Мурбелла принялась расхаживать перед пленницами. Валькирии выстроились за ее спиной, к черной форме были пристегнуты черные пики – они служили оружием и одновременно украшением. Досточтимые Матроны не были сломлены, они вели себя вызывающе и воинственно. Впрочем, Мурбелла и не ожидала от них иного поведения. Пленные сестры отводили глаза; эти женщины прожили много лет под гнетом жестоких Матрон.
– Я ваш новый командир. Кто из вас руководил здесь этими женщинами? – Она окинула резким, как удар хлыста, взглядом сдавшихся. – Кто будет здесь моей первой подчиненной?
– Мы не подчиненные, – произнесла жилистая Досточтимая Матрона, нарываясь на поединок. – Мы не знаем тебя и не признаем твоей власти. Ты действуешь как Досточтимая Матрона, но от тебя веет душком ведьмы, хотя ты и не ведьма.
Мурбелла убила ее.
Начальница Досточтимых Матрон жестоко обходилась с сестрами много лет. Ее пинки и удары были быстрыми и точными, но она, как боец, уступала Мурбелле, владевшей комбинированной боевой техникой. Со сломанной шеей, треснувшими ребрами и истекая кровью, лившейся из ушей, высокомерная женщина рухнула замертво на черные камни.
Мурбелла даже не вспотела. Она обратилась костальным:
– Кто будет говорить? Кто станет моей первой подчиненной?
Вперед выступила еще одна Досточтимая Матрона.
– Я Матрона Скира. Задавай вопросы мне.
– Я хочу знать об операциях с камнями су. Я должна знать, как извлечь выгоду из Баззелла.
– Камни су принадлежат нам, – сказала Скира. – Эта планета…
Удар в подбородок был настолько молниеносным, что Скира упала на спину, не успев даже поднять руку, чтобы блокировать удар. Склонившись над ней как хищная птица, Мурбелла проговорила:
– Спрашиваю еще раз: расскажи мне об операциях с камнями су.
Одна из пленных сестер Бене Гессерит вышла из строя. Женщина средних лет с пепельно-светлыми волосами. На лице ее до сих пор были видны следы необыкновенной красоты.
– Я объясню вам все.
Скира, пытаясь встать, приподнялась на локтях.
– Не слушай эту корову. Она пленница, она пригодна только для битья.
– Меня зовут Користа, – сказала блондинка, не обращая внимания на Скиру.
Мурбелла кивнула.
– Я – Командующая Мать Новой Общины Сестер. Верховная Мать Одраде сама выбрала меня своей преемницей перед тем, как ее убили в битве на Джанкшн. Я объединила сестер Бене Гессерит и Досточтимых Матрон, чтобы совместно мы могли выступить против нашего общего смертельного врага. – Она пнула Скиру ногой. – Осталось всего несколько анклавов непокорных Досточтимых Матрон, вроде вашего. Мы либо ассимилируем их, либо сотрем в порошок.
– Вам не удастся так легко победить Досточтимых Матрон, – упрямо сказала Скира.
Мурбелла сверху вниз скосила на нее глаза.
– Вас мы победили. – Она посмотрела на Користу. – Ты Преподобная Мать?
– Да, но меня изгнали за преступление любви.
– Любви! – Скира выплюнула это слово с таким презрением, словно надеялась этим вызвать сочувствие Мурбеллы. Она заговорила, рассказывая о Користе в унизительном тоне, пронзительным голосом, называя ее похитительницей младенцев, преступницей, как в глазах Бене Гессерит, так и в глазах Досточтимых Матрон.
Мурбелла окинула пленную сестру оценивающим взглядом.
– Это правда? Ты и есть пресловутая похитительница детей?
Користа отвела взгляд.
– Я не могла похитить то, что принадлежало мне по праву. Нет, это я стала жертвой воровства. Я воспитывала в любви обоих детей, так, как никто больше не стал бы этого делать.
Мурбелла оценила ситуацию, понимая, что сведения надо получить быстро.
– Ради быстроты и для пользы дела, я хочу поделить с тобой память. – Так можно было мгновенно получить от Користы всю необходимую информацию.
Женщина колебалась всего мгновение, потом она склонила голову, и они с Мурбеллой прижались друг к другу лбами. Поток сознания, проникший в голову Мурбеллы, нес все, что она хотела знать о Баззелле, и гораздо больше того, что она хотела знать о Користе.
Весь опыт этой женщины, ее повседневная жизнь, ее страшная память и непоколебимая верность Общине Сестер, стали частью Мурбеллы, словно она сама все это пережила.
Внутренним взором, глазами Користы, Мурбелла видела, как эта женщина трудится вместе с другими рабами на сортировочных и очистительных платформах в доке у оконечности изрезанного бухточками рифа. Морской бриз наполнен резким соленым запахом. Утреннее небо мрачно и затянуто тучами. Белые чайки снуют над деревянным доком в поисках осколков раковин и кусочков мяса, остающихся от процесса очистки раковин.
Чешуйчатый фибианец ходит взад и вперед, надзирая за рабами, тело его воняет протухшей рыбой. Он смотрит, как работают рабыни Бене Гессерит, и периодически проверяет, не украли ли они камень. Користа при этом думает, что бы она стала здесь делать с похищенным камнем су.
Она была изгнана на Баззелл почти двадцать лет назад, будучи еще совсем молодой женщиной, а потом стала рабыней, когда планету захватили шлюхи из Рассеяния. Користа была сослана на Баззелл за преступление, которое в уставе Бене Гессерит называли преступлением человечности. Она должна была по приказу ордена вступить в связь с испорченным вздорным аристократом, который всякий раз, как она его видела, появлялся в разных нарядах. Следуя приказу специалиста по селекции, она соблазнила фата – она не могла даже вообразить, что полюбит его, – и так изменила обмен веществ в своем организме, чтобы в результате зачатия с гарантией родилась дочь.
С момента зачатия девочка была обречена стать членом Общины Сестер. Користа понимала это умом, но душа и сердце взбунтовались. Ребенок рос в ее утробе, а в душу матери все сильнее прокрадывались мрачные предчувствия и опасения, особенно когда ребенок начал двигаться и бить ножками. В душе она решила, что будет сама воспитывать свою дочь, она начала представлять себе, как будет это делать, как станет для ребенка обычной, традиционной матерью, то есть нарушит запрет устава Бене Гессерит. Невзирая на ограничения различных селекционных программ, всегда оставалось место для исключений, для некоторой степени проявления любви. Каждый день Користа ласково говорила с дочкой, росшей в ее чреве, благославляя ее. Постепенно она начала думать о том, как избежать выполнения наложенных на нее обязательств.
Однажды ночью, напевая колыбельную своей нерожденной еще дочери, Користа приняла судьбоносное решение – сохранить ребенка для себя. Она не отдаст ребенка селекционерам, как предписывал устав. Користа бежала и стала отшельницей, родив ребенка в темной пещере, как дикое животное. Суровая женщина-селекционер по имени Монайя обнаружила укрытие Користы и ворвалась в него в сопровождении одетой в черные платья охраны. Девочка знала материнскую любовь всего несколько часов. Монайя отняла у Користы ребенка, и она никогда больше не видела свою дочь.
Она с трудом вспоминает подробности пути на Баззелл, она была оставлена там вместе с другими нарушительницами, где должна была прожить до конца своих дней согласно программе наказания. Живя здесь, на окруженном океаном островке, не большем, чем тюремный двор, Користа не переставала думать о дочери.
Потом словно стая хищных птиц явились Досточтимые Матроны. Они убили тысячи изгнанниц Бене Гессерит. Осталась лишь горстка сестер, которых превратили в рабынь и заставили работать на сортировке камней су.
Каждый раз, когда едкий и противный запах йода говорил о том, что приближается фибианский надсмотрщик, Користа принималась работать быстрее, сортируя камни по размеру и цвету. Похожий на земноводное человек проходил мимо, тяжело дыша жабрами, через которые он вместо воды пропускал воздух. Боясь наказания, Користа никогда не рассматривала фибианцев.
В первый год ссылки Користа кипела гневом и пыталась придумать способ найти свое дитя. Но время шло, она потеряла надежду и смирилась с обстоятельствами. Много лет она прожила, интересуясь лишь текущими, обыденными делами, изредка вспоминая об ошибках прошлого, как вспоминает человек о давно выпавшем зубе. Глубокие воды Баззелла стали границами ее вселенной.
Ни Користа, ни ее подруги – опальные сестры – не ныряли за раковинами с драгоценными жемчужинами. Это делали фибианцы. Генетически модифицированные гибриды, созданные где-то в Рассеянии, двоякодышащие гуманоды имели круглые головы, продолговатое, обтекаемое тело и гладкую, зеленую, маслянисто поблескивавшую кожу. Користа восхищалась ими и одновременно побаивалась.
Потом, несколько лет спустя, Користа спасла брошенного фибианского ребенка, спрятала его в своей убогой хижине и несколько месяцев его выхаживала. Она выходила свое «морское дитя», но потом, словно это было жестоким повторением судьбы, Досточтимые Матроны отняли у нее гибридного младенца.
