— это дело всей жизни. Посредством чар он ткет узоры, похожие на паутину. Узоры, которые передают вызванные силы какому-то высочайшему таинству. Дела человека имеют бесконечную по протяженности сеть результатов; он принимает и истолковывает эти результаты магическим образом. — Он приблизил ко мне свое лицо еще ближе и произнес почти шепотом: — Мощь, с которой колдун держит реальность, абсолютна. Его хватка так сильна, что он может изогнуть реальность любым способом, который есть в арсенале его искусства. Но он никогда не забывает, какой была и какой стала реальность. — Без лишних слов он повернулся и зашагал в гостиную.
Я быстро последовала за ним. Он прыгнул на диван и сел, скрестив ноги, точно также он сидел и на моей кровати. Улыбаясь мне, он похлопал место рядом с собой.
- Давай посмотрим на настоящее колдовство, — сказал он, включая дистанционное управление огромного телевизора.
Я не успела задать ему ни одного вопроса. В следующий момент нас окружила группа хихикающей детворы из соседних домов.
- Каждый вечер они прибегают сюда посмотреть телевизор. Это на час или больше, — объяснил Августин. — Позже у нас будет время для разговора.
После первой встречи я стала страстной поклонницей Августина. Привлеченная не столько его мастерством целителя, как его таинственной индивидуальностью, я фактически переселилась в одну из пустых комнат его дома. Он сплетал для меня бесконечные истории, включая в них то, что хотела дать мне послушать Мерседес Перальта.
* * *
Испуганный слабым стоном, Августин открыл глаза. В луче света, подвешенный на невидимой нити, с облупленного тростникового потолка спускался паук. Он спускался все ниже й ниже, туда, где свернувшись как кот, лежал Августин. Малыш потянулся к пауку, сдавил его слабыми пальцами и съел. Вздохнув, он подтянул колени поближе к груди, дрожа от предрассветного холода, который сочился сквозь щели грязных стен.
Августин уже не мог припомнить, сколько дней или недель прошло с тех пор, как мать принесла его в эту ветхую, заброшенную хижину, где летучие мыши свисали с потолка, словно незажженные лампочки, а тараканы роились и днем, и ночью. Он знал только одно, что он голоден и что слизняки, пауки и кузнечики никогда не смогут успокоить грызущие боли в его вздутом животе.
Августин снова услышал слабый стон, который исходил из затемненного угла в дальнем конце комнаты. Он увидел призрак своей матери. Она сидела на матрасе, ее рот был слегка приоткрыт. Она томно растирала свой голый живот, оседлав матрас, словно осла. Ее голая тень скользила вверх и вниз по закопченной стене.
Часом раньше он видел свою мать в тот момент, когда она дралась с мужчиной. Он видел, как ее голые ноги, словно две черные змеи, тесно оплетая торс мужчины, вздымались при его дыхании. И когда он услышал пронзительный крик и эту гнетущую тишину, остановившую ночь, он знал, что мужчина выиграл битву. Он убил ее.
Усталые глаза Августина закрылись в блаженстве при мысли, что он стал сиротой. Он был в безопасности. Его возьмут в приют. Под шелест призрачных вздохов, хихиканья и шепота матери он задремал еще раз.
Громкий стон расколол утреннюю тишь. Августин открыл глаза и закусил кулак, останавливая вопль. Перед ним на матрасе сидел мужчина, тот самый, из ночного кошмара.
Августин не знал его, но был уверен, что тот из Ипаири. Он смутно помнил, что видел его, когда мать разговаривала с ним на площади. Неужели женщина из маленькой деревушки на холмах велела мужчине привезти его обратно? Возможно, он убьет его? Этого не может быть. Просто это яркий и ужасный сон.
Мужчина откашлялся и сплюнул на землю. Его голос заполнил комнату.
— Я заберу тебя сегодня. Но я не могу взять мальчишку. Почему ты не оставила его у протестантов? Ты же знаешь, они принимают детей, и даже если они его не примут, то хотя бы накормят.
Когда Августин услышал резкий ответ матери, он понял, что проснулся окончательно. Он знал, что это уже не призрак.
- Протестанты не берут ребенка, если он не сирота, — сказал его мать. — Мне ничего не оставалось делать, как отнести ребенка в эту заброшенную хижину. Я хотела, чтобы он умер.
- Я знаю женщину, которая возьмет его, — прошептал мужчина. — Она знает, что с ним делать. Она ведьма.
- Слишком поздно, — отозвалась мать. — Я хотела отдать Августина ведьме, когда он только родился. Он был совсем маленьким, и ведьма из Ипаири хотела забрать его себе. Она напоила его зельем и нацепила амулеты на его запястья и шею. Они хранят его от бедствий и болезней. Я знаю, она наложила на него заклятие. Это из-за нее все мои беды. — Мать замолчала на мгновение, затем сдавленным шепотом, словно под давлением невидимого врага, добавила: — Я в ужасе от ведьм. Если я сейчас останусь одна, она узнает, что я не кормила мальчишку. Она убьет меня.
Слезы покатились по щекам Августина. Он вспомнил дни в Ипаири, когда мать баюкала его на своих руках. Она душила его поцелуями и говорила, что его глаза похожи на кусочки неба. Но когда женщина из соседней хижины запретила своим детям играть с ним, его мать изменилась. Она больше не ласкала и не целовала его. В конце концов она совершенно перестала с ним разговаривать.
Однажды после обеда соседка принесла в их хижину мертвого ребенка.
- Голубые глаза на черном лице, — кричала она матери Августина, — это работа дьявола. Это и есть дьявол. Он убил мое дитя дурным глазом. Если ты не избавишься и не изведешь этого мальчишку, это сделаю я.
Той же ночью мать убежала с ним в холмы. Августин был уверен, что это соседка навела на мать заклятие, так как она ненавидела его.
Громкий голос мужчины оборвал раздумья Августина.
- Тебе нельзя вести его к ведьме. Я сам попрошу ее забрать ребенка сегодня вечером. Потом мы уедем. Я увезу тебя так далеко отсюда, что ведьма никогда не отыщет тебя, — обещал он ей.
Мать долго молчала, а затем, откинув голову назад, захохотала, как сумасшедшая. Она вскочила с матраса и, накинув на тело грязное одеяло, пошла через комнату, обходя сломанный стол азбросанные ящики. згляни на него, — прошептала она, указывая подбородком в угол, где лежал Августин, притворяясь спящим. — Ему только шесть лет, а он выглядит как злющий старик. У него выпадают волосы. Его тело покрыто струпьями. Его живот распух от паразитов. Но он выжил. У него нет одежды. Он спал без одеяла. И он даже не простужен. — Она обернулась
