Я грустно улыбнулась. Этти невозможно представить бабкой с палкой в руке, свекровь до ста лет сохранит живость ума, элегантный внешний вид и вряд ли станет нищей. Человек, свободно владеющий иностранными языками, не останется без куска хлеба, на худой конец Этти отправится учить неразумных деток.
– Ты чего молчишь? – воскликнула она. – Поняла про сантиметр?
– Да, – подтвердила я.
– Когда собираешься идти в новый дом?
– Кофе выпью, оденусь и двину.
– Эх, жаль, мне на работу, – вздохнула подруга, – вечером созвонимся. Оглядись там как следует, все изучи, платишь немалые деньги и имеешь право капризничать.
Я пообещала быть предельно внимательной и, попрощавшись с Этти, пошла в ванную. «Платишь немалые деньги»! В этой фразе вся Этти, она не сказала: «Я плачу», нет, свекровь так построила фразу, чтобы нищая невестка не испытывала смущения.
Глава 23
На кухне не нашлось еды, никакой. Шкафчики и холодильник зияли пустотой, ни сахара, ни масла, ни хлеба в доме не хранилось, лишь на подоконнике сиротливо тосковала банка с чайной заваркой.
Внезапно я разозлилась. Очень часто, руководствуясь благими побуждениями, люди делают жизнь того, кого решили осчастливить, невыносимой. Мало кто, как Этти, скажет «платишь немалые деньги», душевная тонкость весьма редкое качество у двуногих. Основная масса предпочитает действовать, как Гри, напролом, силой тащить себе подобного к счастью, пинком отправлять в светлое будущее. Хозяин решил, что мне, чтобы жить и радоваться, следует похудеть, и рьяно взялся за дело.
В принципе, я с ним согласна, лишний вес меня угнетает, но, похоже, Гри надумал извести меня, заморить голодом. Слабым оправданием для рьяного дедули служит тот факт, что бойкий пенсионер не в курсе, как мне делается плохо, если я не поем три-четыре раза в день, такова особенность организма, доставшаяся мне от мамы и папы, с природой бороться бесполезно, да и, кстати говоря, опасно. Если желудок требует оладушек, он должен их получить, иначе неминуемо возникнут гастрит, колит, язва или, не дай бог, рак.
Люди, подобные мне, не способны сидеть на диете, только не думайте, что я слабохарактерная, нет, просто я не могу испытывать голод и сейчас нахожусь в предобморочном состоянии. Кто разрешил Гри издеваться над помощницей? Между прочим, я уже потеряла невероятное количество килограммов, с меня хватит! Худая корова еще не газель! Я не рождена быть изящной козочкой!
А ограничивать себя в еде не желаю, вернее, не могу по состоянию здоровья. Нет, Гри все-таки жестокий, плохо воспитанный старикан. Интересно, где они с противным Аристархом питаются? Рися не похож на аскета, довольствующегося солнечными лучами, он явно гедонист, бонвиван, любитель всех радостей. Ясное дело, и он и дедок лопают картошку фри в ресторане, а я обречена на медленное угасание от голода.
Слезы наполнили глаза, ощущая головокружение, я оделась и потопала к метро. Как назло, на пути то и дело попадались ларьки с шаурмой, вагончики с курами-гриль, прилавки, набитые бубликами…
Не выдержав, я притормозила возле одной будки и, прежде чем сделать заказ, вытащила кошелек – хорошо знаю, что у меня не так много денег, надо не выпасть из бюджета. Я открыла портмоне, из груди вырвался возглас изумления. В отделении для купюр полно ассигнаций, еще там лежит какая-то записка. Ну-ка, что в ней… "Тетеха, это средства на покупку необходимых для расследования сведений, не вздумай приобретать на них жрачку.
Гри".
В глазах потемнело, я огляделась по сторонам, увидела вывеску "Ресторан «У Кэтти» и устремилась к нему.
Гри перегнул палку, цидулька, подсунутая в кошелек, обидела меня до глубины души. По какому праву безумный дед регулирует необходимое количество еды для помощницы? Назло ему сейчас закажу в ресторации все меню и проглочу блюда без остатка! Да, я честный человек и никогда не посмею потратить на себя «государственные» средства, вечером, вернувшись домой, откровенно скажу Гри: «Обедала в трактире, вот счет. Когда станете давать мне зарплату, вычтите сию сумму. И впредь прошу более не „озабачиваться“ диетой госпожи Сергеевой».
Впрочем, слова «озабачиваться» нет, следует произнести по-иному «озадачиваться». Нет, тоже неверно, «озаботиваться». Снова не правильно. Наверное: заботиться о диете…
Выбросив из головы мысли о чистоте речи, я рванула на себя тяжелую дверь, вступила в прохладный полумрак холла харчевни и оробела.
Вы уже знаете, что я не богатая вдова, впрочем, не имелось у меня особых средств и когда была замужем.
Мы с Мишей могли позволить себе зайти в небольшое кафе, но по дорогим заведениям не шлялись. И вот сейчас я оказалась в помпезном, пафосном месте, стою в холле, пол устлан мягким ковром, стены сплошь увешаны картинами в бронзовых рамах, а с потолка свисает хрустальная люстра невероятного размера.
Наверное, следовало попятиться и дать деру, но я опоздала это сделать. Из глубин помещения выплыл мужчина в безукоризненно сидящем черном костюме и белоснежной рубашке. Вместо галстука под воротником была бабочка.
– Желаете позавтракать? – слегка склонил он голову. – Прошу, проходите, лучший столик у окна, с видом на бульвар, ждет вас, сюда, сюда, не споткнитесь.
Окинь официант посетительницу презрительным взглядом, и я бы спокойно ушла прочь, не испытывая обиды. По Сеньке и шапка. Никогда не захожу в дорогие бутики, не заглядываю в магазины, где на вешалках висят-покачиваются эксклюзивные меха, так какого черта сейчас приперлась в ресторан для олигархов?
Но халдей вел себя так, словно увидел постоянную посетительницу, оставляющую после трапезы немереные чаевые. Ретироваться показалось неприличным, а мужчина начал кланяться, приговаривая:
– У нас новый повар, прямо из Италии, эксклюзивный специалист. Сюда, сюда, в креслице. Разрешите, постелю салфеточку на коленочки?.. Вот меню, желаете апперитивчик? Свежевыжатый сок? Имеем все: апельсин, грейпфрут, яблоко, манго, ананас, морковь, сельдерей…
От его болтовни и суетливости у меня закружилась голова.
– Можно воды? – попросила я.
– Минеральной?
– Да.
– С газом?
– Без.
– А какой именно?
– Несите любую.
– Но как же?!
– На ваш вкус.
– О-о-о, спасибо за доверие, – восхитился официант. – Аква очень хороша с лимоном…
– Давайте акву, – согласилась я.
– Великолепный выбор, – закивал подавальщик, – пока меню изучаете, приготовим водичку.
И он резко повернулся и исчез с такой скоростью, словно провалился сквозь пол, я осталась наедине с кожаной папочкой. Рука осторожно открыла переплет, глаза побежали по строчкам. "Салат «Котэ», «Тар-тар из сомона», «Бижу мальтийского болона». Матерь божья, на каком языке сделаны записи? Вроде по-русски, но ничего не понятно. Если с салатом еще можно разобраться, то кто такой мальтийский болон? Если он является мужем мальтийской болонки, то, наверное, следует бежать прочь из пафосного заведения!
Послышалось позвякиванье, я повернула голову и увидела официанта, который в сопровождении двух коллег приближался к моему столику. По телу пробежал озноб, я невольно вздрогнула.
– Ваша вода, – объявил официант, – прошу!
Один из вновь прибывших лакеев поставил на стол бутылку, развернув ее этикеткой ко мне.
– Аква! – оповестил уже знакомый прислужник. – Одобряете?
Окончательно растерявшись, я кивнула.
– Антон, – тоном глашатая, возвещающего о смерти короля, воскликнул распорядитель церемонии, – открывайте.
Рука в белой перчатке ловко сдернула пробку.
– Готово, Семен Михайлович, – отрапортовал Антон.
– Олег, наполняйте бокал.
Еще одна ладонь, на этот раз затянутая в ткань цвета кофе с молоком, наклонила стеклянную емкость.
– Антон, лимон! Олег, подайте бокал. Прошу вас, пейте!
Абсолютно выбитая из колеи наблюдением за «водной церемонией», я отхлебнула прозрачную жидкость.
Честно говоря, глядя на процедуру, я ожидала ощутить на языке нечто невероятное, нектар, амброзию. Но в стакане оказалась самая обычная, чуть кислая от лимона вода, она ничем не отличалась от той, которую я покупаю в палатке у дома.
– И как? – склонил голову набок Семен Михайлович. – Не слишком холодная?
– Замечательно!
– Может, недостаточно лимона?
– Спасибо, в самый раз.
– Нет ли лишнего запаха?
– Все идеально, – заверила я главного официанта.
Семен Михайлович слегка расслабился.
– Что пожелаете на завтрак? – спросил он угодливо.
Я порыскала глазами по меню и, о радость, натолкнулась на отлично знакомое слово. Палец ткнул в строчку.
– Это!
– Глазунья по-гончаровски! Великолепный выбор!
Рваную яичницу наш шеф готовит вдохновенно.
– Какую? – вытаращила я глаза.
– Рваную, – повторил Семен Михайлович.
«Ее у кого-то вырвали?» – чуть было не спросила я, а официант методично продолжал:
