— У меня какие-то другие представления были об ангелах и демонах, — тихо сказала Полина, оглядываясь на прикрытую дверь. Обижать сомнениями ангела она не хотела, но и такого поведения одобрить и понять не могла.
— Правильно говорил Дросс, все представления о том свете у нас примитивны: добро — зло, белое — чёрное, ангелы — демоны… — Макс обнял Полину, тихо радуясь, что в последнее время она перестала его отталкивать. Как не чудовищно это было осознавать, но после смерти сестры парень стал намного счастливее. Любимая девушка была рядом, никто не оскорблял и обвинял его во всех смертных грехах. Вот ещё Дросса из тюрьмы отпустят, и тогда они с Шенен… — Поль, а ведь они для нас умрут…
— Я тоже об этом думаю, и так грустно становится! Как бы она сейчас не нервничала, не упрямилась, всё равно — она такая удивительная, светлая…
— Ага… а Дросс не такой уж и тёмный…
— Макс, а он тебе рассказывал про свой мир? — Полина положила голову на плечо парня. На неё нашло умиротворение. Взгляд девушки бесцельно блуждал по комнате, а на губах замерла блаженная улыбка.
— Конечно, — Макс ещё крепче прижал к себе возлюбленную, наслаждаясь минутами счастья. Вот только тема разговора была у них странная для такого момента.
— И… как там?
— Ты про грешников в котлах? Нет котлов… Они харчей по-другому теперь…э-э… эксплуатируют.
— Харчей?
— Так в Инферно называют попавших к ним людей.
— Фу… провиант какой-то.
— А как у ангелов зовутся праведники?
— Источники.
— Хм… это гораздо приятнее — стать источником, но по сути… всё то же самое. Поль, давай поженимся?!
Девушка вздрогнула и слегка отстранилась от парня.
— Макс, ну ты темы меняешь! Я не готова так сразу ответить! И… Катерина ещё не похоронена…
— А я тебя не тороплю. Мне принципиально надо знать, согласна ты или нет? — Он опять прижал Полину к себе, словно она от него убегала. — Чего я буду тебя мучить своим присутствием, если я тебе противен? — Действия его при этих словах были кардинально противоположны. Он не только не отпустил девушку, он принялся её целовать.
— С чего ты взял? — через несколько минут спросила его Полина.
— Так: да или нет? — упрямо повторил Макс.
— Да, но…
— Но?..
— Макс, я понимаю, — Полина не хотела огорчать парня своим прямым отказом, но её жизненные принципы не позволяли ей молчать, — что фирма твоей сестры сейчас станет твоей…
— Она и так моя, — с горечью сообщил ей Макс.
— Твоя?..
— Да. Она оформила её на меня, чтобы в случае чего… Помнишь, как у Ильфа и Петрова в 'Золотом телёнке': 'А кто у вас будет сидеть?'
— Сидеть?.. Прости, я не знала.
— Разумеется, ты не знала. И никто не знал. Единицы… Поль, если ты из-за этой фирмы не хочешь связываться со мной, так я и сам думаю, кому бы её отдать? Вот только решить не могу. Дросс бы посоветовал!
— Это правда? — Девушка повисла на шее Макса, пряча слёзы радости у него на груди. — Отдашь?
— А зачем она мне? Общаться с этими обожравшимися гадами? Сдалось оно всё!!
— Тогда — да! — тихо прошептала Поля, не поднимая головы.
— Вот и хорошо, любимая…
Шенен под дверью прислушивалась к их разговору. Нет, друзья больше не обсуждали бездействие ангелов, не обвиняли их и не ругали, на чём свет стоит. Но от этого на душе белокрылого спокойнее не было. Хоть Сашиель и пообещал найти какой-нибудь выход из положения и подключить Ктару к процессу защиты и оправдания Дросса, но прикрывающий сможет к этому приступить только тогда, когда наверняка будет знать, что говорит правду. И именно в этом Шенен видела главную проблему. Радовало, что хоть у Макса и Поли всё наладилось. Они так хорошо подходят друг другу, что нельзя было допустить их расставания.
Девушка не стала мешать влюблённым и тихо вернулась на кухню, собираясь сварить полюбившийся ей в Хоминибусе кофе.
Призорный чувствовал себя, как мышь под метлой. Этот несносный белокрылый заставлял его в сотый раз пересказывать, как проходила обработка Валетнины. Но и в сотый раз они не находили никаких зацепок, которые можно было подкинуть следствию и вывести кухарку на чистую воду.
— Что она сделал с ножом? — допытывался Ктара.
— Я тебе в сотый раз отвечаю: — монотонно бубнил Призорный, — четыре раза вымыла в посудомоечной машине. Никаких следов крови на нём уж точно не осталось!
— Почему она ей яду не подсыпала?
— И это меня спрашивает ангел? — праведно возмутился бес. — А кого бы тогда заподозрили первым? А? Того, кто пищу готовит! У них же не обед — ужин по-простецки, а целый дворцовый ритуал! Каждый чинно восседал на своём месте, Валентина блюда разносила. Попробуй, подсыпь что-нибудь незаметно! Она, между прочим — сволочь, а не дура! Я только в нужный момент подтолкнул её к убийству, а идею эту она давно без меня обдумала. Её и подталкивать особо не пришлось…
— Ты хочешь сказать, что всё это она придумала сама? — не поверил бесу ангел.
— Ха… Как не прискорбно мне признаваться, но да, она сама разработала сей гнусный план, и сама его хладнокровно исполнила! Я, когда понял, что жертва убийства не дышит, сразу покинул место происшествия.
— Сразу?
— Почти.
— А что кухарка в этот момент делала? Нож мыла?
— Нет… — Призорный на мгновенье задумался. — Она начала холодильник размораживать, — с удивлением поделился он воспоминаниями с Ктарой.
— Холодильник? Зачем?
— Понятия не имею…
— А подумать? — давил Ктара.
— А самому подумать?.. — съязвил Призорный.
— Давай рассуждать логически…
— О-о-о…
Глава 10 О справедливости 2
Закон жизни: сильный поедает вкусного!
Вождь маори (праздничный тост)
Похоронная процессия медленно выползала из ворот особняка Кретовых. Чёрные машины с не по ГОСТу тонированными стёклами, надёжно скрывающими своих пассажиров, не спеша, чинно выстраивались друг за другом, соблюдая им одним ведомый порядок. Шофёр покойной, солидный и немногословный, поглядывал в зеркало заднего вида, наблюдая за братом хозяйки. Макс, явно, хотел казаться печальным, но его счастливый взгляд всё портил. Такое положение вещей удивляло Николая, так что он, в конце концов, не выдержал и задал мучающий его вопрос:
— Максим, ты так рад за Катерину, что даже не можешь скрыть своего счастья?
Парень недовольно поморщился, но всё-таки решил поделиться с шофёром хорошими новостями.
— Понимаешь, Николай, Поля согласилась стать моей женой, и я ничего не могу с собой поделать! Хочется смеяться, хохотать от счастья! Извини, но быть печальным — выше моих сил, как бы это неприлично не выглядело.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
