как самое яркое в мире пламя, которое стремится покинуть меня и наполнить своим жаром другой сосуд.
Я отдёрнул руки, испытывая чудовищный страх. А в следующее мгновение проснулся, обливаясь холодным потом. Взгляд метнулся к ладоням. Но всё было в порядке: я всё ещё оставался избранным, всё ещё оставался анираном, который смог достичь большего, чем другие.
Весь тот день я был сам не свой. Вспоминал сон, пытался душить на корню лёгкую неприязнь и раздражение, которые испытывал к сыну. Мне почему-то казалось, что и он хочет отобрать мой дар. Хочет сам стать избранным. Хочет сам пройти путь анирана. И я был уверен, что этот странный сон по-любому несёт какую-то информацию. В этом мире, где я - практически божество, любые сны несут информацию. Надо лишь разобраться, что содержит эта информация. И в чём иносказательность.
Так что весь оставшийся путь до озёрного города Плавин, я больше ни разу не укладывал листик на тлеющий уголёк. Я предпочёл вновь столкнуться с Голосом и внимать его намёкам, чем видеть, как из своей кроватки мой сын пытается отобрать мой дар.
Но сны перестали приходить. Будто я узнал то, что должен. И теперь обязан сам разобраться, что всё это значит.
Часть 5. Глава 14. Неизвестный восток.
Когда показались берега того самого озера Холетер, Иберик сообщил, что мы в пути уже шесть декад. Хоть с нами шёл опытный следопыт и мы никогда не оставались без свежей воды и дичи, всё же смыть с себя дорожную грязь, окунуться в тёплые воды бескрайнего озера и, возможно, порыбачить, не отказался никто. Мы на целые сутки устроили привал и приводили себя в порядок. А затем ещё трое суток двигались вдоль берега до самого Плавина, отъедаясь на крупной рыбе.
Судя по картам Тангвина, размерами Плавин уступал лишь Обертону и Валензону, как двум основным городам Астризии. Что, в принципе, неудивительно: в Плавине, как мне рассказывали, никто никогда не голодал. Незамерзающее озеро кормило всех. А лес, который сплавляли из Равенфира, а потом переправляли в Винлимар на нужды церкви, наполнял казну золотом. Хоть Плавин, как утверждали знающие люди, подчинялся короне лишь формально и находился под управлением наместника, всё же регулярно платил налоги. Его Величество даже утверждал, что золото из Плавина поступает регулярно именно потому, что тут не хотят, чтобы он совал сюда свой нос. Не хотят видеть, не желают, чтобы приезжал. И король, в принципе, не жаловался. До недавних пор он вообще мало чем интересовался, кроме собственного брюха.
Но мне было интересно всё. Впервые я зашёл так далеко от мест, где уже нараспев повторяют моё имя. И был настроен тщательно исследовать город.
Мы изначально решили придерживаться легенды и не поминать всуе анирана, а потому зашли с южных врат, как простые паломники. Ну, возможно, не совсем простые, а зажиточные. Но это не отменяло того факта, что внимательные стражи на вратах, экипированные в знакомые белые рясы поверх кожаных доспехов, легко пропустили нас, украдкой пробуя на зуб серебряные монетки.
Паломники стекались в Плавин отовсюду. В сей тёплый день конца весны город бурлил. Шумные улочки заполнялись народом, тихая заводь, буквой "V" врезающаяся в город, кишела яликами, прогулочными лодками и прибывающими кораблями. Вдоль берега выстроились деревянные пирсы и причалы. А у причалов и пирсов выстроились парусные суда абсолютно любого размера. Когда мы преодолели людской поток и вышли к порту, я несколько минут стоял раззявив рот, рассматривая никогда не виданные ранее парусные суда. Видел высокие мачты с широкими парусами, на палубах видел надсмотрщиков с кнутами, видел вёсла и видел тех, кому предстояло натирать мозоли на этих вёслах.
А так же я видел десятки и сотни покорных людей, погружавшихся на корабли.
Паломники не ходили группами меньше, чем по пятьдесят человек. Хоть в пути мы не встретили ни одного, массу их увидели в Плавине. В основном, они спускались вниз по реке вместе с лесосплавом. Гиды в монашеских клобуках брали их в оборот ещё в Равенфире, как поведал мне многоопытный Сималион, и переправляли сюда. Тут сортировали, очень молодых и очень красивых девушек отбирали для неизвестных ему нужд, а остальных отправляли дальше на восток замаливать грехи.
Эти больные на голову фанатики, вечно сидящие в кружках и поющие какой-то бессвязный заунывный бред, заставляли мои зубы скрежетать. Ни разу я не услышал песню о спасителе. Ни разу никто не упомянул в песне анирана. Ни в одном голосе я не услышал надежду. Зато о Триедином Боге, о карающем огне и неизбежном наказании плакался каждый второй.
Я бродил меж рядов этих людей и кривился лицом. Эти овцы бесили меня. Этот чёртов "овцизм" я хотел искоренить. И уже приступил к исполнению своей идеи далеко на западе отсюда. Но здесь, в городе, который никогда не слышал про голод, всё обстояло совершенно иначе. Здесь блеяли по команде. Здесь воздавали хвалу не тому, кому следовало бы воздавать. Здесь не видели свет в конце известного тоннеля. Здесь этот тоннель заканчивался абсолютной безнадёгой.
Мы пробыли в Плавине два дня, пока более опытные и искушенные ребята изучали возможность четверым паломникам при лошадях попасть в Винлимар, не привлекая лишнего внимания. Я лишь гулял по городу, чутко прислушивался к разговорам, изучал окрестности и держал рот на замке. Как умный полководец я проводил рекогносцировку, а не бежал на местную площадь, желая рассказать каждому, что нехрен рыдать. Нехрен пускать сопли и петь плаксивые песни. Аниран прибыл. Аниран-спаситель. Поднимитесь с колен и начинайте сражаться за жизнь, мать вашу за ногу!
Вместо подобных глупостей я собирал информацию. И окончательно убедился в том, что запад и восток разделены, побывав в одной из самых людных портовых таверн.
Богобоязненность и вера в непогрешимость церкви правили Плавином. Но в таких тавернах, где секха и жуткое пивоподобное пойло под названием "аройя" легко развязывали языки, очень часто можно было услышать настоящую правду. Мнение обречённых на вымирание людей, которое они не скрывали.
Эта компания прибыла из Равенфира. Города выше по течению, где ранее мне удалось недолго пожить в темнице и где правил старший сын короля.
Кормчий и два его взрослых сын доставили в Плавин очередную партию живого мяса. Заработали серебра немного и теперь честно его пропивали. Они, как люди более эрудированные, не стеснялись высказывать своё мнение о появившимся при дворе аниране, и до хрипоты спорили с каждым местным алкашом.
- Аниран - не выдумка! - размахивал рукой
