Дойдя до обычно безлюдной рощицы, Слава как ни в чем не бывало сбросил с плеча сумку, скинул потертый пиджачок, снял стоптанные ботинки, стянул носки и, оставшись босиком, в одной майке и просторных штанах, принялся интенсивно разминаться. Филера видно не было, но в том, что он притаился неподалеку и внимательно наблюдает из–за дерева за вверенным ему обьектом, не оставалось сомнений. Размявшись, Слава приступил к отработке ударов по методу «бой с тенью». Затем достал из сумки нунчаки – сцепленные короткой цепочкой две продолговатые, идеально отшлифованные палки – и продолжил тренировку с использованием одного из самых грозных видов холодного оружия. Повертев ими минут пятнадцать, убрал назад в сумку, достал охотничий нож с тяжелой костяной рукояткой и принялся метать в дерево с расстояния в десять и пятнадцать шагов. Причем из самых различных положений: стоя, сидя и лежа на спине и боку. В завершение тренировки провел три серии отжиманий – сначала на кулаках, затем на одном – указательном – пальце на каждой из рук, а напоследок – на одной руке, попеременно. После чего сполоснул лицо и торс, оделся и направился обратно на Десятую линию. Лишь однажды – возле самого дома – вновь обнаружил за спиной уже хорошо знакомый «хвост». Наскоро пообедав, Корнеев отправился в библиотеку, где три часа просидел в читальном зале, обложившись горой книг…
Все шло отлично. Как и предполагал Слава, майор–кадровик сразу же после его ухода доложил куда следует, и вот результат. Специалисты заинтересовались им столь быстро и плотно, что немедля выставили по указанному в заявлении адресу «наружку», которая должна дать начальству предварительный отчет о претенденте. В том, что отчет окажется для неизвестного пока «покупателя» весьма любопытным, Слава совершенно не сомневался. Просто на секунду поставил себя на место матерого чекиста. Тренировка в роще, затем – библиотека. А вечером – долгая неспешная прогулка по набережной Невы и скоротечная – не больше полуминуты – стычка с приставшими возле Дворцового моста двумя пьяными хулиганами. Настолько типичными по облику и так терпко воняющими потом, мочой и сивухой, что Слава даже засомневался: может, не подставные, а самые что ни на есть настоящие? Решившие по–легкому срубить деньжат на дополнительную выпивку с припозднившегося прохожего. Не вышло. Слава, легко обьяснив начавшим распускать руки ребятам, что те не правы, поправил пиджачок и неспешной походкой направился на мост, к стрелке Васильевского острова, а получившие бесплатный урок хороших манер гоп–стопники остались лежать, корчась, на влажном от моросящего дождика тротуаре. Далеко, однако, Слава не ушел – за спиной послышался милицейский свисток. Пришлось потратить еще два часа на прогулку к ближайшему околотку и письменное объяснение произошедшего. Домой его милиционеры отпустили только ночью. Хорошо, что так…
Глава 18
В назначенный майором день Слава надел тщательно выглаженную рубашку, до блеска почистил обувь и, покинув расположенную прямо под третьей по счету аркой длинного проходного двора, имеющую отдельный вход квартиру дворничихи, вышел на Десятую линию и направился к Среднему проспекту, на остановку трамвая. Но не успел пройти и пяти шагов, как его окликнули. Корнеев оглянулся и увидел стоящую у поребрика черную легковую машину с замазанным засохшей грязью номером. Задняя правая дверца была открыта, и оттуда ему призывно махнул рукой внушительных габаритов мужик в штатском, на вид – лет сорока трех – сорока пяти:
– Ярослав Михайлович! Садитесь. Мне кажется, нам с вами сегодня по пути.
Слава все сразу понял и не стал задавать глупых вопросов. Просто развернулся, подошел к машине и сел на освободившееся место, рядом с потеснившимся чекистом, при ближайшем рассмотрении оказавшимся еще более массивным и рослым, чем секунду назад.
– Закройте дверь, – попросил – именно попросил, а не приказал! – здоровяк.
Слава хлопнул дверцей, и сидящий за рулем водитель с бритым затылком, тоже в штатском, тотчас завел мотор и резво тронул машину с места.
– Почему вы не спрашиваете, кто мы такие? – внимательно разглядывая вопросительно смотрящего на него Славу, поинтересвался мужчина. – И куда едем?
– Я знаю, кто вы, – вздохнул Слава и чуть–чуть, самую малость, дернул уголком рта. Вроде как обозначил улыбку. Однако на всякий случай тут же поправился: – По крайней мере догадываюсь.
– Ну что же, значит, мы в вас не ошиблись, – кивнул мужчина. – Но я все же представлюсь, иначе как же мы будем общаться… Я – подполковник Шелестов, Максим Никитич. С этой минуты – ваш непосредственный начальник. А по совместительству – отец родной, Господь Бог и истина в последней инстанции. Если я скажу, что небо черное, а солнце желтое, значит, так и есть на самом деле. Ясно?
– Так точно, товарищ подполковник.
– По званию – только в присутствии посторонних. Не из команды. А так обращайся ко мне запросто – Максим Никитич, – предложил Шелестов. – А я для краткости буду называть тебя… ну, скажем… Охотник. Тем более что это правда. Если не врешь. Ладно, ладно, шучу, не смотри на меня волком… Лучше скажи, как тебе такое прозвище, Слава? Если не нравится – говори сразу. Обзовем иначе. Но обзовем обязательно. У нас так принято, для краткости. Ни званий, ни имен. Это отвлекает.
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Если принято, пусть будет Охотник. Но у меня вопрос. Стало быть, я взят на службу. Не в милицию, а в некое особое подразделение НКВД, где у сотрудников вместо имен – прозвища. Как в банде.
– Чем именно ты удивлен? – поднял одну бровь Шелестов. – Тем, что принят, тем, что не в милицию, или тем, что у нас бойцы обращаются друг к другу как уголовники?
– Честно говоря, всем по чуть–чуть, но не слишком, – признался Слава. – Я не самый плохой рукопашник, умею обращаться с оружием плюс иностранные языки. Если начистоту, то я действительно надеялся, что моими знаниями могут заинтересоваться серьезные государственные люди. Именно поэтому и решил поступить на службу… Но я не предполагал, что интерес проявится так скоро. Что за мной уже на следующий день после собеседования установят слежку. Будут наблюдать из–за кустов, как я тренируюсь на свежем воздухе, как листаю книги в библиотеке, а в заключение подставят на набережной парочку якобы хулиганов.
– Надо же, срисовал, – ухмыльнулся Шелестов, качнув головой. – Молодец! Пять баллов за наблюдательность! А вот насчет бухариков тех… прокол. Они оказались самые настоящие. Известные в районе личности. Пьянь и рвань. В отделение мы, конечно, сразу позвонили, когда выяснилось, что ты влип в историю. Иначе еще неизвестно, чем бы все для тебя закончилось. Ведь один из этих уродов – племянник большого городского начальника. А ты ему челюсть сломал в трех местах… Я так полагаю, Охотник, ты хочешь узнать, куда, собственно говоря, влип. И кто мы такие и чем занимаемся в свободное от скуки время.
– Хотелось бы, конечно, – сдержанно улыбнулся Корнеев. Кажется, с этим тертым волкодавом они найдут общий язык. Подполковник не держал дистанцию «командир – подчиненный», не умничал, не наводил тень на плетень, а играл открытыми картами. Такие люди Славе всегда нравились. К ним он чувствовал интуитивное расположение.
– Насчет милиции ты, разумеется, прав. Моя команда действительно не имеет ничего общего с этим тупым и жлобливым сбродом в портупеях. Вежливо говоря… Мы другого поля ягоды. Официальное название команды – сухая аббревиатура из пяти букв – тебе ничего не скажет. Да и лишнее это… Главное – мы подчиняемся напрямую Хозяину. О существовании группы знают очень и очень немногие, даже среди высшего командного состава НКВД и армии. Сам Хозяин называет нас «стерхи». Кто такой стерх, знаешь?
– Птица. Кажется, журавль.
– Верно. Осторожный, мгновенно прячущийся при появлении человека, но с таким острым и прочным клювом, что если случайно долбанет – мало не покажется. Наша работа – это специальные операции особой государственной важности. Не столько на территории родного Отечества, сколько… за пределами его священных границ. Как говорится в русских народных сказках: «В тридевятом царстве – тридесятом государстве». Понимаешь меня, Охотник?
– Стараюсь. – Сердце Славы сжалось, дернулось и застучало, словно пулемет.
Такого он явно не ожидал. Все что угодно – но не это. Даже самые смелые прогнозы по поводу будущего «места под солнцем» в грозной структуре государственного террора по сравнению с реальностью оказались ничтожны, как горбатый сопливый карлик перед мускулистым великаном Ильей Муромцем. Если продолжить начатую Шелестовым тему русских народных сказок, то про такие крутые повороты в судьбе главного героя там обычно говорят: «Из огня – да в полымя». Слава внимательно прислушался к самому себе, к своим внутренним ощущениям и не отыскал там ни малейших следов притаившегося в дальнем углу липкого страха.
