в Джорджии.
Маноке кивнул; судя по выражению лица, он понятия не имел, что такое Джорджия и где она находится. По-видимому, судьба еще не забрасывала его так глубоко на юг.
— Далеко отсюда? — небрежно спросил Синнамон.
— Миль четыреста, — предположил Уильям.
У него ушло почти два месяца, чтобы добраться до Вирджинии. Правда, он особо не спешил; и хотя то и дело наводил справки о Бене, на самом деле лишь безотчетно стремился попасть в единственное место, где был счастлив и где чувствовал себя как дома после того, как покинул Хелуотер — родовое гнездо в Озерном крае Англии.
Он мог бы промолчать: тогда Синнамон наверняка отправился бы в Джорджию, оставив его наслаждаться одиночеством и покоем. Уильям вытер лицо рукавом; вся одежда насквозь пропиталась запахами копченого мяса, рыбы и табака — «Гора Джосайи» будет еще долго сопровождать его в пути.
Он мог бы передать с Синнамоном письмо дяде Хэлу, чтобы попросить навести справки об американском офицере, приславшем извещение о смерти Бена. А потом наконец заняться тем, ради чего сюда приехал: сидеть и думать.
И позволить этому типу свалиться папе как снег на голову? В глубине души Уильям понимал, что за желанием не допустить подобного развития событий скрывается банальное любопытство… и ревность. Забота о чувствах отца или Синнамона тут ни при чем. Но если уж лорду Джону предстоит знакомство с новообретенным взрослым сыном, то он, Уильям, хочет при этом присутствовать.
— Правда, армия часто перемещается с места на место, — сказал он наконец. Маноке улыбнулся.
Синнамон что-то пробормотал и понимающе кивнул, не поднимая глаз от вышитого бисером кисета с табаком, который лежал у него на коленях.
— Хочешь, я поеду с тобой и помогу найти лорда Джона? — Голос Уильяма прозвучал чуть громче, чем следовало.
Молодой индеец поднял на него удивленный взгляд.
— Да, — тихо ответил он. Затем вновь понурил голову и еле слышно пролепетал: — Спасибо.
Ну и черт с ним, — решил Уильям, принимая из рук Маноке трубку. — Подумаю в дороге.
13
«Что плохо для улья, плохо и для пчелы»
(Марк Аврелий)
Фрэзер-Ридж, Северная Каролина
На первом этаже наконец появились наружные стены, однако роль внутренних пока исполняли бревенчатые подпорки, что придавало помещению милую простоту. Мы с удовольствием осматривали «скелет» будущего жилища.
У моего врачебного кабинета не хватало двери и ставен в двух больших окнах — зато там уже были стены (хотя и без штукатурки); длинный аптекарский стол с полками для лекарств и инструментов; высокий стол-кушетка из гладкой сосны (я сама ошкурила широкую поверхность самым тщательным образом, чтобы будущие пациенты не занозили себе задницы) для осмотра больных и проведения хирургических манипуляций, а также табурет для меня.
Джейми с Роджером начали возводить потолок, однако сейчас над головой были только балки, обтянутые кусками выцветшей, закопченной парусины коричневого и серого цветов (вырезанными из ветхих армейских палаток, которые мы нашли на складе в Кросс-Крике); по крайней мере, они защищали от непогоды.
Джейми обещал закончить второй этаж (и потолок хирургической) за неделю. Ну а пока я держала наготове большой таз, старый ночной горшок из помятой жести и давно не используемую жаровню — на случай протечек. Накануне шел дождь, поэтому я внимательно оглядела парусиновый «потолок» (не провисает ли тот местами от скопившейся воды?), прежде чем вынуть из вощеной сумки журнал для записи пациентов.
— Сто… что это? — спросила Фанни, увидев журнал.
Я поручила ей очистить целую корзину луковиц от шелухи, которая пойдет на изготовление желтой краски. Девочка вытянула шею, разглядывая незнакомый предмет, но не решаясь до него дотронуться пропахшими луком пальцами.
— Журнал для записи пациентов, — пояснила я, ощущая его приятную увесистость. — Я вношу туда имена людей, приходящих на прием, и описываю симптомы заболевания. А затем помечаю, какое лечение назначала и помогло ли оно.
Ее глаза светились уважением — и интересом.
— Пациенты всегда выздоравливают?
— Нет. Боюсь, не всегда. Но в большинстве случаев. Я доктор, а не эскалатор![52] — процитировала я шутку из «Стартрека», позабыв, что говорю не с Брианной.
Фанни кивнула с серьезным видом, совершенно проигнорировав непонятное слово.
Я посчитала нужным объяснить:
— Кхм… Так говорил один мой друг — он тоже доктор — по фамилии Маккой. Смысл в том, что всякое мастерство имеет свои пределы, поэтому стоит заниматься лишь тем, в чем ты по-настоящему силен.
Девочка снова кивнула, не сводя глаз с журнала.
— Нельзя ли мне… почитать его? — робко спросила она. И тут же торопливо добавила: — Всего пару страничек!
Мгновение поколебавшись, я положила журнал на стол, открыла его и перелистала до страницы с пометкой о назначении Лиззи Уэмисс мази из ягод остролиста для лечения малярии — у меня тогда закончилась хинная кора. Фанни слышала, как я рассказывала об этом Джейми, — к тому же все в Ридже знали о периодически возникающих у Лиззи приступах лихорадки.
— Можно. Но только вот до этой закладки. — Я вынула из банки тонкое перо черного ворона и положила его на странице с описанием лечения Лиззи. — Чтобы не нарушать врачебную тайну. Тебе нельзя читать о болезнях соседей. Обещаешь? А вот на предыдущих страницах речь идет о людях, которых я лечила в других местах и — в большинстве случаев — очень давно.
— Обещаю! Честно-пррречестно! — заверила она, старательно выговаривая «р».
Я улыбнулась. Мы с Фанни были знакомы всего несколько месяцев, но за это время она ни разу не солгала — ни в чем.
— Знаю. Ты…
— Эй, миссис Фрэзер! — послышался снаружи отдаленный крик.
Выглянув в окно, я озадаченно моргнула. По проторенной от ручья до дома тропинке ковыляла высокая стройная фигура, показавшаяся мне смутно знакомой.
— Джон Куинси! — Я сунула удивленной Фанни врачебный журнал и поспешила навстречу гостю с распростертыми объятиями. — Мистер Майерс!
Однако, подойдя ближе, заметила у него в руках огромную потрепанную корзину из соломы и целый рой пчел, которые вились вокруг, практически облепив беднягу с ног до головы, — из-за громкого жужжания я почти не слышала обращенных ко мне слов. Тогда Майерс услужливо наклонился, и насекомые оказались в опасной близости от моего лица.
— Принес вам пчел, миссис! — проревел он, перекрывая звенящий гул своих «пассажиров».
— Вижу! — крикнула я в ответ. — Спасибо!
Жужжащие полосатые тельца хаотично ползали по его изношенной куртке из грубой ткани, образуя коричневатый ковер. Частички
