Кемпер выбрал время также неудачно. Он медленно громыхал вперед, блокируя путь к отступлению. Никки МакКинни по-прежнему сидела съежившись. В голове мелькнуло, что нужно было бы предупредить ее об аварийной посадке, но времени не оставалось. Правда состояла в том, что она никогда не узнает, что ее убило. С Мерседесом, дышащим Надин в выхлопную трубу, они уничтожат минивэн и самих себя примерно через две гребаных секунды.
Все произошло очень быстро. Он вцепился в руль, поиграл тормозами, выругался и взмолился одновременно. За мгновение до столкновения, кемпер прокатился мимо минивэна, освободив узкий дорожный просвет, и Кид рванулся вперед. Места было так мало, что задний габарит кемпера прошел в каких-то шести дюймах от окна Порше. Разбившиеся остатки левого бокового зеркала Надин остались в прошлом.
На паре колес, оторвавшись другой стороной от земли на два фута, они проскользнули по узкому пространству дороги, нависавшей над пропастью. Потом Кид смог вернуть Порше на шоссе перед минивэном. Мерседес проследовал за ними тем же путем и, подняв столбы пыли, пристроился за Надин.
Новые выстрелы отдавались звоном от багажника. Соревнование превратилось в гонки на выживание. Впереди лежало полмили совершенно прямой дороги, единственный подобный отрезок на всем чертовом шоссе. Если там пусто, Кид вытащит Надин отсюда.
– Держитесь, – предупредил он, когда они преодолели небольшой подъем. Один взгляд сверху дал понять, что дорожных затруднений не предвидится. Он не колебался. Со щелчком ярко-красного переключателя на приборной панели открылась десятифунтовая бутыль закиси азота, попавшего в карбюратор Надин – и они исчезли вдали, унесенные взрывной ракетной силой.
«Как хорошо ее видеть», – подумал Уилсон. Хорошо наконец увидеть Реган. Столько времени прошло. Возможно, даже слишком много. Он не мог припомнить точно.
– Ты сегодня ужинал? – спросила она, разглаживая и без того идеально гладкие простыни на кровати в одной из комнат над гаражом, в которой ему предстояло провести ночь. Большинство помещений использовались под офисы, но парочка была переоборудована для приема ночных гостей. Все они имели наружные окна, выходившие на улицу, и внутренние окна, из которых был виден гараж. Интерьер был роскошный, очень современный, особенно в кабинетах, наполненных разным высокотехнологичным оборудованием, которому позавидовала бы и научная лаборатория Университета. Спальни, более дружелюбно настроенные по отношению к визитерам, могли похвастаться книжными полками темного дерева, кожаными креслами, неярким освещением и отельными, хорошо оборудованными ванными комнатами. Эффективность казалась одной из доминирующих тем на Стил Стрит, второй были машины. Они встречались повсюду: во всем здании были целые этажи, заполненные автомобилями.
– Да. – Ужин он помнил. – Мы с мальчиком остановились, перекусить бурито. – Ему нравились бурито, тушеные в зеленом чили, а парень знал отличное место, где их подают – «Мама Гваделупе».
Они с мальчиком – чье имя он не совсем помнил, но будь он проклят, если переспросит – припарковались на одном из нижних этажей, прибыв на Стил Стрит, 738, которая оказалась скорее переулком, чем улицей. Хотя точной цифры этажа он не помнил, черт возьми.
Там была куча машин, большинство из которых были разорваны пополам или на мелкие кусочки. Моторные блоки, подвешенные за цепи на платформах, свисали вниз. Одна стена полностью состояла из шин. Там была и та машина, которую ему сперва дал Дилан, он называл ее Бэтти. Вот это он помнил. Автомобиль был очень красивым, но Уилсон решил, что дни его вождения остались позади. Он стал чертовски забывчивым, чтобы доверить себе руль.
И еще он устал. Он плохо спал, большинство ночей они с Хокинсом мучились на раскладушках на складе, хотя парочку он с комфортом провел в гостевых спальнях Стил Стрит.
А за пределами Лафайетт его ослушался Порше. Сперва едва не убив, инцидент к тому же напугал до смерти и его и, вероятно, водителя, ехавшего по встречной полосе, чудом избежавшего лобового столкновения. Когда он, все еще не в себе, наконец прибыл в Лафайетт, сразу же отдал ключи Хокинсу.
Забывчивый, усталый, невнимательный – вождение было делом рискованным для старика, страдающего, как он опасался, регулярными провалами в памяти. Он ходил к врачу, хотя Реган об этом ни слова не сказал. Никакого диагноза, кроме как старость, с ненавистью вцепившуюся в него, поставлено не было, но Уилсон все сильнее ощущал это. Особенно в последнее время.
«Где Хокинс? – гадал он. – И где Дилан?».
Он не помнил где они, как не помнил и имени мальчишки, и это волновало его также сильно, как и общая забывчивость. Так много вещей просто выплывало за пределы его памяти. Потом информация возвращалась, и ему оставалось лишь гадать, как что-то столь очевидное могло от него ускользнуть. Но имя мальчика к таким вещам не относилось, как и вопросы о местонахождении Хокинса и Дилана и времени их возвращения.
– Хорошо бы ты позвонил, – сказала Реган, оставляя кровать в покое и взбивая подушки. – Мы с Никки сильно волновались.
– Волноваться – это нехорошо, – сказал он, продвигаясь к креслу с книгой, которую взял с полки и начал читать неделю назад. – Но ты, кажется, слишком любишь этим заниматься.
Он услышал ее вздох, но заявление свое назад не взял. Реган волновалась так же, как Никки – рисовала: удручающе хорошо. И так было всегда. Никки была ходячим скандалом, несомненно. Если бы они жили где-то кроме Боулдера, ему бы пришлось прикрыть лавочку. Но Уилсон всегда волновался именно за Реган.
Никки была совсем ребенком, когда погибли Робин и Лиза. Она едва знала родителей, проведших почти весь последний год в Южной Америке. А вот Реган знала их хорошо и переживала потерю острее, чем сам Уилсон, раздавленный вестью о том, что жизни его красавца сына и его прекрасной жены унесло землетрясение в Перу, всего три года спустя после гибели его собственной жены, его дорогой Эвелин.
«Слишком много трагедий», – подумал он, желая не так хорошо помнить ту часть своей жизни. Вчерашний день и даже сегодняшний полдень были словно в тумане, но двадцать лет назад были четкие, ясные и все такие же болезненные.
– У тебя есть мобильник, дедушка.
– Да, но я забыл чертову зарядку, – наконец признал он. – Чертова штуковина слишком быстро сдохла. – Он был уверен, что собирался ей позвонить. Просто было очень сложно делать все правильно.
– Я пошла в полицию.
О, проклятье. Конечно, пошла. Его девочка могла и под каждым камнем проверить.
– Ну, это нехорошо, – проворчал он, устраиваясь в кресле. – Все это должно оставаться в тайне. Высокая секретность. Там было ФБР.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
