— Знаешь, сколько людей погибло на Мийе, когда на нее рухнул тот загадочный метеорит? Три миллиона! — закричала Данфейт и ударила рукой по столу. — Три миллиона на Мийе в прошлом году и три миллиарда двадцать лет назад на Сатрионе! Есть ли между ними связь?! Я поверю в самое немыслимое, лишь бы только понять, почему Совет ничего не предпринял для того, чтобы спасти этих людей! Власть, сила, управление энергией! К чему все эти дары, если награжденные ими не используют их по назначению? Я верю в любовь, Орайя. Я знаю, что мой отец мог бы убить кого угодно, если бы это могло спасти мою мать! Это — человеческая природа! И она такая же мерзкая, как и моя вера в виновность твоего отца!
— Нашего отца, — прогремел голос Кимао за спиной Данфейт.
Дани закрыла глаза и вытерла рукой испарину со лба.
— Вот, значит, что произошло, — произнес Кимао. — Что тебе сказали? Что это он убил тех Мийян? Что это он взорвал три миллиона мирных жителей?! И ты полетела со мной на Атрион, предполагая, что я могу знать об этом что-то и покрывать его. Легко же ты переступила через свои "высокие" принципы! Это характеризует тебя как очень устремленную личность, Данфейт. Такие качества Ассоциация Зрячих высоко ценит.
— Не стоит приписывать мне эти грехи! Ты — мой зрячий, и какие бы тайны ты не хранил, быть им не перестанешь, по крайней мере, до тех пор, пока я не избавлюсь от этой зависимости!
— Не приписывать тебе грехи? — усмехнулся Кимао. — Ри потратил на тебя пять лет, прожил рядом с тобой все эти годы, и после этого ты посмела усомниться в главном — его человечности?! Ты лгала, глядя мне в глаза, зная, что могу знать интересующие тебя секреты! Такая искренняя, ты приняла мою помощь, когда тебе это было выгодно! Теперь я тебе не нужен, ведь из меня вытянуть хоть что-нибудь у тебя не получилось! Думаешь, если Орайя снизошел до того, чтобы рассказать тебе бесславную историю падения нашего отца, он ничего не понимает?!
Дани обернулась к Кимао и с ненавистью посмотрела на него.
— Осуждай себя, зрячий! За свои поступки я отвечу, но не перед тобой!
— А никому, кроме меня, до них нет дела!
— Тебе тоже плевать! — прокричала Данфейт и попыталась слезть со стула.
Пошатнувшись, она схватилась за стол и сползла на пол.
— Твою мать! Хорош "Сильзон"!
Кимао продолжал стоять возле нее и в абсолютном безмолвии наблюдал за ее попытками подняться на ноги. В какой-то момент Данфейт все-таки привстала и встретила его надменный взгляд, задрав свою голову. Ей было наплевать на то, что он подумает. Осуждение? Презрение? Безразличие? Что из этого он выберет сейчас? Какая разница, если для нее самой это ничего не изменит? Какая разница, если это не принесет ей ничего нового, кроме очередной боли?
— Строишь из себя обиженного, будто мои суждения о тебе и твоем отце имеют для тебя значение! Признайся, ты всего лишь желаешь понять, для чего Великий Ри свел нас. Не стоит играть в заступника, летать со мной на Атрион и вызывать Главу Ассоциации на поединок. Айрин и так высокого мнения о твоих моральных качествах. А если ты хочешь этим отомстить моей сестре, которая вроде бы и любила тебя, но не настолько, чтобы принести на жертвенный алтарь свою свободу, ты уже проиграл. Айрин и так знает, что ты все еще стоишь перед ней на коленях!!!
— Уходи, — прошептал Кимао и присел на стул.
Дани с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась к двери.
— Они выбрали меня покровительницей их дома, — вдруг, прошептала она. — Я должна была стать второй матерью их не родившимся детям. Она ушла первой, но их сожгли на одном костре. Они часто приходят ко мне во сне и просят спасти их. А я ничего не могу сделать. Если это был первый удар Сатриона, нас всех поглотит пекло Амира. И не уверена, что во второй раз я смогу это пережить… Я хочу знать правду. Я хочу знать, что сделал Ри, что предпринял Совет, что сделали все вы для того, чтобы этого не случилось!
— Что ты собираешься изменить, если все равно ничего не сможешь им противопоставить? Совет вытрет о тебя свои ноги и плюнет на прощание!
— Так же, как плюнул ты сегодня?
Кимао резко обернулся и посмотрел на нее.
— Значит, задело, все-таки…
— Подавись! — ответила Данфейт и выставила три пальца на прощание.
Спустя несколько секунд, Кимао и Орайя услышали грохот, донесшийся до них из холла.
— Кто потащит ее до дивана? — спросил Орайя, глядя на брата.
— Я не потащу, — ответил Кимао и налил в пустой бокал Данфейт "Сильзон".
Опрокинув его, он налил еще одну порцию и тут же залпом осушил и его.
— Оливку? — предложил Орайя.
— Я не заедаю "зеленую правду".
— Вряд ли бы она осмелилась выдать все это без "Сильзона".
— Она говорила, что ее выбрали покровительницей дома мийянкой семьи. Слишком большая честь для избалованной девчонки, — произнес Кимао и опустошил третий бокал. — Мы не были в деревне с тех самых пор, как прилетели сюда учиться. За это время она сделала то, что не удалось сотворить нам — принесла прогресс в общество, где его отказывались принимать. Она убедила Эрику, Террея и Йори полететь с ней на Атрион, вселив в них веру, что они вполне справятся с ролью ходоков. Она взяла в свою команду Бронана Ринли и умудрилась хоть как-то примирить их с Эрикой. Преподобный Матье питает к ней странную доброжелательность, хотя женщин ненавидит в принципе. Пире Савис, известная своей ненавистью к нам с тобой и всему, что связано с нашим отцом, утверждает, что не разочаровалась в ней. Роэли Гвен, который попытался сломать ее сегодня, улыбнулся, когда она отколола номер с листом обшивки. Деи Рой — секретарь Гвена — подсказал ей, как следует проходить тестирование и пожелал удачи. И, наконец, ты, Орайя, который при всей своей отстраненности и способности к абсолютному самоконтролю, испытал похоть только потому, что она захотела вызвать это чувство в тебе. Я упустил что-то?
— Да. Ты не упоминул, что Айрин в ее присутствии теряет над собой контроль, да и ты перестал блистать хладнокровием, выставляя напоказ свое болезненное желание охранять то, что, как ты изволил выразиться, "принадлежит тебе".
— Психоэмоциональное управление?
— Чистой воды.
— Она не осознает, каким образом воздействует на окружающих.
— И при этом ничего не чувствует.
Кимао налил в бокал очередную дозу "Сильзона" и снова принял яд.
— Самое смешное, — произнес он, соскакивая со стула, — что даже в невменяемом состоянии она способна вызвать во мне это поганое чувство ложной заботы!
Кимао вышел в холл и, подняв распластанное тело Данфейт с пола, понес ее на диван в гостиной.
