— Буду надеяться, что ваши возможности значительно облегчат мою задачу.
— Какую задачу? — хором спросили рекруты.
— Интересную, — хищно улыбнулся Каэль, поднимаясь на второй этаж: — Нам с вами предстоит пробудить и убить Пустое божество.
Полуорк и дриада замерли, пытаясь переварить услышанное, и их тут же окружила толпа самых разнообразных, но доброжелательно настроенных существ.
___
Лика, проснувшись рано утром, успела переделать кучу домашних дел, закупить продукты на неделю, и даже посетить подругу в больнице. Лина выглядела в большей степени восковой куклой, чем человеком, а её мама за эти два дня словно разом постарела на десяток лет. Врачи, несмотря на выходные, проводящие одно за другим разнообразные и дорогостоящие исследования на подозрительно новом оборудовании, только разводили руками: улучшений нет. Впрочем, как нет и ухудшения состояния, а это внушает надежду. Если только удастся найти Хину в Игре, станет гораздо легче надеяться на излечение.
Прогуливаясь в городском парке перед возвращением домой, Лика перестала гнать плохие мысли и вспомнила свой сон, из-за которого она в ужасе проснулась в пять часов утра воскресного дня и не смогла больше уснуть. В этом сне она нашла в Игре персонажа подруги, но управляла им не Лина, а кто-то другой. Непонятно, почему Лика так подумала, но во сне это было очевидно. В результате, Хина напала на неё. Лика, судорожно пытаясь выйти из Игры, обнаружила, что и сама застряла. А Хина тем временем схватила и принялась рвать её голыми руками, отправляя куски мяса в окровавленный рот, из которого полезли жуткие длинные змеи. Обычно не суеверная, в этот Лика почему-то испугалась: не оказался бы сон вещим.
Телефон подал звуковой сигнал. Лика поморщилась. Опять этот странный Георгий Петрович. Он уже в игре, хочет встретиться заранее за чашечкой… Вот ещё, чего удумал! Ответив отказом, Лика уточнила время и место встречи в Игре. И принялась ждать, пытаясь убедить саму себя, что сон ничего не значит. До полудня осталось меньше двух часов.
Глава 13
Мои искренние рыдания по безвременно усопшим были прерваны на корню недовольным ворчанием, доносящимся из дверного проёма:
— Хина, дьявол тебя сожри! Не помогаешь, так хотя бы вой потише! На твои вопли сейчас наверняка ещё кто-нибудь выползет!
Не проверив собственным ушам, размазывая по лицу слёзы и сопли пополам с пеплом, я рванулась к выходу на площадку. Точнее, рванулась бы, но мои ноги ещё травмированы, поэтому я просто плашмя плюхнулась на пол. Отплевавшись от пыли, я не нашла ничего лучше, чем позвать:
— Эй! Ты там живой?
В ответ мне донёсся поток нечленораздельной брани. Что-то на тему общей паршивости мироустройства, личного идиотизма некоторых особей и полной бесполезности отдельно взятых богов этого проклятого мира. Вытянувшись на руках вверх изо всех сил, я смогла увидеть край сталактита из оплавленного камня, к которому привязывала верёвку. Именно за неё держался сейчас ругающийся на чём свет стоит Мика. Пытаясь подтянуться выше, чтобы перепрыгнуть через провал, он всё оскальзывался на потёках камня, пока, наконец, не нашёл ногой устойчивую опору. Немного отдышавшись, он с трудом обвязался верёвкой за пояс и без предупреждения прыгнул через пропасть. Я вскрикнула — мне показалось, что паладин обязательно сорвётся и улетит вниз, но он легко перепрыгнул яму и успешно приземлился. Мика устало поднялся, отвязал верёвку и подошёл ко мне.
— Я думала, ты упал и насовсем умер, — объяснила свои вопли.
В ответ мой союзник помолчал, видимо собираясь с мыслями, а затем ответил неожиданно откровенно:
— Это не первый раз, когда я жив вопреки всему. Как показывает время, меня просто так не убьёшь, — философски вздохнул Мика, усаживаясь возле меня в кучу пепла, словно в подушку, — И есть подозрение, что некие высшие силы приберегают меня только для того, чтобы прикончить в гораздо более страшной и мучительной форме.
Невесело усмехнувшись своей шутке, он замер, закрыв глаза. Сражение с големом далось очень нелегко. Не считая ушибов и синяков, он явно старается поберечь отекающую и посиневшую левую руку. Перелом или сильный ушиб?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не став снова себя резать, я дёрнула одну из свежих ран на ноге. Всё равно они заживут окончательно только когда закончится время действия травмы. Правда, может остаться шрам у персонажа, но сейчас нам необходима хотя бы одна относительно боеспособная единица:
— Большое кровавое исцеление.
От меня к скорчившему недовольное лицо паладину снова поползли кровавые червяки, которые принялись обвиваться вокруг руки моего союзника и заползать в ссадины. Зрелище совершенно непрезентабельное, однако раны Мики стали быстро исцеляться. На его лице появилось мученическое выражение, он ухватился за левую руку. Раздался громкий хруст, паладин побледнел, но не издал ни звука, а рука быстро приняла относительно нормальную форму и цвет. Небольшое повреждение кожного покрова осталось, значит, "Лёгкая травма". К сожалению, травмы я толком лечить не могу. Потом, когда я наконец-то выберусь из подземелий, точно куплю умение "Лечение травм"!
Стоп. Почему я думаю о каком-то "потом"? Из планов на Игру у меня должно быть только ритуальное сожжение шлема после освобождения. Впрочем, кажется, что всё налаживается. Может, не бросать Игру? Создам свой клан "Дети Бессердечного", или "Неспящий Владыка", навоскрешаю опустошённых NPC, развернусь на полную, стану круче всех и буду убивать драконов и богов направо и налево… Начну с Элфира!
«Впервые ощущаю в твоих эмоциях такую концентрированную ненависть».
Я вздрогнула от неожиданности. Когда Владыка надолго исчезает, я чувствую себя почти нормальной.
— Это всего лишь мои нежные чувства к тому, кто отправил меня сюда.
Мика вздрогнул и покосился в мою сторону, но, быстро поняв, к кому относится моя реплика, тактично промолчал.
«Не хотел бы я быть на его месте», — мне показалось в голосе Сола промелькнуло веселье, — «Пожалуй, мне его даже жаль.»
— Это ещё почему? — искренне возмутилась я, — Ты же даже не знаешь, что он делал и собирался сделать со мной!
«Не знаю. Но, судя по силе чувств, он убил как минимум твою мать?» — в голосе промелькнуло нечто вроде сочувствия. Или показалось?
«Впрочем, все ваши смертные истории одинаковы», — раздражённо продолжил он, — «Вы теряете родителей или друзей, а может и всех сразу, затем мечетесь по свету в поисках справедливости, будто она вообще где-то есть. Не находя, решаете вершить её по миру под началом харизматичного лицемера или самостоятельно, но оставляете за собой лишь след из крови и выпущенных кишок, изредка задаваясь вопросом о том, зачем и кому всё это нужно. А потом перестаёте задавать себе вопросы вообще, и, рано или поздно, умираете в собственной моче и фекалиях, корчась от боли и страданий по несбыточному».
Все-таки показалось. Какое можно ждать сочувствие от бессердечного создания? Никакого. Делиться моей историей с ним точно бессмысленно, его интересует только он сам. Следующей фразой Владыка подтвердил мою точку зрения:
«Всё это, в любом случае, не важно. Собери оставшуюся слизь, пока она не высохла, и выложи её на одно из тел».
— Зачем? — не поняла я.
«Чтобы вернуть моего бесценного сапфирового слайма, конечно».
— Солюшн? Его ещё можно спасти?
«Ну конечно! Он же слизь. Нужна только пища и кости. Трупы друзей твоего паладинчика вполне подойдут».
Отличная идея — возродить Сола. Только вот что об этом подумает сам Мика? Я недоверчиво покосилась на паладина, с любопытством наблюдающего за моим внутренним диалогом. Заметив мой взгляд, союзник не стал нервничать и совершенно спокойно уточнил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И что твой Бессердечный Владыка предложил тебе на этот раз? Мне начинать бояться за жизнь и сознание? — неужели, союзник, наконец, успокоился на мой счёт? Удивлённая своей догадкой, я открыла вкладку игровых контрактов:
