Э. П. Гау. Будуар императрицы Марии Александровны. 1861 г.
По воспоминаниям камер-юнгферы А. И. Яковлевой, осенью 1879 г. императрицу «одевали и усаживали в кресло, на котором катили в другую комнату… Несколько раз в день она вдыхала кислород посредством воздушных подушек, и каждый вечер втирали ей мазь, для облегчения дыхания»[259]. Синяя спальня императрицы, тремя окнами выходившая во внутренний дворик юго-западного ризалита, фактически превратилась в госпитальную палату.
Л. Премацци. Гардеробная императрицы Марии Александровны. 1857 г.
Последний раз из-за границы Марию Александровну привезли в Зимний дворец 23 января 1880 г. Александр II встречал императрицу с сыновьями в Гатчине. На вокзале строго запрещалось находиться кому бы то ни было, чтобы не беспокоить больную. Тем не менее те, кто там присутствовал, рассказывали Милютину, что все «поражены ее худобою и истощенным видом»[260].
Тема умирающей императрицы стала главной новостью светского общества. Милютин писал, что она не выходит из своей комнаты, ее никто не видит. В газетах начали появляться бюллетени, носившие успокоительный характер. 26 января 1880 г. он записал рассказ баронессы Н. К. Пиллар фон Пильхау: «Императрица обратилась в скелет; не имеет сил даже двигать пальцами; ничем не может заниматься» – и добавил, что «первая встреча с нею должна была произвести тяжелое впечатление на государя, который с того дня так же чувствует себя нехорошо, жалуется на лихорадочное состояние и слабость. Сегодня я нашел его заметно изменившимся (он бледен, опустился и слаб)[261], лицо бледное, впалое, глаза поблекшие»[262].
С. П. Боткин
Стетоскоп, молоточек перкуссионный. Кон. XIX – нач. XX вв.
5 февраля 1880 г. в Зимнем дворце взорвалась бомба Степана Халтурина. Взрыв был так силен, что его слышали не только в окрестных зданиях, но и живущие на Мойке. Императрица же, постоянно находившаяся в полузабытьи, даже не услышала взрыва, а суету во дворце ей объяснили случайным взрывом газа. С. П. Боткин не отходил от умирающей императрицы. Учитывая недоброжелательное на тот момент общественное мнение по отношению к медику, Александр II, для того чтобы продемонстрировать ему свое монаршее благоволение, 20 апреля 1880 г. пожаловал Боткина табакеркой, украшенной бриллиантами с вензелем императора[263].
Незадолго до смерти императрицы ее видел великий князь Константин Константинович, который 15 апреля записал в дневнике: «Она сидела на постели в спальне и поразила меня страшной худобой, поседевшими волосами и постаревшим измученным лицом… Больно слышать, как она тяжело дышит и стонет»[264].
В мае, по причине постоянно ухудшающегося самочувствия императрицы, Александр II отложил традиционный переезд из Зимнего дворца в Царское Село. Но колебания продолжались не особенно долго, и 11 мая 1880 г. Александр II вместе с Е. М. Долгоруковой, которая уже несколько лет жила с детьми в резиденции над покоями умиравшей императрицы, уехал из Зимнего дворца. Это вызвало новую волну осуждения стареющего императора. Великий князь Константин Константинович записал в тот день в дневнике: «Императрица лежит здесь, нет и речи о ее недуге. Находят неудобным, что, когда ей немного остается жить, Царь переезжает»[265]. Императрица в том же безнадежном состоянии осталась в Зимнем дворце вместе с младшими сыновьями Сергеем и Павлом. Для того чтобы соблюсти приличия, Александр II приезжал время от времени в город на несколько часов, чтобы навестить умирающую супругу.
22 мая 1880 г. императрица Мария Александровна скончалась в Синей спальне Зимнего дворца. В этот же день великий князь Константин Константинович подробно записал обстоятельства ее смерти: «Вчера вечером еще Императрица нисколько не было хуже. В три часа утра она еще звала Макушину и кашляла. Затем Макушина, долго не слыша обычного звонка, вошла в спальню. Императрица спала спокойно, положив руки под голову. Макушина пощупала пульс, он не бился, руки похолодели, а тело теплое. Она послала за доктором Алышевским. Он решил, что все кончено. От всех скрывали смерть, дали знать царю в Царское Село»[266].
22 мая 1880 г. в 10 часов утра лейб-медик С. П. Боткин и почетный лейб-медик В. Я. Алышевский направили министру Императорского двора А. В. Адлербергу донесение о смерти императрицы Марии Александровны. Документ написан рукой доктора Алышевского: «Ее императорское Величество Государыня Императрица в течение вчерашнего дня была слаба и сонлива. Отхаркивание, в последнее время постепенно уменьшавшееся, почти совершенно прекратилось. Спокойно уснув в обычный час вчера вечером, Ее Величество больше не просыпалась. В три часа ночи немного кашляла, а в седьмом часу утра прекратилось дыхание, и Ее Величество в Бозе опочила без агонии. Почетный лейб-медик Алышевский. Лейб-медик Боткин. 22 мая 10 часов утра»[267].
В. Я. Алышевский
Свидетельство о смерти императрицы Марии Александровны
После смерти императрицы остались разрозненные наброски завещания, и в одном из них зафиксировано ее желание, «если это возможно, не производить вскрытия»[268]. Тем не менее вскрытие тела императрицы состоялось во втором часу утра 23 мая 1880 г.[269] При вскрытии отмечено, что подкожный жировой слой почти совершенно исчез. В «Заключении» констатировалось: «У Ее императорского Величества было хроническое воспаление обоих легких и по преимуществу правого. Воспаление это имело характер интерстициального воспаления, сопровождавшегося расширением бронхов в нижних долях и язвенном разрушении легочной ткани по преимуществу в верхних долях и особенно правого легкого. Поражение легочной ткани осложнено последствиями бывшего воспаления легочной плевы, выразившееся сращениями правого легкого с грудною стенкою, особенно заднею частью нижней доли. Небольшие сращения были и на левой стороне. Замеченный отек легочной ткани появился в последние часы жизни и вместе со слабостью сердечной силы был ближайшею причиною смерти. Изменения в других органах представляют отчасти последствия грудной болезни, отчасти они составляют остатки других побочных заболеваний, появлявшихся в течение жизни Ее Величества. Изменения, найденные в сердце, указывают на упадок питания и деятельности его. Изменения в стенках зависят от бывших малярийных лихорадок. Изменения в кишках и желудке от бывшего тифозного процесса. Наконец, изменения в почках составляют результат ненормальной подвижности их и отчасти следствие всех упомянутых инфекционных болезней. Осложнения легочной болезни, изменения в различных других органах, как сердце, почках, селезенке. были очевидною причиною и тех особенностей, которые наблюдались при жизни в течение этого легочно-чахоточного процесса»[270].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
