– Узнаю… – медленно произнес Мишель. – Негодяй, что изнасиловал юную девушку, вполне может быть и разбойником с большой дороги. Это отлично дополняет характеристику подлеца, с которым я встречался в Париже. Так вы и грабитель? Не так ли?
– Надо жить! – с лукавством ответил Мондье, сев на некотором расстоянии от князя.
– При случае и убиваете?
– При случае… как, например, с вами. Вообще, я довожу любое дело до конца и за все расплачиваюсь собственной персоной. Знаете ли, в обществе столько убийц и воров, о чьем существовании не подозревают и кто даже не рискует своей шкурой.
Слушая эти слова, произносимые жестоким и насмешливым тоном, Березов почувствовал, как сердце сжимается; он понимал, что погиб. Но молодой человек был храбр и, глядя большими честными и добрыми глазами прямо в глаза противника, отозвался просто:
– Я знаю, что меня ждет… Ладно, убивайте… Я не боюсь смерти.
– Это самое я и намерен сделать через несколько минут, потому что вы мне очень мешаете. Однако вы слишком торопитесь; дайте мне насладиться победой.
В этот страшный миг, когда уже ничего не могло спасти, когда чудо казалось невозможным, милый облик Жермены предстал перед князем. Он подумал, что никогда больше ее не увидит, и воспринял это как мужественный человек, но хотелось знать, удалось ли ей убежать от разбойников, и князь спросил:
– А Жермена?.. – И в голосе его невольно прозвучала мольба.
– Жермена сейчас в отеле с сестрами и Бобино. Да, нам не удалось ее захватить, но, по зрелому размышлению, я решил, что это даже к лучшему. Мне было бы неудобно предстать перед ней в качестве разбойника. Она никогда мне этого не простила бы. А то, что я некогда овладел ею отчасти насильственным манером… Это лишь доказательство любви, такое женщины всегда прощают… Она будет моей, когда я этого захочу… Да, князь Мишель, вы нарвались на того, кто сильнее вас! Помните вы человека, что ворвался в ваше купе, когда вы уезжали из Парижа?.. Это был я, изменивший наружность до неузнаваемости. Я следил за вами до Марселя и там, как и вы, сел на пароход, отплывающий в Неаполь. Я бы следовал за вами до края света, но, на мое счастье, вы остановились в этом городе… Поскольку вам предстоит умереть, я могу рассказать. Я каждый год приезжаю сюда на два-три зимних месяца, чтобы совершать дела, о которых вы теперь знаете. Мы сейчас в недоступном подземелье – как видите, оно прекрасно устроено. Никто не сможет найти вход в него. Это разбойничье гнездо графа Мондье, синьора Гаэтано, как меня именуют в здешнем обществе. Наверху, в нескольких метрах отсюда, стоит моя вилла, одна из тех, какими вы любовались по дороге в монастырь. Я принимаю тут все высшее общество, всех богачей, титулованных особ и тех, кто, как говорится, в моде. Никому из них в страшном сне не привидится, что я предводитель бандитов, о чьих подвигах население округи рассказывает с ужасом и восхищением столько страшных историй…
Мишель, видя перед собой столь преступную сильную личность, был в изумлении. Оно сочеталось с ужасом при мысли о судьбе Жермены, ее сестер и Бобино. Князь со страхом думал о том, как они будут спасаться от этого человека, соединившего в себе невероятную хитрость с нечеловеческой жестокостью.
А Мондье продолжал с холодной насмешливостью:
– Когда я увидел, в каком отеле вы остановились, я поместил рядом с вами своего подручного Бамбоша, известного в обществе под именем месье де Шамбое. Он хорошо сыграл свою роль, если благодаря ему вы попали мне в когти… Я устроил в отеле еще двух своих слуг, и потому всякий час вашей жизни сделался мне известен. Я буду всегда знать и о том, что делает Жермена. Будет легко захватить ее, когда мне станет угодно, но прежде я хочу управиться с Бобино и с вами. С мальчишкой я разделаюсь завтра, а вас убью сейчас.
Вынув пистолет, Мондье прицелился в князя.
Тот не шевельнулся.
Мондье опустил револьвер и спросил:
– Может быть, вы хотите помолиться перед смертью?
– Нисколько! – с презрением ответил Березов. – Я никому не сделал зла, и, если существует справедливость Божья, я буду прощен, как все, кто не совершил вольного греха. Но позвольте заметить, что, убив меня, вы совершите глупость, от которой сами же и пострадаете.
– Каким это образом? – спросил бандит.
– Жермена меня любит, – сказал князь, хотя был твердо убежден, что это не так. – Она любит одного меня, и, если я умру, она будет всю жизнь носить по мне траур и никогда не выйдет замуж; она почти наверняка умрет с горя. Убив меня, вы убьете и ее.
Мондье счел, что князь сказал правду, и задумался.
«Это вполне возможно, – размышлял он. – Она может отравиться, утопиться, вскрыть себе вены, и тогда… к чему все, что я сделал?.. Но я хочу ее!.. Она будет, должна быть моей!.. Но как этого достигнуть?.. Каким путем?..»
Видя, что Мондье в нерешительности, Мишель решил, что граф сдается, что ему представилось глупым бессмысленное убийство двоих. Березов воспользовался этими действительными или воображаемыми колебаниями противника, чтобы предложить своего рода сделку. Он сказал:
– Если вы согласились со мной, зачем тогда вам надо мучить, постоянно пугать ее преследованиями? Этим вы только усиливаете ее ненависть… Предлагаю вам деловое решение. Вы явно нуждаетесь в деньгах… иначе зачем вам заниматься разбоем? Я дам любую сумму, какую вы назначите, только оставьте в покое Жермену, откажитесь от нее. Вы знаете, что я богат. По моему требованию, заверенному консулом его величества царя, Петербургский банк переведет мне телеграфно столько, сколько я укажу, в банк Неаполя. Вы получите целое состояние, вам не придется заниматься разбоем, что и опасно и тяжело. Вы сможете жить широко… Но повторяю: перестаньте преследовать Жермену!
Мондье молча бросал на Березова злобные взгляды. Любовь князя к Жермене разжигала страсть графа с еще большей силой и мучила жестокой ревностью. Но Мондье все отчетливее понимал, что, если между ним и Жерменой встанет убийство, особенно убийство князя, он навсегда ее потеряет. И граф искал другого пути к достижению цели.
Предложение откупиться ему понравилось. Деньги, конечно, приятная вещь, особенно когда сами идут в руки. Но ему непременно нужна была и Жермена, счастливая, улыбающаяся, забывшая князя.
Мондье почувствовал, что главное для него – убить ее любовь к Березову. Хорошо бы при этом еще и получить от богача кругленькую сумму, минуя при этом участие правительственных учреждений. Но как добиться и того и другого?
Вдруг лицо его засияло: кажется, он нашел некий адский способ, вполне его достойный и беспроигрышный.
Подумав еще немного, он почти приятельски сказал:
