- Пей, Дима. Настоящий цейлонский. С пенсии купил... Сегодня четвертинку хлобыстнуть полагалось бы, но я в глухой завязке. С бухалом покончено, - он был угрюм и сосредоточен.
- От Ветрова приходили? - Рогожин внимательно осмотрел старика.
- Придут и по мою душу! Куда они денутся? - с затаенной ненавистью произнес Степаныч.
Он разорвал бумажную упаковку сахара, слипшегося от сырости в монолитный кирпич. Ударом кулака раскрошил его.
- - Подсолоди чаек, - ладонью он сгреб крошево в кучу. Помолчал, собираясь с мыслями, и глухо сказал:
- Юрчик преставился. Кровью под себя дней десять ходил...
Рогожин знал: юродивого поместили в психиатрическую больницу по распоряжению начальника УВД.
Свидетель из умственно отсталого человечка был никудышный, его показания не приняли бы в суде.
- Отбили страдальцу в ментовке внутренности, - продолжал Степаныч. - Я Юрчика в психушке не видел. Ветров встречаться запретил. Сказал: "Приедешь в дурдоме и повесишься". Санитаров упредил, скотина, мол, старого полудурка харей о железные ворота, если сунется, - лицо отставного майора скривилось, точно от зубной боли. - Тоска, Дмитрий... Больных головой никогда на Руси не обижали. Полагали, юродивые с богом беседуют и простому человеку их разговор не понять. Каждый норовил кусок хлеба в суму дурачку-нищему положить, накатившаяся слеза предательски блеснула в глазах Степаныча.
- Я знаю, как тяжело друзей терять...
Он вспомнил перевал, гортанные крики иорданца, громовым эхом разносящиеся по ущельям звуки выстрелов снайперских винтовок и предсмертные стоны преданных московскими стратегами бойцов разведгруппы.
В молчании, точно на поминальном ужине, два офицера допили чай, и каждый думал о своем: несбывшихся мечтах, злодейке-судьбе, загнавшей их в землянку на окраине городской свалки, и о тех, кто в этом виноват.
Тишину нарушил Рогожин.
- Тебе Пыжик хлам какой-то передать просил, - он ногой пододвинул коробку. - Ремонтируешь бытовую технику соседей?
Опрокинув коробку, Степаныч высыпал радиодетали на пол. Присел на корточки и, точно петух на навозной куче, стал быстро разгребать образовавшуюся из плат и проводки гору.
- Ты скажи, что надо. Я куплю в магазине. - Заинтригованный азартом отставника Дмитрий поднял трансформатор со сгоревшей обмоткой.
- Бабки лишние? - осуждающе спросил Степаныч, кусачками кромсая пришедший в негодность блок питания телевизора. - Стонут - кризис в стране, а на помойку миллионы выбрасывают. Да здесь баллистическую ракету собрать можно, только ройся, не ленись. Залежи золота под ногами!
- Ей-богу, Степаныч, ты от Плюшкина мало чем отличаешься! - дружелюбно хохотнул Рогожин.
- Ну, у Плюшкина дохлые мухи в настойке плавали, а у меня вот что есть, - не без гордости сказал бывший ракетчик, доставая фибровый чемодан с железной окантовкой.
В таких чемоданах в послевоенные годы офицеры привозили из Германии фарфоровую посуду, шелковое белье и многие другие диковинные предметы роскоши.
Степаныч замешкался с заедавшим замком.
- Показывай сокровища! - шутливо поторопил Рогожин.
Увиденное отбило у Дмитрия охоту упражняться в юморе. На треть чемодан был заполнен желтоватым веществом, напоминающим расплющенные бруски тола.
- Пластит?! - прошептал Рогожин. - Откуда?
Взрывчатое вещество такого типа применялось только в армии. Промышленные пиротехнические работы вроде разрушения скальных пород при прокладке тоннелей, сноса зданий взрывом направленного действия исполнялись тротиловыми шашками, динамитом, но не этим веществом.
Пластит в коробках навешивали на танки "Т-80" или "Т-72", чтобы, взрываясь, он отбрасывал снаряды. Пользовались им и подрывники-диверсанты.
- Откуда? От верблюда! - загадочно откликнулся Степаныч. - Сперли со складов приятели-бомжи.
Попотчевали солдатика водчонкой, Лизку-Мотороллу под него подстелили, он и запустил мужиков. Хотели к зиме бельишко теплое стащить, да не туда попали.
Жалко было с пустыми руками уходить. На водку потратились, Лизку солдатик после долгого воздержания того... - Степаныч сделал неприличный жест, - измочалил. Они и набрали что было. Мыться пробовали пластитом. Говорят, ни хрена не пенится. Волдыри по всему телу с кулак после помывки. Кеша-Философ, у него будка на северной стороне свалки, до весны пластит у себя держал, не выбрасывал. Ученый мужик, философский факультет МГУ окончил, но дочитался до белой горячки, спрятался от людей на помойке. - Степаныч доской прикрыл доступ к чемодану, задвинутому под топчан. - Сообразил ко мне прийти. Говорит: "Ты, Суворов, человек военный, в этих делах просекаешь больше, чем я, покупай за два "фауста", вина по ноль-семь, значит.
- Выгодная сделка! - сказал Рогожин и, догадавшись, зачем старику взрывчатое вещество, которого хватило бы поднять на воздух половину многоквартирного дома, добавил:
- Бомбу для Ветрова мастеришь?
- Детонатор оригинальной конструкции собираю, - на полном серьезе ответил отставной майор. Не позволю паскуде надо мной издеваться. И от показаний откажусь! - с решимостью обреченного выдал Степаныч. - Взорву и себя, и управление ментовское к едреной фене!
"А ведь взорвет, - подумал Рогожин. - Чумовой старик".
- Ты брось камикадзе из себя изображать! - он погрозил отставному майору пальцем. - Мы эту банду под монастырь без ненужных жертв подведем. Увидит Ветров небо в клеточку, я тебе обещаю. И Сергей на свободу выйдет. Дело-то белыми нитками шито. Я с профессором Арутюняном переговорил. Одно слабое место уже нащупал. Осталось раздобыть какие-либо документы, фальшивые накладные, например, доказывающие сокрытие прибыли в особо крупных размерах, и прижать Ветрова с братвой к стене.
Вытянем Сергея, документы на стол министра МВД лягут. Пускай со своими держимордами разбирается.
- Угу! - отозвался Степаныч. - Дерзай... Бумажки тебе на подносе принесут?
- Достану! - уверенно ответил Рогожин. - Завари еще чаю.
Раскалывая топориком полено на щепки, Степаныч бормотал что-то себе под нос.
- Химик.., профессор! - Внезапно он вскинул голову. - На Кленовой дом?
- Какой дом?
- Профессора! Бывшего зэка, химичившего в шарашке!
- Да, улица Кленовая...
- Сгорел ночью профессор...
- Проспись, старик! - Дмитрий схватил отставного майора за костлявое плечо. - Я говорил вчера с Арутюняном.
- Сегодня он с ангелами беседует! - судорожно двигая челюстью, выдавливал слова Степаныч. - Ночью в доме газовый баллон взорвался. Домишко по бревнышкам разнесло. Кеша-Философ от водил узнал. Весь город талдычит о пожаре...
Городская площадь походила на растревоженный муравейник. У постамента памятника со снятой фигурой какого-то малозначительного пролетарского деятеля была сооружена трибуна, декорированная лентами цветов государственного флага.
По бокам трибуны находились столбы "матюгальников" - стодвадцативаттных колонок, усиливавших голос оратора до рева самца-слона в период брачных игр.
Музыка, пропущенная через динамики этих ящиков, была на один мотив: грохот электронных бубнов, забивающий голос исполнителя. Оператор, разбитной паренек в бейсбольной кепке с повернутым назад козырьком, устроившись под трибуной, развлекался, вращая ручки пульта.
Над площадью как будто кружила эскадрилья реактивных истребителей, заходя на посадку и снова взмывая к облакам. Но людям, собравшимся на площади отпраздновать День города, какофония дискотеки под открытым небом не мешала веселиться. Они толпились у ларьков. Дети покупали сладости. Мужчины заправлялись пивом. Женщины сплетничали, не забывая следить за теми и другими. Подростки тусовались отдельными группами, стараясь пробраться поближе к деревянной эстраде, где должно было состояться кульминационное событие праздника - театрализованное представление.
Повсюду - на фронтонах ларьков, на щитах, на натянутых между фонарными столбами транспарантах - аршинными буквами было написано:
"Стар-дринк".
Молодые люди в красных синтетических куртках с фирменными эмблемами метеорами носились среди толпы, раздавая рекламные буклеты, наклейки и значки с логотипом "Стар-дринк".
В холле гостиницы старая приятельница Рогожина, зевавшая за стойкой, объяснила причину кутерьмы на площади:
- Развлекаловку народу подбросили, как собаке кость. Покойничек Хрунцалов День города придумал отмечать.
- Что же в этом плохого? - безучастно спросил Дмитрий, рассматривая налипшую на обувь грязь. - Жизнь у людей и так серая. Пускай повеселятся.
- Ага! - поджав губы цвета переспелой вишни, хмыкнула администраторша. - У нас все серо-буро-малиновое. Мужики понапиваются, вот и праздник. Спиртное на каждом углу продается. Может, только в этом году по-человечески справим? Спонсор солидный...
На стене за спиной Риммы Павловны висел перекидной календарь, которого раньше не было: парень с девушкой на фоне океанского пляжа с пальмами сияли улыбками, вглядываясь в синюю линию прибоя, в руках у них были банки "Стар-дринк".
