— Это из оружейного магазина в Лос-Анджелесе,— пояснил Джон.— Тебе не мешает знать, как использовать для глушения выстрела переплет оконной рамы или использованные бутылки.
— Господи!
Лейтенант Беккар просунул голову в дверь.
— Вас к телефону,— сказал он, обращаясь к Джону, и пропал. Джон отыскал в лаборатории телефон, но его ждали не по этому аппарату.
— Извини, я только поговорю и вернусь,— сказал Джон.
— Хорошо,— пробормотала я, беря глушитель и стараясь вспомнить, где я видела что-то подобное. Через дырку в основании я принялась рассматривать комнату. В ходе этого занятия меня осенило, память не подвела меня. Теперь я знала наверняка.
Я пересекла лабораторию, выглянула в коридор, проверила, нет ли там кого, вышла и направилась к машине. В глазах у меня стояла Рамона Уэстфолл, показавшаяся на лестнице из подвала с рваным голубым махровым полотенцем в руках, которое она бросила на стул. Пластмассовая бутылка, наполненная каким-то напитком, чуть не выпала у нее из рук, когда она передавала ее Тони, чтобы он отнес ее в холодильник.
Я заскочила в свой кабинет, долго искала номер телефона Уэстфоллов. Позвонила и услышала четыре гудка, прежде чем автоответчик произнес:
— Добрый день. Это Рамона Уэстфолл. Ни Феррин, ни я не можем подойти в данную минуту к телефону, но если вы оставите свое имя, номер телефона и просьбу, я перезвоню вам сразу же, как представится возможность. Спасибо.— На звуках зуммера я повесила трубку.
Я взглянула на часы. Было без четверти пять. У меня не было ни малейшего представления, где находилась Романа, но у Тони была назначена встреча в нескольких кварталах отсюда. Если мне удастся повидать его, Рамона лишится алиби, в котором она снова попытается сослаться на племянника, как уже сделала однажды. В день смерти Даггетта Тони страдал головной болью, Рамона могла выскользнуть из дома, пока он лежал в постели и спал, а вернувшись домой, перевести стрелки часов на нужное ей время, чтобы отвести от себя подозрения в смерти Даггетта. К тому времени, когда, сделав свое дело. Рамона была дома, Тони уже пришел в себя. Она накормила его на кухне, весело болтая, пока он ел, и как только Тони ушел спать, снова перевела часы на то время, которое было в действительности. А может быть, все было и того проще. Могло оказаться так, что переведенными были часы Даггетта. Их поставили на 2.37, и надели на него, хотя свершиться все могло совсем в другое время, и Рамона в два часа уже спокойно пребывала дома. Тони, вероятно, догадался, что сделала Рамона, и начал защищать ее, когда понял, как далеко зашло мое расследование. Можно предположить, что Тони и Рамона сговорились, но хотелось надеяться, что это было только предположение.
Я заперла кабинет, спустилась по парадной лестнице и пошла пешком к тому зданию, где уже была сегодня. Эта достопримечательность находилась в трех кварталах от моего офиса, и было неразумно ехать туда на машине, терять время на давку в автомобильных пробках и на поиски парковки. Тони нужно было поискать сначала на улице, под аркой. Следовало поторопиться и немедленно встретиться с мальчиком, пока Рамона не успела перехватить его. Я надеялась, что он еще не ушел домой. Рамона осознала, что земля горит под ней, особенно после того, как я появилась в их доме с юбкой и туфлями. Единственное, что мне нужно было от Тони,— подтверждение, что я — на правильном пути. После этого можно было звонить Фельдману.
Я зашла под арку и осмотрелась вокруг. Тони находился там в самом дальнем конце, и играл в видеоигры. Увлекшись, он полностью сосредоточился на игре и не замечал меня. Я ждала, наблюдая за маленькими фигурками, вспыхивавшими на экране. Тони проигрывал, и мне захотелось попробовать поиграть самой. Экранные создания неожиданно замерли на месте, и хотя тут и там продолжали сверкать выстрелы, но Тони перестал всем этим командовать. Он отвел взгляд от экрана.
— Ах, это вы?!
— Мне нужно поговорить с тобой.
Тони взглянул на часы.
— Через пять минут у меня встреча. Вы можете подождать?
— Я провожу тебя. Нам хватит времени поговорить по дороге.
Тони забрал вещи и направился к выходу на улицу. Закатное солнце казалось очень ярким после полумрака арки. Тем не менее надвигался туман, ноябрьские сумерки начали опускаться на землю. Я нажала на кнопку пешеходного перехода и мы остановились, ожидая, когда сменится свет.
— В прошлую пятницу, в ту ночь, когда умер Даггетт, не помнишь ли ты, где был твой дядя?
— Прекрасно помню. В Милуоки, в деловой поездке.
— А ты точно страдал головной болью?
— Да. Принял тилинол с кодеином, а после более сильные таблетки, когда эти не помогли. А что?
— А не могла ли твоя тетушка выйти из дома, пока ты спал?
— Нет. Вообще-то не знаю… Не понимаю, зачем вы все это спрашиваете.
Мне казалось, что Тони говорит неправду, но я молчала о своих подозрениях. Тем временем мы уже пришли. Тони вошел в фойе впереди меня.
Тот лифт, который был неисправен, починили, и он работал, зато мой вышел из строя и в свою очередь стоял теперь с распахнутыми дверями, вскрытым механизмом и табличками у входа, предупреждавшими рассеянных пассажиров.
Тони с опаской взглянул на меня.
— А что? Тетя сказала, что она выходила?
— Нет, она как раз уверяет, что находилась с тобой дома.
— Так в чем же дело?
— Ну, подумай, Тони. Ты — ее единственное алиби. Но если ты был в беспамятстве от головной боли, как ты можешь точно сказать, где была Рамона?
Тони нажал на кнопку лифта. Двери разъехались, пропуская нас внутрь. Дверь без происшествий захлопнулась и лифт повез нас на шестой этаж. Я наблюдала за лицом мальчика, когда мы выходили в холл. Было очевидно, что он озадачен, но я не хотела сразу же давить на него. Мы прошли по коридору в направлении того кабинета, где он был записан на прием к врачу.
— Может быть, ты сам хочешь поговорить о чем-нибудь? — спросила я.
— Нет,— был ответ, его голос срывался от негодования.— Вы ненормальная, если тетю в чем-то подозреваете.
— Быть может, тебе удасться убедить в этом Фельдмана, который сейчас занимается этим делом?
— Я не намерен о себе разговаривать с копами,— сказал Тони, дергая дверь кабинета, которая оказалась запертой.
— Вот черт! Его снова нет.
В двери торчала записка. Тони потянулся было к ней, но вдруг толкнул меня так, что я распласталась на полу, а сам кинулся бежать. Он нажал кнопку лифта, но потом передумал и ринулся направо. Я вскочила и уже на бегу услышала, как хлопнула дверь лестничной клетки. Мне удалось выскочить на площадку всего секундой позже мальчишки, но он уже исчез.
— Тони! Остановись! Не делай этого!
Тони двигался молниеносно, его прыжки отдавались звоном по бетонной лестнице, тяжелое дыхание эхом отскакивало от стен, мимо которых он проносился. Тони был моложе меня, но я находилась в хорошей форме. Я бросила мешавшую мне сумку и кинулась следом за мальчиком, прыгая через две ступеньки, то и дело взглядывая вверх, чтобы не упустить Тони из вида. Он достиг уже седьмого этажа, но продолжал бежать дальше. Сколько еще этажей в этом здании?!
— Тони! Остановись! Что ты делаешь?!
Я добежала до последней лестничной площадки. Дверь на чердак оказалась открытой, Тони пролез в нее и захлопнул за собой. Я дернула за ручку двери без всякой надежды, что она откроется. Тем не менее она распахнулась, и я тоже полезла на чердак. Задержавшись в проеме, я огляделась по сторонам. Помещение было темным и душным, и в нем ничего не было, за исключением маленькой двери справа от меня — в помещение, где размещался подъемный механизм лифта. Я засунула голову в эту тесную каморку, но и она оказалась пустой. Я оглянулась вокруг. Крыша поднималась еще футов на двадцать, крутые стропила возвышались над моей головой, смыкаясь под прямым углом. Тишина. В одном месте на полу обозначилось пятно света, падавшего сверху. Я подняла голову. Справа от меня к стене была прикреплена деревянная лестница, ведущая к открытому люку, через который и проникал на чердак дневной свет. Я быстро огляделась. На чердаке валялся какой-то электрический щит и неизвестно для чего предназначенная птица из папье-маше. Слева стояли скрепленные между собой деревянные стулья.
— Тони!
— Я положила руку на ступеньку свисавшей лестницы. Тони, вероятно, укрылся где-то здесь, на чердаке, дожидаясь, когда я полезу на крышу, чтобы самому тем временем удрать без помех и спуститься вниз. Я поднялась на десяток ступенек по этой лестнице, отсюда было лучше рассматривать чердак. Но по-прежнему не заметно было никакого движения и не доносилось даже звуков дыхания. Я огляделась еще раз и полезла выше по лестнице. Я не боюсь высоты, но и не в восторге от нее. Хотя лестница казалась надежной, но я не имела представления, где Тони и чего еще можно было от него ожидать.
