– Да, извините, это я малость поторопился. Короче, получив результаты вашего обследования, мы решили, что наконец нашли нужный алгоритм действий. У вас в организме имеются некоторые любопытные особенности. Вот мы и решили, что в этом-то и кроется разгадка «феномена Манзырева». Тем более что по отдельности данные явления неплохо изучены и раньше. Просто в такой комбинации они до того не встречались. Мы умеем задавать человеческому мозгу определенные, если хотите, матрицы поведения. Так что человек на некоторое время приобретает способности, ранее ему недоступные. Ну, например, как знание иностранного языка. Это понятно?
– Что-то вроде скоростного обучения?
– И даже сверхскоростного. Надолго этот эффект не закрепляется. Но, это пока! Раньше у нас вообще удавалось достичь стойкости… э-э-э…, ну, скажем, наведенной памяти всего на несколько дней.
– А сейчас?
– До года.
– Ого!
– Ну, так! Не лаптем щи хлебаем. Кроме того, действие наведенной памяти ослабевает постепенно, многое, хотя и не все, остается уже в памяти, так сказать, естественной. То есть человек запоминает полученные знания.
– Сколь хорошо?
– Достаточно хорошо. Мастером он, к сожалению, не станет, но и салагой его назвать уже нельзя. Более того, достигается даже эффект мышечной памяти! Не очень, правда, стойкий, но и это уже кое-что! И все это при условии полного незнания им данного предмета ранее!
– Весело тут у вас. Ну, а в данном случае где прокол?
– Мы скопировали некоторые особенности вашей, м-м-м, психоматрицы и совместили ее с мозгом испытателя…
– И?
– Мы попробовали осуществить управляемый заброс в прошлое.
– Судя по вашему виду, он…
– Не удался. То есть все пошло в штатном режиме, но вот потом… Короче, он в коме, жизнь еле теплится.
– Охреносоветь.
– Да.
В дверь постучали, и вошла Машенька. Перед собой она прикатила столик с провизией. Пока накрывала на стол, Травников молчал. Мне тоже говорить было нечего.
– Так вот, Александр Сергеевич, в итоге мы вновь стоим на тех же позициях, что и ранее. И, откровенно говоря, я не знаю, куда идти дальше.
– Вы? Не знаете? Ну, вы, блин, даете! А кто ж тогда знает?
– Где-то мы ошиблись. Только вот где? И в чем?
– Знаете что, Александр Яковлевич, я вообще про этот ваш процесс не знаю абсолютно ничего. У меня это произошло в результате прыжка в окно. А как это происходит у вас? Надеюсь, вы своих подопечных из окна в обрыв не пихаете?
– Скажете тоже! Мы контора серьезная и…
– Методы у вас соответствующие…
– Типун вам на язык! Серьезный человек, а подкалываете! Нет. В окно мы никого не выпихиваем, да и не знали мы, до вашего появления, об этом.
– А если бы знали – пихнули бы? В смысле – в окно?
– Так и оно тоже ведь не каждое для этого подойдет, а? Как вы сами-то думаете?
– Боюсь, что добровольцев на эту операцию вы искали бы долго…
– Надо полагать, что да. Но, слава богу, у нас есть другие, тщательно выверенные методы. Иными словами, перенос сознания может произойти только в строго определенных условиях. «Донору» в этом случае должно быть максимально хреново, ну, во всяком случае он должен быть в этом абсолютно убежден. Нет, пугать его и сталкивать с обрыва никто, естественно, не собирается. Общая идея заключается в том, что перенос сознания может произойти только у двух относительно близких по своим характеристикам организмов. То есть совпадение ваших психофизических параметров должно быть как можно более близким.
– Иными словами, в тело молоденькой девушки я не попаду?
– И даже в молодого мужчину тоже не получится. Только в человека, максимально вам соответствующего по своим данным. Так что ни Иосиф Виссарионович, ни товарищ Жуков вам не светят.
– Понятно. А я уж губы-то раскатал…
– Причем данный человек должен находиться в полной, так сказать, отключке. И его предполагаемое будущее должно быть предпочтительным по сравнению с будущим «донора». Из двух зол в данном случае выбирается меньшее. Понятно, что бить «донора» палкой по башке никто не собирается. Ситуацию крайней опасности легко можно смоделировать прямо в мозгу испытателя. Наша аппаратура это позволяет.
– Так в чем тогда проблема?
– Если бы только одна! Надо подобрать время и место проведения эксперимента, рассчитать возможность нахождения в этом месте и в это время пригодного для переноса сознания реципиента. Не вдаваясь в подробности, скажу, что только на решение этого вопроса ушло пятнадцать лет.
– Ого!
– А то! Но и это не самое главное! Как говорил один из ваших знакомых? В вашем споре на Алтае лет пятнадцать тому назад?
– Э-э-э… это кто же? Да и вы об этом откуда знаете?
– Андрей Шевцов. От него и знаем. Вы что же думали, вашу жизнь мы только по автобиографии изучать будем? Уму непостижимо, сколько народу опросить пришлось, чтобы более-менее прояснить многие вопросы.
Я посмотрел в окно на стоявшие неподалеку от дома елки…
Точно такие же ели стояли тогда по склонам узкого ущелья. По дну его шумела небольшая река, вытекавшая из-под глыб ледника. Сам ледник был выше нас метров на пятьсот и перегораживал все ущелье. Вечерело, и заходящее солнце освещало эту мрачную и величественную картину. От ледника ощутимо тянуло холодом, и Андрей плотнее запахнул куртку. Длинные волосы он заправил в пучок и в профиль напоминал индейца, какими их любят показывать в кино. Точно так же он сидел на корточках у костра и ворошил угли длинным сучком.
– Ну, что, решили? Завтра вверх пойдем? – Он выкатил из углей горячую картофелину.
– За каким рожном? Ледника этого в таком состоянии мы встретить не ожидали. По снегу прошли бы, не вопрос, а вот по этим глыбам карабкаться – пятьсот метров в день. То есть до более-менее нормального пути нам дня два как минимум ползти придется. И то еще не факт!
– Ну и что?
– А то! Снаряжения для хождения по льду у нас с тобой нет. Два ледоруба, молоток, одна веревка и пяток крючьев. Кто нам наобещал, что тут поле ровное, как по дороге пройдем?
– Ну, ошиблись ребята, они же не альпинисты все-таки. Что ты хочешь от пастухов?
– От них? Да уже ничего, разве что сказать пару ласковых слов при встрече. Так вот! Что у нас с едой? На сколько дней запас?
– На пять.
– Два дня только вверх лезть. Еще день как минимум до вершины. Итого – три, так?
– Ну, так.
– Назад нам, до этого места, еще пару дней. Так?
– Так. И что?
– А то, что еще вниз, до стойбища, еще три дня топать не жравши – это забыл? Какие в свете этого будут предложения?
– Но мы же к этому выходу год готовились!
– Значит, плохо готовились!
– Сань, но ведь главная цель любой экспедиции – дойти до точки назначения! Ведь так?!
