3 июня в Саутуик-хаусе Эйзенхауэр написал меморандум для дневника. Это дало ему возможность занять время и обдумать свои тревоги. В начале списка его проблем стоял де Голль, три первых абзаца были посвящены трудностям общения с французами. Следующей шла погода. "Погода в этой стране практически непредсказуема", — жаловался он. Если она портится, то он знал, что хотя бы часть его сотрудников посоветует ему отложить вторжение. А это может означать отсрочку на несколько недель. "Возможно, что те, кому не приходилось нести специфическую ответственность за принятие окончательного решения, — заявлял он, — не поймут тяжести этого бремени". Только верховный командующий мог проанализировать противоречивые метеорологические отчеты и выбрать, какой из них положить в основу своего решения. Только он мог вынести суждение, связанное, к примеру, с ситуацией, когда погода благоприятна для всех составляющих плана, кроме воздушного десантирования. В этом случае должен ли он рискнуть и все же провести воздушное десантирование, или же ему следует отложить всю операцию в надежде, что погода вскоре улучшится?
За стеной палатки Эйзенхауэра ветер крепчал и небо темнело. Вскоре ему предстоит принять окончательное решение. "Сейчас я думаю, — написал он перед очередной встречей с метеорологом, — что желание начать операцию во время следующего большого прилива так велико, а погода так неустойчива, что мы можем отложить операцию только в случае очень серьезного ухудшения погоды"*30.
Нашел он время подумать и о Джоне. Его сыну вскоре предстояло закончить Уэст-Пойнт, это было великое событие в жизни Джона, да и его отца тоже. Айк написал Мейми, которая собиралась поехать в академию на церемонию: "Я бы все отдал, чтобы быть с тобой и Джоном 6 июня, но, увы, война!"*31
Союзные экспедиционные силы были готовы к бою, они жили опасливым предчувствием будущего. "Могучая армия, — говорил Эйзенхауэр, — напряглась, как сжатая пружина", готовая к "моменту высвобождения ее энергии к броску через Ла-Манш"*32.
ВШСЭС подготовился ко всему, кроме погоды, которая стала сущим наваждением. Это было единственное, чего нельзя было ни планировать, ни контролировать. В конечном счете самая разработанная в истории человечества военная операция зависела от капризов ветра и волн. Приливы и фазы Луны предсказуемы, штормы — нет. С самого начала все рассчитывали по меньшей мере на приемлемую погоду в день "Д". Непредвиденные погодные условия никто в расчет не принимал. Эйзенхауэр намеревался, как он сам отмечал в дневнике, выступать в любую погоду, но если он станет строго придерживаться намеченных планов, а погода вконец испортится, то вторжение может потерпеть неудачу. В сильный ветер транспортные десанты могут утонуть, не достигнув берега, в шторм может так укачать людей, что после высадки они будут не в состоянии активно сражаться. Кроме того, союзники не смогут воспользоваться своим превосходством в воздухе. Если операция "Оверлорд" закончится неудачей, то на планирование и подготовку следующей операции уйдут месяцы и в 1944 году ее провести не удастся.
Вечером 3 июня Эйзенхауэр встретился в офицерской комнате Саутуик-хауса со своими заместителями и капитаном Дж. М. Стэггом из британских ВВС, главным метеорологом операции. Стэгг тринес дурные новости. Давление падает, надвигается антициклон. Погода на 5 июня обещает быть пасмурной и штормовой, с низкой облачностью — от 500 футов до нуля — и сильным ветром. Положение ухудшалось так быстро, что прогноз более чем на сутки был совсем ненадежен. Было еще рано принимать окончательное решение, если не считать американского флота, на котором плыли к побережьям Омахи и Юты войска Брэдли — их путь был самый длинный. Эйзенхауэр решил не мешать им — пусть плывут, но будут готовы к отмене высадки в последнюю минуту. Окончательное решение он примет завтра после утреннего метеорологического совещания.
В воскресенье в четыре тридцать утра 4 июня Эйзенхауэр встретился со своими подчиненными в Саутуик-хаусе. Стэгг сказал, что условия на море будут чуть лучше, чем предполагалось, но облачность не позволит использовать авиацию. Монтгомери заявил, что он все равно готов выступать. Теддер и Лей-Мэллори хотели отсрочки. Рэмсей заверил, что флот выполнит свою задачу, но воздержался высказывать мнение, когда его спросили о судьбе всей операции.
Эйзенхауэр заметил, что "Оверлорд" начинается относительно скромными сухопутными силами. Операция целесообразна только при превосходстве союзников в воздухе. Если мы не можем обеспечить это преимущество, высадка становится слишком рискованной. Он спросил, возражает ли кто-нибудь из присутствующих, а поскольку никто не возражал, объявил об отсрочке начала операции на сутки. Американскому флоту был послан специальный, заранее оговоренный сигнал. Демонстрируя высочайшее мастерство, флот возвратился сквозь надвигающийся шторм в свои порты, заново заправился горючим и приготовился к отплытию на следующий день.
Вечером 4 июня Эйзенхауэр ужинал в Саутуик-хаусе. После ужина он отправился в офицерскую комнату, где уже собрались Монтгомери, Теддер, Смит, Рэмсей, Лей-Мэллори, Стронг и многие другие высокопоставленные военные. Ветер и дождь терзали французские двери. Офицерская комната была большой, с массивным столом в одном конце и с легкими креслами в другом. Две стены были заставлены книжными шкафами, большинство из которых пустовало. Третья сторона представляла собой французские двери; четвертая стена была закрыта громадной картой южной Англии и Нормандии, на карте было полно булавок, стрелок и других символов союзных и немецких частей. Офицеры сидели в креслах. Принесли кофр, завязалась свободная беседа. В полдесятого пришел Стэгг с последним прогнозом погоды. Эйзенхауэр попросил внимания коллег, установилась напряженная тишина.
Стэгг сообщил о кратковременном изменении погоды. Кеннет Стронг, Джи-2 ВШСЭС, вспоминал, что прогноз Стэгга "вызвал оживление. Я никогда не видел, чтобы зрелые люди так радовались!". Хотя сейчас льет как из ведра, продолжал Стэгг, дождь прекратится часа через два-три, а затем наступит тридцатишестичасовой период относительно ясной погоды. Ветер ослабнет в ночь с 15 на 6 июня. Бомбардировщики и истребители смогут действовать, хотя и не без облачных помех.
Лей-Мэллори отметил, что для авиации эта ночь весьма неудачна. Теддер, зажав трубку в зубах и с усилием выдыхая дым, согласился, что действия тяжелых бомбардировщиков в этих условиях "сомнительны". Эйзенхауэр отпарировал, указав, что союзники могут задействовать свои немалые силы истребителей-бомбардировщиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
