— И еще одно, — Чанда посмотрел на Алекса. — Я хотел бы поговорить с Каролинкой. Чашка крепкого чая или бульона ей очень бы пришлась кстати, — теперь он взглянул на Паркера. — Она жила здесь ребенком, и с тех пор мы все друг друга очень полюбили, — добавил он, поясняя Паркеру свою просьбу. — Естественно, и сегодня я люблю ее так же, как и тогда.
— Ну конечно, конечно, — Паркер, казалось, был очень доволен таким поворотом дел. — Пойдите к ней сразу же, как только отдадите распоряжение прислуге. Бедняжка выглядит ужасно… Она столько пережила сегодня.
— Да, — Чанда наклонил голову. — Она пережила за сегодня больше, чем за всю свою предыдущую жизнь…
И снова в его голосе было что-то, чего Паркер не услышал, но что заставило Джо взглянуть на старого бирманца с пристальным вниманием. Однако лицо последнего не выражало ничего, он лишь вежливо улыбался.
Они вышли.
— Теперь только Джоветт, и с предварительным допросом мы покончим, — сказал Паркер. — Помнится, горничная сказала, что он живет рядом с Коули?
Они направились к комнате скульптора, но тут в пролете лестницы возник Хиггс.
— Протоколы экспертизы, шеф, — вполголоса обратился он к Паркеру. — Я положил их на стол в библиотеке. Джонни пошел сменить Бровера в павильоне.
— Порядок! — Паркер быстро, перескакивая через ступени, бросился вниз. Прибежав в библиотеку, он схватил со стола два запечатанных конверта, вскрыл их и стал читать. Алекс уселся и молча поглядывал на него.
— Ну что же… — Паркер с разочарованием положил бумаги на стол. — Выстрел был сделан из револьвера, обнаруженного возле трупа. Глушитель не применялся. Об этом говорит отсутствие микроследов на дуле и то, как порох впитался в кожу убитого после выстрела… Все сходится. Был убит между одиннадцатью и половиной двенадцатого, то есть между приходом Мерил Перри и вас всех в павильон. Гроза заглушала звук выстрела…
Алекс не отвечал. Взяв в руки протоколы, он скользил по ним глазами. Вдруг он поднял брови.
— Прочитай, если хочешь, анализ кофе в чашке и термосе, — добавил Паркер. — Тоже без сенсаций. Столько-то и столько-то кофе, такой-то процент сахара в растворе. Все в порядке. Впрочем, я и не ожидал другого. Скажу откровенно, Джо, я даже доволен, если можно воспользоваться этим словом в столь грустных обстоятельствах. Самоубийство, всего лишь самоубийство.
— По-видимому, — Алекс кивнул. — Но, кажется, ты не до конца дочитал протокол баллистической экспертизы. Там добавлено замечание дактилоскописта: НА ОРУЖИИ НЕ ОБНАРУЖЕНО НИКАКИХ ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ. ОНО БЫЛО ЧИСТО ВЫТЕРТО.
— Что? — вскричал Паркер и схватил протокол. Прочитал его раз, другой. — Но значит… — Он тяжело опустился в кресло. — Кажется, ты был прав, Джо… Увы, невозможно допустить, что генерал Сомервилль сначала сделал из кольта 45 калибра выстрел в свое бедное тело, а потом спокойно вытер оружие и бросил его на пол… Его убили.
— Да, — Алекс кивнул головой. — И все-таки ОН НЕ МОГ БЫТЬ УБИТ.
Паркер встал и начал прохаживаться по библиотеке. Потом резко остановился около друга.
— Я знаю, что ты хочешь сказать: никто не слышал выстрела, а когда началась гроза, Хиггс наблюдал за скальным перешейком, и никто не мог незаметно от него проникнуть в павильон. Однако, мой дорогой! Однако…
— Вот именно. — Алекс встал. Он был очень серьезным. — И однако генерал Сомервилль убит. А тот факт, что не был использован глушитель, ужасает меня. Потому что Я БУДУ ГЛАВНЫМ СВИДЕТЕЛЕМ ЗАЩИТЫ, если ты захочешь обвинить кого-то в этом преступлении.
— Ты? — с удивлением переспросил Паркер.
— Да. Я. Потому что с той минуты, как я видел генерала Сомервилля живым в десять часов, до минуты, когда я нашел его мертвым в половине двенадцатого, никто не мог застрелить его в павильоне из револьвера такого крупного калибра, не применив глушителя.
— Но ведь его застрелили!
— И поэтому, — тихо сказал Джо, садясь и невидящими глазами глядя на лежавшие в центре стола конверты, — мы должны начать ДУМАТЬ, Бен!
— Боже мой… — Паркер тоже сел. — Не ожидал! Это самая странная история, с какой я столкнулся в жизни… Нет, ты ошибаешься. Или ты, или Хиггс, должно быть, приняли этот выстрел за… за что-то другое…
Алекс молча пожал плечами.
— Приняли за что-то другое! — Паркер сорвался с места. — Ты хочешь сказать мне, что я должен вернуться в Лондон и подать рапорт, в котором опишу этот факт и сделаю вывод, что генерал Сомервилль не мог совершить самоубийства, но и никто не мог его убить!
— Если бы ты сию минуту поехал в Лондон, все сказанное тобой секунду назад было бы единственным разумным изложением ситуации, в какой мы оказались, — Алекс развел руками, потом с внезапным блеском в глазах взглянул на друга. — Тебе не кажется это удивительным?
— Что?
— То, что именно я был бы свидетелем защиты каждого обвиненного по этому делу, каждого, кого бы ты ни подставил?
— Не понимаю. Ты был здесь и… — Паркер не закончил фразу, — ты хочешь сказать, что случайность исключается? Как это?
— Ну, как бы то ни было, я свидетель, с которым нельзя не считаться в судебном разбирательстве. Некоторым образом я лучший свидетель, которого можно пожелать себе в подобном деле…
— Так… — Бенджамин Паркер наклонил голову. — Это правда. Твое свидетельство, данное под присягой и поддержанное показаниями Хиггса, не позволило бы суду вынести приговор… — добавил он с неожиданной горечью, — при таких обстоятельствах НИКОГО нельзя обвинить! НИКОГО! Это самая странная история, с какой я столкнулся, Джо! Самая удивительная!.. И как мы теперь поступим?
Но Паркер ошибался, потому что вскоре стали разворачиваться еще более удивительные события. И одной из самых больших неожиданностей, какие ему пришлось пережить в течение этого дня сюрпризов, оказались слова весьма уважающего себя врача, который в эту минуту подъезжал к дому в «Мини-Моррисе», абсолютно не соответствовавшем монументальному виду своего хозяина.
Глава 15
Это невозможно, господин доктор
— Господин доктор О’Флаэрти, — доложил Хиггс. — Привез протоколы вскрытия.
— Не позволяй ему ничего определить по твоему лицу, — быстро предупредил Паркер. — Будем говорить с ним так, будто нам все ясно и понятно. В такой ситуации сплетни станут самоубийством для следствия.
Они оба встали при появлении доктора О’Флаэрти, который осмотрелся, положил котелок на одно из кресел и подошел к столу, держа в руках папку из желтой кожи с большим блестящим замком.
— Я привез результаты вскрытия, господин комиссар.
— Благодарю вас. Пожалуйста, садитесь, господин доктор, — Паркер пододвинул ему кресло. — Правда, я просил вас не утруждать себя и по телефону сообщить предварительные выводы, но раз вы решили приехать лично, тем лучше. Ничего интересного, да?
Доктор О’Флаэрти медленно оторвал взгляд от бумаг, которые вынул из папки. Потом взглянул на Паркера так, словно неожиданно увидел перед собой поразивший его экземпляр экзотического, незнакомого ему создания.
— Напротив, господин комиссар, — наконец ровным голосом произнес он. — Ваши предыдущие выводы оказываются абсолютно ложными в свете достижений судебной медицины. Поэтому лучше перейдем сразу же к фактам…
— То есть… Значит вскрытие?.. — пролепетав эти обрывочные слова, Паркер в растерянности замолк.
Алекс встал, подошел к столу и сел напротив врача.
— Поэтому я и приехал лично и не доверил результаты экспертизы телефонному разговору, — доктор О’Флаэрти взял лежавший сверху лист. — Позвольте опустить технические термины и сразу перейти к сути дела.
— Конечно, — тихо сказал уже пришедший в себя Паркер. — Так будет лучше всего.
— Итак, выстрел, который пробил грудь умершего генерала Сомервилля, НЕЛЬЗЯ БЫЛО, по моему мнению, под которым я готов присягнуть в суде, СДЕЛАТЬ ИЗ РЕВОЛЬВЕРА, которым, как подсказывает положение трупа, УМЕРШИЙ САМ ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ. Пуля прошла сквозь тело почти поперек, с левой стороны к правой, учитывая, что умерший не был левшой, это потребовало акробатического, неестественного положения руки, державшей оружие в момент выстрела. Люди стреляют в себя сбоку в висок, но не совершают самоубийства, выстреливая себе в грудь сбоку. Они прикладывают оружие так, чтобы дуло было направлено на тот орган, который, по их убеждению, должен быть поврежден. Мой вывод подтверждается, впрочем, еще одним дополнительным фактом: оружие обнаружено на полу под бессильно свисавшей рукой покойного. Но если бы генерал Сомервилль выстрелил, держа револьвер с противоположной стороны тела, то, учтя мощную отдачу кольта 45 калибра, револьвер либо вылетел бы у него из руки, так как пуля наискось пробила сердце, вызвав мгновенную смерть, либо рука с оружием упала бы на стол, перед которым в кресле сидел умерший…
