— Он знает, что я жив, — возразил Роджер, — он все отлично знает.
Кажется, даже Боб Вильяме что-то понял. Он опустился на стул, на тот самый стул, на котором сидел его ужасный гость, и растерянно пробормотал:
— Тогда почему мы до сих пор живы?
— Это ловушка, — ровным голосом пояснил Роджер, — это обыкновенная ловушка. Они знали, что я жив. И знали, что приду к тебе. Найду человека из посольства, который последним был в нашем офисе. Вот поэтому они тебя и не трогали, Боб Вильяме. Ты был как приманка, как живая приманка на такого зверя, как я. Вот теперь они нас возьмут обоих.
И, словно в подтверждение его слов, резко прозвучал звонок телефона. Роджер откинулся на спинку дивана. Боб вздрогнул.
— Возьми трубку, Боб, — попросил Роджер Робинсон. Телефон продолжал звонить.
Глава 21
Труп убитого Альфредо Барроса был обнаружен лишь на следующий день. Поднявшийся переполох наглядно свидетельствовал о чрезвычайности подобного события в асиенде. Из Эль-Фуэрте для расследования прибыли сотрудники полиции. Они добросовестно опрашивали всех находящихся в этот момент на асиенде людей, пытаясь вычислить убийцу. Бернардо завтракал и обедал вдвоем с Жоакином. Врач молчал, очевидно также потрясенный всем происходящим. А вот Инес не выходила к столу. Только к вечеру она появилась, одетая во все черное.
Ужин проходил в молчании. Бернардо понимал, что нельзя задавать бестактные вопросы в этот момент, мешая ее одиночеству. Жоакин, уставившись в свою тарелку, и не думал нарушить установившееся равновесие. Едва ужин закончился, как марокканец, извинившись, вышел из-за стола и быстро поднялся к себе в комнату. Они снова остались вдвоем. Инес отпустила всех своих людей и сидела за столом, глядя перед собой в одну точку.
— Вы ничего не ели с самого утра, — осторожно сказал Бернардо.
— Да, — растерянно ответила Инес, — мне не хочется.
— Полиция нашла что-нибудь?
Она помотала головой, очевидно сдерживаясь. Потом тихо сказала:
— Он был очень хороший и верный друг.
— Вы давно его знали?
— Уже восемь лет. У него взрослая дочь в Мехико. Несчастная девочка. — Потом, помолчав, добавила:
— Я ему очень доверяла.
— Кто, по-вашему, мог его убить? — спросил Бернардо. — Кто-нибудь из ваших людей?
— Нет, — сразу ответила Инес, — я над этим долго думала — ни один из моих людей не мог сделать такого.
— Вы в этом так уверены?
— Я знаю каждого из них. Они просто не способны на такое преступление. Альфредо любили все, он был всегда таким спокойным и внимательным. Нет, никто из моих людей не мог сделать подобного.
— А разве на асиенде есть посторонние?
— Никого, — по слогам сказала она, — ни единого человека. И никто не видел посторонних даже рядом с домом. Это исключено.
— А мы с Жоакином?
— Вы не посторонние, — ответила она, — и потом, вы можете мне рассказать, как вы могли спуститься вниз без посторонней помощи, доехать до дома Альфредо, застрелить его из собственного пистолета и, снова вернувшись домой, самостоятельно подняться наверх. Я, конечно, вас не подозреваю, но вы сами задали мне этот ненужный вопрос. Конечно, вы не могли его убить. Что касается нашего врача, то он, по-моему, вообще мухи не обидит.
— Он отпадает, — быстро сказал Бернардо.
— Вы тоже в этом уверены?
— После того как меня ранили, ваш косметолог привела его в течение получаса. За это время ни одна разведка мира не смогла бы подставить нам нужного человека. Слишком мало времени прошло. Поэтому он отпадает.
— Я тоже так думаю.
— Но мог кто-нибудь незаметно оказаться на вашей асиенде.
— Теоретически мог, но практически нет. Куда он потом делся? Если даже сумел найти дом Альфредо, как потом этот убийца ушел с асиенды? Куда он ушел? Нет, Гильермо, это невозможно.
Он отметил, что она, уже зная его имя, тем не менее называет его по-прежнему старым именем. Бернардо даже удивила ее выдержка.
— Может, он еще здесь, — предположил он, — может, он где-нибудь скрывается?
— Мы посмотрели все, — покачала она головой, — мои люди обыскали все комнаты. Нигде этого неизвестного убийцы нет.
— Может, все-таки кто-то из ваших людей?
— Остается только этот вариант, но я в него не верю. Я знаю их всех много лет. И никто из них не мог совершить подобного ужасного преступления. Никто, — тихо произнесла женщина.
— Кто стал начальником вашей охраны вместо Альфредо?
— Нет, — поняла его вопрос женщина, — этот никак не подходит. Доменик был его лучшим учеником. Его родители находятся на асиенде, полиция уже допрашивала и его. Доменик вчера весь вечер был дома с родителями и молодой женой. Она ждет ребенка.
Бернардо замолчал. В такие минуты чувствуешь себя беспомощным и жалким. Словно наглое преступление, оставшееся без наказания, — вызов богу, основам мироздания, в идеале которых всегда лежит порядок и целесообразность. Ненужное убийство Альфредо и безнаказанность его убийцы заставляли страдать врожденное в каждом человеке чувство справедливости.
— Завтра его похороны, — сказала Инес, — мы ждем его дочь. Полиция дала согласие на захоронение тела.
Она встала и, не попрощавшись, направилась к выходу из комнаты.
— Инес! — окликнул ее Бернардо, впервые не сказав традиционного «сеньора». Она удивленно замерла, повернула голову.
— Мне действительно очень жаль, — мягко сказал он, — вся эта история случилась из-за меня. Я ведь все понимаю.
— При чем тут вы? — тихо сказала женщина. — Во всем виновата только я.
— Если хотите, я сегодня просто уеду, — предложил Бернардо, — прямо сегодня ночью. Не нужно нам лететь ни на какую Кубу. Мы и так доставили вам массу неприятностей.
На этот раз она обернулась всем корпусом. Посмотрела ему в глаза.
— Благодарю вас… Бернардо, — сказала она, — но я думаю, не стоит идти на подобные жертвы. Послезавтра мы вылетаем на Кубу. По-моему, так будет правильнее.
Она резко повернулась и вышла.
Бернардо остался сидеть за столом в своем кресле. Поздно ночью, уже лежа в постели, он услышал шум, доносившийся снизу. Научившись за эти несколько дней, после своего ранения, обходиться без посторонней помощи, он сумел подняться с постели и запрыгал на одной ноге к своему инвалидному креслу. С трудом усевшись на него, он развернул свое кресло и выкатился на балкон. Внизу у дома горько плакала красивая молодая девушка с распущенными волосами. Инес обнимала ее, гладила волосы и шептала слова утешения. Внезапно, подняв глаза, она увидела Бернардо. Ему стало стыдно, словно его застали за чем-то недостойным, и он сразу откатил свое кресло назад. Потом он еще долго и мучительно перебирался с кресла в свою постель. Он уже готов был выключить свет, когда в комнату постучали.
— Да! — крикнул он, недоумевая, кто это может быть в столь поздний час.
Дверь открылась, и вошла Инес. Она была в длинном черном платье и несла в руках большую бутылку вина с двумя красивыми бокалами.
— Несчастная дочь Альфредо, — горько сказала женщина, — она сейчас пошла к отцу, попросив оставить ее одну. Вы ведь наполовину русский, вернее, жили там много лет. А у русских, говорят, есть такой обычай пить за душу погибшего.[16] Давайте и мы выпьем с вами, сеньор Гильермо Урбьета. В конце концов, вы формально мой муж, а я не могу пить с чужими людьми после полуночи.
Бернардо молчал. Он лишь следил за ее действиями. Она сама открыла бутылку, сама разлила вино в два высоких бокала. Сама поднесла его Бернардо.
— За погибшего Альфредо, — сказала она твердо. Бернардо чуть приподнялся, насколько позволяла раненая нога, и, взяв свой бокал, ничего не говоря, выпил его до дна.
Инес приняла у него бокал из рук.
— Вы серьезно говорили насчет вашего отъезда? — спросила она.
— Конечно.
— Так нельзя, — пробормотала Инес, — мы можем подвести столько людей. Я заказала билеты в Гавану.
Он ничего не ответил. Молчание становилось красноречивым, и она вдруг покраснела.
— Спокойной ночи, сеньор Гильермо, — сказала Инес, оставляя бутылку на столе, — завтра у меня будет трудный день.
С этими словами она вышла из комнаты. А он остался лежать в своей постели, проклиная свое ранение и свою судьбу.
На следующий день состоялись похороны Альфредо. По желанию дочери Альфредо и самой Инес покойного похоронили на семейном кладбище семейства Контрерас. И Бернардо впервые увидел могилы отца, деда и мужа Инес Контрерас, осознавая, настолько дорогой и близкой была для нее родная асиенда у небольшого городка Эль-Фуэрте.
Вечером этого дня полицейские вновь допрашивали всех подряд, безрезультатно пытаясь найти хоть малейшее расхождение в показаниях многочисленных свидетелей.
