– Он на собрании кураторов, – сказала Мия очень быстро. – Я за ним не следила, просто услышала где-то.
– Ага, ага, – покивал Морис. – Об этом же на каждом углу трезвонят.
– Я же не виновата, что мне уши нужны, чтобы слушать других, а не только себя любимого.
Ого, у них еще были силы огрызаться друг на друга, аж завидно. Моего плеча коснулся Рэнди и тихо спросил:
– Ты выглядишь очень грустной. Это же не из-за скандала с госпожой Бламс?
– Пожалуй, не только из-за него, – призналась я. – Но сначала мне надо это обдумать, понимаешь?
Мия и Морис перестали собачиться (как бы странно это не звучало в отношении кракена и паучихи) и по-своему выразили свою поддержку.
– Куратор со всем разберется, – заверила Мия.
– Надо просто немного развлечься, – предложил Морис.
Рэнди многозначительно покашлял.
– Вообще-то мы столько дней пропустили, надо бы заняться конспектами. И домашкой.
– Домашка… – простонала я и сделала попытку притвориться умирающей или лучше сразу мертвой, но в этом деле Рэнди мне было не переплюнуть. Он легко разоблачил меня и безжалостно вручил стопку тетрадей.
– Это то, что я успел насобирать у знакомых.
Я скосила глаза на Мию, но она спокойно точила ногти пилочкой и к конспектам интереса не проявляла. Похоже, мне предстоит одной горбатиться над гранитом науки. Я приняла подношение и с унылым видом поблагодарила.
Так просто забыть, что надо еще и учиться, когда тебя то засасывает в огромный торнадо, то припекает в пустыне неизвестного мира, а драконы вражеского факультета мечтают оторвать голову. Я еще даже не сдала то проклятое эссе про горгон, с которого началось мое короткое, но славное путешествие по другим мирам. Где же оно? После того, как друзья ушли, я покопалась в ящике стола и нашла черновик работы, правда, не все слова можно было прочитать, ведь нормально держать авторучку, когда у тебя когти могут борозды на стекле оставлять, не получается.
К слову о когтях и крыльях, тьфу, змеях. Пользуясь отсутствием соседки, я заняла ванную и как следует отпарилась в горячей воде. Под удовлетворенный шум змеек даже едва не задремала, а проснулась от стука во входную дверь.
– Кого там принесло?
Вылезать не хотелось, но пришлось. Замоталась в полотенце и вышла к непрошенным гостям, вот только…
– Это что, шутка такая? – Я повертела головой, но коридор был пуст. – Идиоты.
И только потом заметила на полу сложенный вчетверо листок. Развернула прямо тут, в дверях, и прочитала:
– “Ты наш кумир! Долой дуалистичность мироздания!”. Дуа… что? Чо за бред? – Я перевернула листок, но больше никаких приписок не обнаружила, как и подписи отправителя, но он явно не боится сложных слов. И меня.
После купания я честно переписала половину эссе и, проголодавшись, отправилась в столовую. В последний момент вспомнила, что сейчас не время, но нос все-таки сунула – точнее, посмотрела в мутное стеклышко в двери. В столовой творилась какая-то магия – сами собой летали пустые лотки, остатки еды, опять же, сами по себе, опорожнялись в мусорные контейнеры, метла гуляла по полу, сметая следы пребывания десятков студентов, пока салфетки полировали столы. Интересно, у Сорамару есть подружка? Скажем, уборщица-невидимка.
– Рита! – позвали меня издалека. – Смотрите, это Рита Кудряшова, мы теперь подруги.
– Та самая Кудряшова? – охнул кто-то не в меру впечатлительный. – Да ты брешешь.
– Это мой бывший брехал, а я правду говорю.
В конце коридора стояла группа девиц во главе с Алиной. Моя недавняя врагиня заметно расцвела после расставания со своим оборотнем, накрасилась и сменила прическу. Я кивнула ей, и Алинины спутницы как по команде затихли, а после принялись возбужденно перешептываться. Вряд ли записку подкинули они, сомневаюсь, что кому-то из этих овец (могу ошибаться, но одна каракулевая особа среди них точно затесалась) удалось без ошибок написать слово “дуалистичность”. Мне инстинктивно не понравилось, с каким восторгом они косятся в мою сторону, и бочком попыталась ускользнуть из их поля видимости. Удача сегодня была на моей стороне, пока Алина доказывала подругам, что мы с ней едва ли не на брудершафт пили, я прошмыгнула на свободу через дверь для персонала. На улице было ясно и тепло, шелестела листва, каркали вороны, но мне уже все стало казаться подозрительным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Морис, – пробубнила я в браслет, почти прижимаясь к нему губами, – тут происходит какая-то очередная странная фигня.
Сообщение улетело к адресату, а я дошла до начала аллеи и села под самым раскидистым деревом, кажется, именно тут Рэнди изливал душу своему невидимому приятелю Аркадию.
Сняла сумку с плеча и с размаху шлепнула ее на лавку рядом с собой.
– Ай! – ответила лавка возмущенно.
– Простите?
Помяни единорога, он и появится?
– Прощаю, но впредь будь осторожнее, пожалуйста. Мне понятно, почему твои глаза не способны меня узреть, девушки в наши дни позволяют себе слишком многое.
– Я извинилась вообще-то, зачем нагнетать?
– Я всего лишь констатирую печальный факт.
Я услышала шорох ткани, лавка скрипнула – похоже, мой собеседник поменял позу. Я честно попыталась представить, что пустота передо мной закидывает ногу на ногу. Не получилось.
– Так ты правда единорог, – не удержалась от глупого вопроса, – и тебя видят только девственники?
– Что в этом такого удивительного?
– Ну… всё. Это же неудобно, наверное. В тебя не врезаются в коридорах?
– Спасибо за беспокойство, но я привык. И к тому же не стоит рассуждать о моей природе как о каком-то отвратительном заболевании. Я же не комментирую твою прическу.
Я дернула себя за змейку.
– А что не так с моей прической? У всех горгон такая.
– И много ты видела горгон?
– Столько же, сколько и единорогов.
– Технически ты меня не видишь.
Мы замолчали. Я постукивала коготками по бедру, гадая, Аркадий уже ушел или еще здесь.
– Не надо так коситься. Если хочешь спросить, здесь ли я, просто спроси, – проворчала пустота.
– А почему единорог учится на Темном факультете? – задала я спонтанно возникший вопрос. – Разве единороги это не такие, эээ… Белые коняшки.
– О, что за стереотипное мышление! Может, я, по-твоему, еще и радугой какаю? Чтоб ты знала, в древности единороги считались быстрыми, свирепыми и опасными существами? Мы даже людей ели!
– Ничего себе, – из вежливости покивала я.
– Я бы посмотрел на тебя, когда все вокруг пытаются отрубить тебе рог и пустить на лекарства.
– Жуть какая.
Аркадий испустил такой тяжкий вздох, будто вот только спасся бегством о очередной охотника за его рогом. Фу, даже звучит как-то неприлично.
Браслет вздрогнул, подавая сигнал о входящем сообщении. Морис интересовался, где меня искать. Пока я отвечала, Аркадий, судя по звуку, поднялся с лавки.
– Приятно было побеседовать, – сказал он. – По большей части. В будущем советую мыслить шире, пригодится.
Копыта зацокали по дорожке, а с другой стороны аллеи ко мне уже спешил Морис.
– Ты сама с собой разговариваешь? – спросил он сходу. – И давно это началось? Спрашиваю как лучший друг.
– Здесь был Аркадий.
– При мне не обязательно прикрываться невидимыми друзьями.
– Морис, блин! – рыкнула я и замахнулась на него в шутку. – Я не виновата, что ты его не видишь.
– О, это точно. В этом виноваты другие дамы, – хихикнул он и упал рядом со мной на освободившееся место. – Так что у тебя еще стряслось?
Мне стало как-то стыдно. Получалось, будто я зову его только тогда, когда мне нужна помощь. Попыталась придать лицу беззаботное выражение и пожала плечами.
– Ну почему сразу стряслось, просто… соскучилась.
– За час?
– Ну да.
Морис расправил складки кружевного воротника и вздохнул.
– Давай уже выкладывай.
– На меня все смотрят как на рок-звезду. Это, знаешь ли, пугает. Если кто-то подойдет просить автограф, могу случайно его укусить. На нервах.
