Командир 22-й танковой генерал-майор В.П. Пуганов с началом артиллерийского налета объявил боевую тревогу и приказал частям изготовиться для следования в назначенный по плану прикрытия район Жабинки. Командиры частей, как только артобстрел стал стихать, начали собирать людей, танки и автомашины. Для обеспечения сбора дивизии к реке Буг были высланы дежурные средства. Контратаковав противника в районе деревень Вулька и Волынка, батальоны 44-го танкового полка развернулись в боевой порядок на шоссе и при поддержке пеших танкистов 22-го мотострелкового полка прикрывали выход дивизии в район сбора. С 6 до 8 часов части 22-й танковой дивизии беспорядочно переправлялись через Мухавец, стремясь возможно быстрее выйти Варшавским шоссе и грунтовыми дорогами к Жабинке. Часть дивизии, оставшаяся без автомашин и танков, выходила пешком на Радваничи, вместе с ней следовали семьи офицерского состава. Значительная часть артиллерии дивизии и основных запасов была оставлена ввиду отсутствия автотранспорта. За это время погибли заместители комдива по политической и технической части, тяжело ранены начальник штаба и командир 44-го танкового полка.
Почти полностью были уничтожены немцами части, собранные по приказу округа на артиллерийском полигоне для проведения запланированных учений. Здесь находились два батальона 84-го стрелкового полка 6-й дивизии, подразделения 459-го стрелкового и 472-го артполков 42-й дивизии, танковая, артиллерийская и другая техника, а также 455-й полк корпусной артиллерии, выведенный для проведения стрельб. Начало артподготовки противника этими войсками было воспринято как неожиданное начало учений с боевой стрельбой, а то, что снаряды начали рваться в их расположении, отнесли к чьей-то халатности. Дело в том, что перед войной в Красной Армии практиковали применение на учениях боевых снарядов, отрабатывая наступление пехоты вслед за огневым валом. Чтобы обратить внимание на «ошибку», с полигона стали подавать световые и звуковые сигналы. И только понеся значительные боевые потери, командиры и войска поняли, что началась война.
204-й гаубичный полк сумел вывести из своего городка 33 орудия, но не смог переправиться через Мухавец, так как оба моста были забиты переправляющейся 22-й танковой дивизией. В ожидании возможности переправиться полк нес потери от ударов авиации и, потеряв надежду, ушел на Радваничи. Таким образом, ни 84-й стрелковый, ни 204-й гаубичный полки, отвечавшие за оборону Бреста, не смогли в ней участвовать. Учитывая, что третий батальон 84-го полка остался в крепости, у его командира для защиты города осталась лишь полковая школа, остатки полковой артиллерии и других подразделений. Большое количество личного состава 6-й и 42-й дивизий остались в Брестской крепости, не успев из нее выйти.
Из Северного городка удалось выбраться 447-му корпусному артполку с 19 орудиями (из штатных 36) и двум дивизионам 17-го гаубичного полка. С уходом из Бреста 22-й танковой дивизии город остался беззащитным. К 7 часам утра части 45-й и 34-й пехотных дивизий 12-го германского корпуса заняли Брест.
Около 4 тысяч бойцов и командиров 6-й и 42-й стрелковых дивизий, запертые в ловушке Брестской крепости, вместе с пограничниками 9-й заставы и конвоирами 132-го батальона НКВД, составили «бессмертный гарнизон».
Первый эшелон 4-й советской армии фактически был уже разгромлен, хотя ее командование этого не осознает. Во время бомбежек и обстрелов советские штабы потеряли почти все средства связи, под развалинами остались все документы, уцелел лишь узел связи штаба армии, расположенный в подвале в городе Кобрин. Нет знания обстановки, никаких данных о противнике и представления о собственных потерях. Генерал Сандалов вспоминает: «…командиры корпусов и дивизий, не имея постоянной связи с частями, не знали в первые часы войны истинных потерь и предполагали, что в районы сбора по тревоге части выйдут достаточно боеспособными, и противник не рискнет вторгнуться большими силами и направит на нашу территорию лишь отдельные банды».
Поэтому, например, командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор B.C. Попов считал, что ничего серьезного не произошло, и в 5.30 приказал командиру 6-й стрелковой дивизии «коротким контрударом выбить противника из Бреста», хотя выполнить эту задачу было не по силам не только уже небоеспособной 6-й дивизии, половина которой оказалась запертой в цитадели, но и всему корпусу. Но характерен стиль мышления советского генерала, а вернее, всего советского генералитета образца лета 1941 года.
Командование 4-й армии в первые два часа войны никаких самостоятельных решений не приняло. Убедившись, что действительно началась война, и получив из округа приказ «действовать по-боевому», оно пыталось проводить в жизнь довоенные схемы, которые не соответствовали реальности. К 10 утра в полосе армии создалась тяжелая обстановка, но осознать и оценить ее по-настоящему никто не смог. Только к полудню в адрес командования поступило несколько донесений о боевых действиях войск. После этого генерал Коробков отдал первые распоряжения: 28-му стрелковому корпусу не допустить дальнейшего продвижения противника на Жабинку; 14-му механизированному в составе 22-й и 30-й танковых дивизий сосредоточиться в районе Видомля, Жабинка, атаковать противника в Брестском направлении и восстановить положение.
Таким образом, войскам ставились заведомо невыполнимые задачи.
Во-первых, танковые дивизии еще не сосредоточились в районе Видомля, Жабинка, так, 30-я танковая под командованием полковника С.И. Богданова совершала под ударами неприятельской авиации 60-километровый марш из района Пружан. Во-вторых, возможность их совместного сосредоточения исключалась, так как 22-я танковая дивизия при отходе, из Бреста оказалась разделенной на две группировки и понесла большие потери. Лишь к 15 часам остатки дивизии Пуганова вышли в район сосредоточения. В частях осталось очень ограниченное количество боеприпасов, горючее было на исходе, продовольствие и кухни отсутствовали, средств связи не имелось. В-третьих, 14-й мехкорпус должен был перейти в атаку совместно с 28-м стрелковым корпусом, а 42-я дивизия этого корпуса продолжала выполнять прежнюю задачу — пыталась выйти в полосу своей обороны на правом фланге Брестского УРа, 6-я дивизия в это время отходила разрозненными группами. Рота танков из 205-й механизированной дивизии была переброшена на оборону Кобрина, но саму дивизию решили в район Жабинки не выводить, так как не хватало автотранспорта для переброски личного состава. Дивизия приводилась в боевую готовность в районе своей постоянной дислокации в Березе.
30-я танковая дивизия с 12 до 13 часов вошла в соприкосновение с противником. Ее передовой отряд вступил в бой с 18-й танковой дивизией немцев в районе Пилищей и на некоторое время остановил ее продвижение.
В целом же в первый день войны большая часть соединений 4-й советской армии потерпела серьезное поражение и в значительной степени потеряла боеспособность. Войска оставили линию укрепленного района и, не имея в тылу подготовленных оборонительных рубежей, вынуждены были вести бой в невыгодных условиях. Сильно поредевшие и страшно уставшие части 28-го стрелкового корпуса, едва сдерживая натиск превосходящих сил противника, все плотнее прижимались к Жабинке. Самолетный парк авиадивизий был уничтожен, так же как и почти все окружные склады. Большие разрушения были произведены на железных дорогах, все шоссейные и грунтовые дороги находились под непрерывным воздействием германской авиации.
Большие потери и полная неинформированность вызвали растерянность у командного состава всех степеней… Для управления войсками в сложных условиях обстановки после внезапного нападения превосходящих сил противника штабы соединений, как и штаб армии, оказались неподготовленными. Поэтому организованного управления боевыми действиями весь день не было. Для создания новых рубежей обороны, в первую очередь противотанковой, войска не имели ни времени, ни опыта, ни средств. В частях не оказалось саперных подразделений. В 28-м стрелковом корпусе полную боеспособность сохранили только 459-й стрелковый и 472-й артиллерийский полки 42-й дивизии, которые перед войной дислоцировались в районе Жабинки.
В такой вот непростой обстановке командование армии получило от штаба фронта ясный и «простой» приказ перейти в контрнаступление и разгромить противника. Основой для этого послужила Директива наркома обороны СССР №-2: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советские границы. Впредь до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить».
Поэтому в боевом приказе, отданном войскам 4-й армии в 18.30, ни слова не говорилось об организации обороны. На 23 июня были поставлены следующие задачи: «Войска 4-й армии… с утра 23.6.41. переходят в наступление в обход Бреста с севера с задачей уничтожить противника, переправившегося через р. Западный Буг. Удар наносят 14-й механизированный корпус совместно с 28-м стрелковым корпусом.
