так, - резко сказала миссис Пипчин, обращаясь к Сьюзен Нипер и качая головой. - Стыдитесь, дерзкая девчонка! Убирайтесь вон!
