– Ни то ни другое, милорд. Мы просто ведем расследование.
– Я ответил на ваши вопросы. – Дэвид позвонил в колокольчик и поднялся. – Всего хорошего.
Коллинз и его товарищ раскланялись и вышли в сопровождении Хоббса. Медленно, как марионетка под управлением кукольника, опустился Дэвид на свое место. Господи, суд его обвиняет в грабежах на большой дороге. Даже для него это было что-то новое.
– Надеюсь, теперь ты выпьешь, Уэр, мне то точно это нужно.
– Спасибо, с удовольствием.
Дэвид поднялся, наполнил два стакана. Один он передал герцогу и снова сел. Представители суда в его доме. У Дэвида все это не укладывалось в голове. Он выпил.
– Кто-то на них давит, – сказал Уэр. – Вряд ли весь этот сыр-бор из-за Черного Герцога. Смею полагать, что едва ли один из десяти человек в Лондоне знает его имя.
– Тревенхем, – сказал Дэвид. Уэр склонил голову набок.
– Не похоже на то. Такие люди не приглашают полицейских для обыска, будь то личное дело или публичное. Если бы я взял на себя смелость сделать предположение, основанное только на догадках, я назвал бы старого Перси.
Дэвид оторопел. Отец его лучшего друга? Впрочем, оснований для этого достаточно. Сэр Джеймс Перси всегда считал, что Дэвид плохо влияет на его сына. Начиная с того момента, когда они познакомились в школе, сэр Джеймс всегда советовал Перси избегать общения с такими бездельниками и разгильдяями, как Дэвид. Перси вслух читал друзьям письма, им казалось забавным, что Дэвида считают худшим из всех. Его никогда не приглашали в поместье Перси на каникулы, когда они учились в университете, а Перси не позволялось принимать приглашения в Эйнсли-Парк. До сих пор сэр Джеймс упрекал Перси в том, что тот дружит с Дэвидом.
– Он открыто выступает в защиту тюремных реформ, – продолжал Уэр – Очень интересуется работой суда. Он постоянно вносит для них какие-то поправки, учреждает фонды. И разбойник в личине благородного человека способен вызвать его интерес.
Дэвид не сомневался в том, что Уэр знает, почему еще Перси может надавить на представителей суда, чтобы они поинтересовались делами Дэвида, и был ему благодарен за то, что он не сказал об этом. Без сомнения, сплетни, распускаемые Тревенхемом и другими, дошли до сэра Джеймса, а сын его был полностью на стороне Дэвида.
– Надеюсь, суд будет действовать на более серьезных основаниях, чем обеспокоенность одного человека.
– Без сомнения. Это было лишь вежливое приглашение к раскаянию. Будь у них доказательства, все было бы не так, – сказал Уэр, рассматривая пустой стакан.
– Но они не за того взялись, – сказал Дэвид раздраженно. Неужели никто не верит в его невиновность? И в чем его обвиняют? В разбое на большой дороге. Боже праведный!
– Конечно, – сразу согласился Уэр. – Такие, как Коллинз, могут доставить… массу неприятностей. Их так трудно переубедить. Думаю, за тобой следят.
Это было похоже на правду. Интересно, что они видели. В первый раз ему пришло в голову, что не только он подвергается опасности. Если они обнаружат Вивьен и каким-то образом свяжут ее с грабежами, в которых она действительно участвовала, ее повесят. А он не сможет ей помочь, если сам оказался под подозрением. И вновь его переполнило чувство горечи. Такие, как Маркус или Уэр, могут контролировать события и даже предотвращать их одним словом или взглядом, а он…
Дэвид тяжело вздохнул. Его подозревают в том, что он не оставил своих прежних привычек. Возможно, и он мог иметь влияние, если бы не растрачивал свою жизнь на пирушки, игры, женщин и тому подобное, что было на грани законности. В сложившейся ситуации он мог винить только себя. Обращаться за помощью не к кому. Маркус еще целый месяц будет в Италии. Придется самому справляться.
– Уэр, – сказал он, – я не Черный Герцог.
– Я так и не думал, – ответил Уэр. Голос его не изменился, но взгляд стал тверже.
– Я хочу, чтобы ты знал, – наклонился к нему Дэвид, – я не Черный Герцог. Кольцо у меня украли несколько недель назад. Я искал его у перекупщиков по всему Лондону, но так и не нашел.
– Ясно, – пробормотал Уэр.
– Я несколько недель не уезжал из города, – продолжал Дэвид. – Занимался делами Маркуса и своими собственными. Мои слуги и слуги Маркуса могут присягнуть, что я с утра до вечера находился в Эксетер-Хаусе. Я хочу, чтобы ты знал это на случай, если события повернутся так, что мне придется защищаться. Слово чести, я никогда не опозорил бы так семью.
– Не сомневаюсь. – Уэр поднялся. – Подумаю, что можно сделать.
– Благодарю. – Дэвид тоже поднялся.
Герцог откланялся и вышел. Дэвид смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Все верно. Уэр сделает все, что в его силах, чтобы направить суд в верное русло. Он человек влиятельный. Остальным займется он сам.
Дэвид пошел искать Вивьен. Нашел ее у окна, где она сидела с книгой в руках. Когда он вошел, радостная улыбка осветила ее лицо.
– Ты читал это? – спросила она. – Как замечательно. Я и подумать не могла, что о любви можно так написать. Слушай! «О, женщины! Создания слабые и коварные! Всякое живое существо не может идти наперекор своему инстинкту, неужели же твой инстинкт велит тебе обманывать?» Ты можешь себе представить, чтобы мужчина говорил такое? – рассмеялась она.
Он ничего не сказал. Видя радость на ее лице в то время, когда она читала, он едва мог дышать, не то что говорить. Немного внимания, ухода и любви, и этот сорняк превратился в чудесный цветок. Видеть улыбку на ее лице, обрамленном прядями распущенных волос, ее босые ноги, выглядывавшие из-под юбок, – все это стоило гораздо больше, чем кольцо.
Молчание затянулось, и улыбка Вивьен исчезла.
– Что случилось? – спросила она, прижав книжку к груди. – Что-то не так?
Дэвид взял стул и сел, положив руки на колени.
– Вивьен, у меня неприятности. – Дэвид произнес это таким тоном, что у нее мурашки побежали по телу. – Похоже, кто-то… Кто-то грабит дилижансы на дороге от Бромли. – Он внимательно посмотрел на нее. – Называет себя Черным Герцогом и носит кольцо с печаткой, удивительно похожее на то, которое у меня пропало.
– Флинн, – только и смогла проговорить Вивьен. Дэвид кивнул, становясь еще мрачнее. – Негодяй.
– Сомнения нет. Он сам когда-нибудь продавал краденое?
Она покачала головой:
– Нет, только я.
– Видимо, он не продал кольцо. Оно должно быть у него.
– Да, – сказала она, злясь еще больше. Как смеет этот идиот так бездарно, глупо действовать? А Саймон? Ее сердце сжалось от страха. Саймону придется во всем этом участвовать, ведь ее там нет и защитить его некому. Она опустила ноги на пол. – Этот крысятник давно заигрывает с веревкой, – сказала Вивьен.
