175
ся за счет людей, имеющих не только друзей, но и немалый авторитет на своей родине - обстоятельство, последствия которого сегодня трудно предсказать.
Нетерпимое к оппозиции советское руководство не слишком часто высылало за границу своих политических противников, критиков и оппозиционеров, предпочитая просто лишать их свободы (а в прежние времена и жизни) или вынуждая к молчанию одной лишь угрозой лишения свободы или работы. Но еще более редки в нашей стране случаи, когда человека, активно выступающего против власть имущих и предпочитающего тюрьму, ссылку или даже насильственную смерть, силой выдворяют за границу. Пожалуй, в нашей истории был один случай, сходный с выдворением Солженицына. Я имею в виду судьбу Л. Д. Троцкого, отправлен-ного сначала в Казахстан, а затем на Принцевы острова в Мраморном море.
Западная печать уже давно называла Солженицына "видным лидером оппозиции в СССР". Но на этом, пожалуй, и кончается его сходство с Троцким. Ибо Солженицын не возглавлял никакого политического движения, никакой группы, никакой организации. Однако со своим могучим талантом, несравненным мужеством, твердостью характера, со своей поразительной трудоспособностью Солженицын один заменил собой целую партию или движение; он бросил вызов самому сильному государству на земном шаре и в течение многих лет вел единоборство, за которым с вниманием и волнением следил весь мир.
У Троцкого в 1928 году было еще много последователей и приверженцев внутри нашей страны, особенно среди партийной интеллигенции и молодежи. Когда в Москве распространился слух о возможной высылке Троцкого, тысячи людей собрались у Ярославского вокзала, и некоторые из них ложились на рельсы. Пришлось отложить на несколько дней высылку этого опального политика. Но у Солженицына не так уж много приверженцев в нашей стране, так как его главные книги практически неизвестны советскому читателю. Но он сумел завоевать себе мировую аудиторию, его читают и чтут десятки миллионов людей доброй воли во всем мире, и с этим нельзя было не считаться. Главным оружием Солженицына было слово, и он владел этим оружием с поразительным искусством. Судьба Солженицына показывает огромную роль и большие возможности слова в наше время, но она показывает также силу тех барьеров, которые стоят на пути свободного слова в нашей стране, барьеров, через которые не
176
смог проникнуть и столь могучий голос. По степени отрицания существующих в нашей стране политических институтов и господствующей идеологии Солженицын стоял на самых радикальных позициях. Он был сторонником "Вех" или веховцем только в своих оценках революционных деятелей и революционных партий прошлых эпох. Применительно к сегодняшним условиям и порядкам в нашей стране как раз Солженицын больше всего похож на самых неистовых революционеров, тогда как большинство из нас является всего лишь скромными реформистами.
Лично я не разделяю ни политических, ни религиозных убеждений Солженицына. Я думаю, что с солженицынских позиций невозможно создать реальную альтернативную политическую и нравственную платформу для развития нынешнего советского общества. Но я не только отношусь к взглядам Солженицына с уважением и пониманием, но считаю даже, что его позиция позволяет ему видеть и критиковать многие из тех недостатков, которых мы не видим или с которыми мы привыкли мириться. Главное в книгах Солженицына это тема несвободы. Как писал недавно один из друзей Солженицына, именно ему удалось лучше других высказать то, чего не сказали миллионы умолкших: казненных, убитых, замученных пытками, каторжным трудом, чего не говорят миллионы безмолвных: - обманутых, запуганных или скованных вязкой рутиной.
Уже "Один день Ивана Денисовича" и несколько рассказов Солженицына, опубликованных "Новым миром", составили важный этап не только в литературной, но и в политической жизни Советского Союза. Конечно, Солженицын сказал тогда лишь малую часть того, что он хотел сказать и что он сумел сказать позднее, но в книгах, опубликованных только за границей. Если бы все эти книги были опубликованы в нашей стране, они несомненно оказали бы огромное воздействие на сознание всего народа. Однако и в этом случае книги Солженицына, как я уверен, не побудили бы подавляющее большинство советских людей отказаться от социализма и социалистической идеологии. Перемены, которые произошли в нашей стране после Октября, необратимы. Мы видим сегодня, что насильственная революция это не только благо, но и зло для страны, в которой она происходит. Эта революция вызывает к жизни не только созидательные силы, и она разрушает не только устаревшие и отжившие институты и взгляды. Она уничтожает нередко и важные национальные традиции, она разрушает порой и те материальные и духов
177
ные ценности, которые составляют важное достояние народа и которые могли бы служить людям и в новом обществе. Революция поднимает наверх нередко недостойных людей, которые продолжают творить несправедливость и произвол, порой даже в больших масштабах, чем прежде. Но она означает также социальный и экономический переворот, переход общества в новое качество, на новую ступень развития, она создает новые реальности, которые нельзя игнорировать. "Извержения революции, - как писал один из западных публицистов, - создали в России новый ландшафт". И это верная мысль. Можно, конечно, переделывать этот ландшафт, улучшать его, но его нельзя устранить. Неразумно также ждать или стараться породить какое-то новое извержение.
Неверно, что наша страна и наше общество находятся в тупике. Советский Союз может развиваться и двигаться вперед, но такое развитие возможно лишь на основе уже произошедших социальных, экономических и идеологических сдвигов. У нашей страны есть только два возможных пути: или создавать казарменный лжесоциализм или строить социализм "с человеческим лицом", т. е. демократический социализм. Солженицын, как и многие из нас, отвергает первый путь, но он не верит и в возможность второго пути. Однако его критика, его деятельность, его мужество и его произведения увеличивают возможности для победы именно этого демократического социализма.
Что будет делать Солженицын за границей? Конечно же, он будет жить интересами и судьбами своей Родины, он будет продолжать писать о ней, он будет по-прежнему влиять на наши мысли и чувства. Его книги будут по-прежнему интересны и важны для нас, хотя их путь к читателю в Советском Союзе будет гораздо более трудным, а чтение их будет для многих из нас сопряжено с опасностью и риском. Но Солженицын покинул свою страну не навсегда. Не исключено, что он вернется на родную землю еще при своей жизни, и мы сможем устроить ему почетную и дружескую встречу. Но при любых обстоятельствах и поворотах судьбы Солженицын вернется в нашу страну в своих книгах, и он по праву займет место в рядах самых великих сыновей России.
17 февраля 1974 года. Москва
178
Что нас ждет впереди?
(О "Письме" А. И. Солженицына)
Опубликованное А. И. Солженицыным "Письмо вождям Советского Союза" документ разочаровывающий. Полемизировать с автором в данном случае нетрудно - уж очень нереальны и ни с чем несообразны многие его предложения.
Однако как ни велико первое чувство недоумения и разочарования, как ни явственно, что с этими утопическими и некомпетентными предложениями согласиться невозможно, - все же от этого нового документа Солженицына нельзя просто отмахнуться, как от наивных рассуждений "реакционного романтика и националиста". Не все так просто в этом документе. Нельзя не видеть, что письмо Солженицына - пусть в крайне искаженной форме - отражает многие реальные и острые проблемы нашего общества и государства. Да и то мироощущение, которое в предельно заостренной, даже гротескной форме выражено в этом письме, присуще многим людям в нашей стране. Вот почему мы считаем необходимым остановиться на некоторых затронутых в этом документе действительно серьезных проблемах современности и ближайшего будущего.
О национальной жизни русского народа
А. Д. Сахаров уже справедливо критиковал национализм и изоляционизм Солженицына. Последний пишет только о "русской надежде на выигрыш времени и выигрыш спасения", заявляя, что "с нас после всего перенесенного хватит пока заботы - как спасти наш народ". Судьба других наций Советского Союза мало волнует Солженицына. Как можно судить по одному из примечаний, он считал бы желательным отделение "окраинных наций" от СССР, за исключением лишь Украины и Белоруссии.
Я не могу разделить ни этих взглядов, ни этих настроений. Но они не случайны. Их, хотя и не в столь резкой форме, высказывают многие русские люди.
Конечно, самый многочисленный и самый мощный русский народ занимает в Советском Союзе весьма видное место. Его и сегодня называют в печати "старшим братом"; русский язык и русская культура быстро распространяются по всей территории СССР. И все же собственно национальная жизнь рус
