и близкие. Не знаю. Бывает так – живешь и не замечаешь, куда улетают дни, недели, месяцы. А здесь я ощущаю каждую минуту, каждую секунду. Второй и очень весомой причиной стало обостренное чувство справедливости. Да, вот такая я. Что будет с деревней, когда для людей не будет работы? Что будет с дедами, когда мне придется вернуться в город?
Посмотрела на сладкую парочку, которая в этот момент о чём-то шепталась. За них я не переживала. Мы – молодые, образованные, успешные – везде пристроимся. А что делать дояркам, скотникам и трактористам? Половина сопьется, вторая половина будет вести нищенский образ жизни. Сейчас у них зарплата небольшая, но она есть. Что будет, если люди потеряют эту уверенность в завтрашнем дне? Преувеличиваю? Возможно.
Третьей причиной, как бы мне не было стыдно признаться, был Луганский. Да-да. Несмотря на то, что он козел, он мне нравился слишком сильно, чтобы я могла его отпустить. Нужно быть объективной. Как ни крути, а мне уже не восемнадцать. Это сейчас я молодая и красивая, а что будет лет через пять, когда возраст перевалит за тридцать. Сидеть и ждать своего идеального мужчину? Тут вынуждена скрепя сердце согласиться со своей мамой. С одним «но». Все мои предыдущие мужчины не вызывали даже десятой доли того отклика, как это наглое и любвеобильное чудовище. И этого вполне достаточно, чтобы попытаться бороться за наши отношения. Да, я сейчас зла и обижена. Но кто сказал, что мужчины не поддаются дрессировке?
– Женька! – раздался Ленин голос, – пойдем искупнемся.
Я вынырнула из своих размышлений и растерянно тряхнула головой. Хватит хандрить. Нужно действовать.
– Иду! – крикнула в ответ и стала спускаться вниз по пригорочку к речке.
Вода была, как парное молоко. Вдоволь наплававшись, мы с Леной вскарабкались на мостик. Она опустила ноги в воду и стала ими болтать.
– Хорошо тут, – довольно вздохнула главбухша. – Сколько работаю, ни разу на речке не купалась. Представляешь? Всё бумаги, документы и пенсионерки.
– И за что тебя дядя сюда сослал? – не удержалась я от язвительного тона.
Лена покачала головой и снисходительно посмотрела на меня.
– Ты не думай. Ян очень меня любит и заботится. А сюда я сама напросилась. Развеяться. Тут некому мозг выносить с утра до вечера. Родители думают, что лучше меня знают, как я должна жить.
В этом я ее прекрасно понимала. Мои тоже поначалу пытались раскроить мою жизнь под свой лад. Не буду напоминать про свой характерец. Обломала творческие идеи предков под самый корень.
– Я много лет провела в Германии – училась. Жила у Яна. Там же и первую практику проходила, – разоткровенничалась Лена. – Он мне ближе, чем отец. Всегда поймет и поддержит в трудную минуту.
– А Андрюха ему чем не угодил?
Лена пожала плечами и посмотрела вдаль. Утаивает. Но это ее право.
– А говоришь – поддержит, – фыркнула я. – Ты уж извини, но мне он показался индюком надутым. Сноб! Только-только тебе улыбнулась удача, а тут такие фортеля. Любой жених сбежит от тебя с таким-то защитником. Всех распугает.
Лена тут же кинулась на защиту своего дражайшего родственничка.
– У него просто жизнь тяжелая была.
– У него? – сымитировала ироничное удивление. – Бедненький. Поведаешь очередную слезливую историю про несчастного немца-олигарха? Как ему тяжко от накопленных миллиардов?
Если бы Лена не успела немного изучить мою натуру, то наверняка обиделась бы. А так только тихо хрюкнула от сдавленного смешка и ответила:
– Как ты точно выразилась, – тем не менее, голос ее был серьезным и даже немного грустным. – С одной поправкой. Миллионы не его. И сомневаюсь, что когда-нибудь его станут.
Я удивленно моргнула.
– Как это?
– Все капиталы принадлежат семье Эльзы. А Ян просто наемный работник. Да, президент компании. Но не более того. Он управленец, который трудится за зарплату.
Вот это да! Все чудесатее и чудесатее.
– Это что же получается? Если семейство захочет, то он никто и звать его никак?
– Только я тебе этого не говорила, – строго произнесла Лена.
Я понимающе кивнула. Кто ж такими секретами разбрасывается? Чего-чего, но болтушкой я никогда не была.
Лена вновь стала созерцать местный пейзаж. Хотя, по-моему, уже слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть. Я тоже опустила ноги в воду, переваривая полученную информацию.
– Лен, а он хоть Эльзу эту любит? – не удержалась я от вопроса.
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Раньше любил. Она какая-то странная стала после смерти дочери.
Бедные. Вот не дай бог такое кому пережить.
– Жалко, – прошептала я.
Лена тяжело вздохнула и поведала:
– Ты даже не представляешь насколько. Я жила у них, когда все это произошло. Софи хоть ему и не родная была, но Ян в ней души не чаял. Несчастный случай. Школьный автобус перевернулся. Они ехали в летний лагерь. Эльза едва оправилась.
Странно вот так слушать трагические подробности из чужой жизни. Словно подглядываешь в замочную скважину и узнаешь нечто, что кардинально меняет отношение к человеку. Несладкая, однако, жизнь у нашего немца. Невольно есть чему посочувствовать. Хотя кто его под венец тянул с миллионершей? Захотелось красивой жизни? Или это любовь вопреки наличию несметных богатств? Как в сказке. Прекрасная царевна и полцарства в придачу. И, конечно же, царевну он жаждет гораздо больше, чем полцарства.
Поймала себя на мысли, что абсолютно цинично смотрю на жизнь. А как же настоящие чувства, что сметают любые преграды? Как же любовь до гробовой доски? Хотелось бы верить, но я такой еще ни разу не встречала. Хотя, погодите-ка! Сед Сеня с баб Валей. Вот уж точно у кого чувства проверены полувековым сроком. Похоже, пора пересматривать жизненные позиции. Чем, собственно, я и собиралась завтра заняться.
Мысленно расположила по пунктикам основополагающие задачи. Итак, первое: прижать к стенке юриста и расколоть по поводу продажи колхоза. Сегодня, так и быть, пытать не буду. Зачем портить человеку вечер? Но уже в понедельник Андрюху ждет пыточная камера под названием «кабинет Николавны». Кстати народ и вправду побаиваться меня стал. Уважают…
Второе и самое трудное: втереться к немцу в доверие. Будем вести разведывательную деятельность на территории захватчика. Прощупать противника на наличие слабых мест, чтобы потом вести подрывную деятельность в конкретном направлении.
Третье и самое приятное: сосватать Лену. Пожалуй, и самое опасное из всех мероприятий. Потому и стоит следующим пунктом после «втереться в доверие».
Четвертое и самое веселое: припахать Луганского починить крышу на сарае с курами. А то течет. Шифер как решето стал. А у кого-то проценты натекли по кредиту желаний.
Пятое и самое важное. Срыв сделки и полнейшая дискредитация высшего руководства, в случае невыполнения пункта второго.
Вроде бы ничего не забыла. Ах, да!
Шестое и самое грандиозное. Достать Васька до трясучки, чтобы он и думать забыл о всяких рыжих особах с круглой попой.
Пока я витала в облаках, рыба уже пожарилась.
