Я подошел к ней, взял тетрадь, сел рядом, посмотрел на Миру.
– Почитаешь? – спросила она.
Я кивнул, начал листать, хотя без очков мало что мог разглядеть: буквы сливались в расплывчатые линии. Пятна на полях, должно быть, были рисунками. Приблизив тетрадь к глазам, я стал в них всматриваться. Один из рисунков изображал рожающего хронокера. На другом была группа насекомых – в виде солнца. Несколько маленьких в центре сбились в кучу. Лучеобразно, головами наружу, располагались взрослые особи.
– Как твоя нога? – спросила Мира.
Я протянул руку, погладил ее по плечу. Она не отстранилась.
– Перед тем как интуиция подсказывает путь, иногда чувствуешь какой-то сигнал, предчувствие, – сказал я. – И сейчас я это ощущаю. Завтра утром мы вместе сможем придумать план, и у нас все получится.
Я потряс ее тетрадью.
– Накоплена критическая масса, – продолжал я. – Один маленький факт, незначительный признак, верное определение – и мы изобретем метод. У нас реальный враг. У всего человечества он есть, но, возможно, только нам удалось к нему приблизиться. Несколько минут назад я заподозрил, что современный человек… ну, скажем, москвич – старается не думать о возможности смотреть реальному врагу в глаза. Всегда есть способы это обойти. Для того чтобы поднять цивилизованного человека на войну, нужен внутренний мотив. Знаешь, я думал об этом с некоторым высокомерием, словно сам я бывалый воин, не знающий страха. Чушь! Какой я воин? Я ученый. Для меня это не война, а исследование. Я ищу способ очистить мир от паразитов.
– Как нога? – снова спросила Мира. Голос у нее был необычайно мягкий и нежный.
– Болит, – признался я. – Но это мне нисколько не помешает решать поставленную задачу.
Она улыбнулась.
– Завтра же мы приступим к освоению новых видов оружия, – сказал я. – Надо поискать другие воинские части. Мы можем воспользоваться танками, катюшами, гранатометами… Тактика ведения боя с хронокерами нам более-менее ясна. Теперь, – я снова потряс ее тетрадью, – надо еще детальнее изучить поведение, повадки противника и подумать о стратегии. Быть может, есть какие-то здания, учреждения, которые они предпочитают остальным? Важно определить предмет их пристрастий, причины этого. Тогда мы сможем создать приманку, устроить где-нибудь за городом ловушку, завлечь туда всю колонию и накрыть одним взрывом. Я уверен, что…
Она не дала мне завершить фразу. Мира метнулась ко мне. Ее губы мгновенно накрыли мои. Обжигающий язык нарушил мое личное пространство и враз остановил поток мыслей.
Жизнь тут же разделилась на то, что было до этого момента, и то, что будет потом. Теперь можно! – вот единственная мысль, которая крутилась, как заевшая пластинка в мозгу.
Теперь можно!
Я ответил вспыхнувшей страстью, скользнул по шее, зарылся в волосы. Не упустить момент, ко всему прикоснуться… Ко всему…
Было не время искать ответ на вопросы, зачем мы это делаем и почему именно сейчас.
Я отбросил тетрадь, схватил Миру за плечи и содрал халат – сразу до пояса. На миг задержал взгляд на груди, на маленьких сосках, но Мира не дала себя рассмотреть. Сильные руки толкнули меня назад, я оказался поверженным на спину, а Мира вновь прильнула к моим губам и, не отрываясь, начала расстегивать на мне рубаху.
Я стал терзать на ней халат – туда-сюда, не понимая, что мешает поясок, пока она сама его не развязала.
Из глубины существа поднялась сила: теперь я – даже если бы пожелал – не смог бы ее обуздать. Спина Миры – теплая, женская, мускулистая – заскользила под руками, и я испытал почти отчаяние, что руки не могут срастись с нею.
Я захотел увидеть Миру распростертой. Я не помню усилия, но в следующий миг она была уже подо мной.
Мира задыхалась. На глазах выступили слезы. Я припал к этим глазам, стал целовать их.
Мира пробормотала что-то нечленораздельное.
– Да, Мира, да… – прошептал я в ответ, овладевая ею.
Безрассудный секс наполнил наши дыхания, мы стали дышать в такт друг другу, превращаясь в счастливого симбионта.
14
Наутро Шишига показал на мониторе компьютера мое бегство от хронокеров.
Попивая кофе, я смотрел, как несусь, преследуемый тлей, прямо на фонарный столб, делаю умопомрачительный вираж и чудом ухожу от атаки.
Тля, растопырив черные лапы, ударяется об стену. Я не даю ей времени сориентироваться, вскидываю пулемет и разношу твари голову. Брызги разлетаются по стене.
Я бросаюсь бежать. Оказавшись на углу здания, разворачиваюсь и открываю круговую стрельбу.
Когда заканчиваются патроны, я выбрасываю пулемет и убегаю за пределы видимости.
Несколько тлей одновременно взмывают в воздух и устремляются за мной.
Затем изображение вздрагивает, объектив хроновизора разворачивается. В поле зрения снова появляется моя фигура. Я нахожусь на расстоянии нескольких десятков метров.
Прямо сквозь аппарат пролетает тля. За ней еще три. Они с равной скоростью преследуют меня.
Неожиданно я спотыкаюсь, падаю, пытаюсь подняться и, хромая, бегу к машинам, стоящим на перекрестке. Запрыгиваю в одну из них, через несколько секунд выскакиваю обратно, бегу дальше.
Изображение снова вздрагивает. Машина, в которой сидит Мира, трогает с места и набирает скорость.
А насекомые между тем все ближе. Несмотря на то, что я знаю исход, внутри все замирает.
Я заскакиваю в белый «жигуль», и один из хронокеров приземляется на крышу. «Жигуль» отъезжает, набирает скорость и исчезает за углом. Аппарат подпрыгивает, видно Мира нажала на газ. Автомобильная пробка на углу стремительно приближается. Мира объезжает ее одним колесом по тротуару, оказывается на перпендикулярной улице. На миг удаляющийся «жигуль» снова появляется на экране. Затем улица резко разворачивается, мелькают крыши домов, после чего фильм оканчивается.
Я перевожу дыхание и чувствую, что вспотел.
– По-нормальному эту запись можно было бы продать за миллион долларов, – говорит Шишига. – Я сделал на всякий случай несколько копий на картах памяти. Ношу их постоянно с собой.
– Лучше видеокамеру носи с собой, – советую я, ставя на стол пустую кофейную чашку. – Если повезет, сможешь наснимать на целый миллиард. Кстати, Рома, как там твоя аллергия?
– Пока не беспокоит, – улыбается он. – Видишь, на окне специальные шторы?
– Значит, ты по-прежнему по ночам не спишь? Дежуришь?
Он кивает:
– У меня грузовик с прожектором. Исследую ночную жизнь. Между прочим, я хроновизор твой привез. В прихожей стоит.
– Хорошо. Пусть Мира с ним поработает. Она биолог и, похоже, обнаружила много важных деталей, наблюдая за насекомыми.
Шишига тянется к мышке.
– На разбитом аппарате сохранились еще видеофайлы, – говорит он. – Будешь смотреть?
– Буду.
В эту минуту в комнату входит Мира. На ней домашний брючный костюм белого цвета.
– Завтрак готов, – говорит она с улыбкой на лице.
– Что на сегодня? – спрашивает Шишига, роясь в папках.
– Омары, жульен из трюфелей, салат из красной икры, фрукты, кофе.
– Какое мещанство… – вздыхает Рома. – Опять эти большие раки… Мясо трудно выцарапывать.
– Он их просто обожает, – смеется Мира.
Повернувшись ко мне, Шишига добавляет:
– Это я омаров привез. В рыбных магазинах из аквариумов вылавливал. Теперь там вонь – не зайдешь… А трюфеля – из дорогих ресторанов. На новый год держали…
– До нового года здесь никто сидеть не собирается, – говорит Мира. – В честь Ростика – праздничный завтрак.
Рома открывает файл. На экране появляется стена высотного здания, усеянная насекомыми.
– Мир, еще пару клипов, ладно? – говорит Шишига.
Мира подходит ко мне, становится сзади.
Объектив изменяет положение, и я вижу группу хронокеров, сползающих со стены. Впереди крупная особь. Она изогнута и напоминает осанкой богомола. Передние лапы удерживают что-то веретенообразное, молочно-белое.
– Тля только что родила и относит детеныша в детский сад, – поясняет Мира. – А несколько соплеменниц ее сопровождают.
Зуммер приближает изображение.
Новорожденный хронокер не похож на взрослую особь, скорей он походит на личинку. Он спокойно дремлет в материнских объятиях, сложив зачатки конечностей и втянув голову. Тли, шествующие рядом с родившей, время от времени поворачивают головы к младенцу, словно любуясь им и нашептывая пожелания.
Аппарат начинает трясти: Мира отправляется следом за процессией. Спустившись на тротуар, насекомые движутся в переулок. Приблизившись к пришельцам, машина останавливается. Становится видно, что шарфообразные выросты на животах, которые напоминали мне руки, прилегающие к «человеческим лицам» насекомых, активно шевелятся, загребая пыль, зондируют прилегающее пространство. Словно прочитав мои мысли, зуммер показывает выросты вблизи. Бахрома на концах «шарфов» находится в непрерывном движении.
