— Ты без его ведома лазишь в них, ай как не хорошо — заключил я
— Ой. Не умничай, Пинкертон, — она передразнил меня и легонько щелкнула по носу.
— Ветрова ищут чуть ли не всем Союзом, он по нескольким делам проходит. Там еще какие-то старые дела поднимались, я не вникала. Так вот фото твоего водилы, я в каком-то деле видела. Сидел он.
Это была интересная инфа.
— А это дело ещё дома? Ты помнишь, как его зовут?
— Нет, папа дел не оставляет, когда его нет дома. Он их с собой носит.
— Ну если не имя, то хотя бы адрес или любую другую зацепку.
— Бодров, ты мне чего-то не договариваешь.
— По-моему, я все рассказал.
— Я знаю ты в Москву ездил, рассказывай, что там по дороге стряслось? — Он запустила мне руки в волосы и нащупала места со свежезарубцевавшимися шрамами
— Ты и это знаешь?
— Да, прокуратура изучала все происшествия на железной, которые случились до и после исчезновению Ветрова. Мне папа про тебя сказал.
— Это совсем другая история. Хотя… Как знать…
Я пересказал ей историю противостояния с Шельмой про то, что мы с Темой сцепились с его бандой.
— Я вспомнила, это была банда карманников.
— Точно.
— Так вот же связь — налицо. Старший брат Гончаренко, он же тоже в «Интуристе» промышлял, как и Корольков. Они точно были знакомы.
— Могли быть знакомы. Но и это ничего не доказывает. Знакомство это не преступление. У нас в городе все со всеми так или иначе знакомы, если не лично, то через одно рукопожатие.
— Но ты же понимаешь, о чем я говорю.
— Понимаю. Лучше скажи, можем ли мы узнать, как зовут вот этого товарища. Если ещё узнаешь, где он живет и за что сидел, то с меня… — я подумал, как можно отблагодарить девушку в моем положении.
— Маш, ты когда-нибудь ныряла с аквалангом?
— Нет.
— Тогда с меня погружение с аквалангом.
— Ты из меня веревки вьешь, Бодров. Я даже не знаю, как тебе отказать, — она жеманно пожала плечиком и улыбнулась, — ладно, так уж и быть. Я постараюсь для тебя. Но учти — ты одним аквалангом не отделаешься.
Я проводил Машу до дома, мы расстались с ней уже ближе к обеду.
Пора действовать. Я чувствовал, что набрал силу и готов нанести свой удар.
Я позвонил Теме и договорился встретиться с ним и Элен. В пустующей лаборатории у отца. Проявляли снимки там по вечерам, после восьми два раза в неделю: в понедельник и в пятницу.
Это место стало нашим негласным офисом. По дороге в лабораторию я погрузился в размышления.
Я сам давно думал о связи Солдатенко и Шельмы. И если раньше я эту мысль откидывал, как маловероятной то теперь она не не казалась такой уж абсурдной.
Солдатенко не брезговал привлекать в своему бизнесу людей с криминальным прошлым. Водитель мебельного фургона Федор, отсидевший молчаливый субъект на черной «Волге».
* * *
— Мальчики, как вы едите эту гадость?
Элен смотрела на мои и Тёмины пальцы лоснящиеся от масла с чебурека. Они с Темой принесли чебуреков из Чебуречной на Советской улице.
— Прости, Элен. Я понимаю, что наша еда выглядит не так эстетично, как, например, жульен, — советские женщины обожали готовить эту горячую закуску, чтобы удивить своих гостей, — или, например, пудинг. Но это вкусно. Иногда тянет, такую гадость съесть.
— Ши да каша — пища наша! — поддержал меня Тёма.
— Знаешь, иногда идешь и вот прям хочется этого беляша поесть. Масляного, жирного, — посмеялся я
— Смотрите, чтобы ваши чебуреки и беляши не пищали и не мяукали.
— Чушь это все, у меня тетка на пищевом комбинате работает. У них два года новый директор. Дерет всех как сидоровых коз. За качеством следит, сам ходит и смотрит какое мясо на фарш заправляют. Без него ни один помол не начинают.
— Вот-вот, — я откусил большой кус от очередного чебурка
— А еще одна говорит, что поймать, освежевать, разделать кого-то из бродячих на улице, настолько хлопотно, что никто этой дурью заниматься не будет. Комбинат десять тонн мяса в сутки принимает. Так что не бойся, кушай на здоровье.
— Нет уж спасибо. Я за фигурой слежу, — она погладила себя двумя руками за талию, — вы сами.
— Получается, что Солдатенко нанял уголовников. Там, где нужно молчать, лучше вариантов не сыщешь.
Рассуждал Тема, прихлебывая чай из зеленой эмалированной кружки.
— Имеет смысл проверить продавщиц. Есть ли среди них судимые женщины. Они тоже знают цену молчанию и словам. Нас все время встречала и провожала одна и таже девушка. Да. Уголовники это лучшие кадры для них.
— Или привлечь глухонемых. Ты же говоришь, этот водила ни с кем не разговаривал? — спросила Элен.
— Да, мне тоже так показалось. Но у меня другая мысль закралась. Про Шельму. — я присел на край стола.
— Раз Солдатенко спокойно работает с уголовниками, то значит, что он мог и с Шельмой работать. Ты это хочешь сказать? — предположил Тёма.
— Да. И по-моему, его брат был перевозчиком денег. Не знаю делился ли он деньгами с Шельмой, но начальника поезда никто не станет шмонать просто так.
— Точно, — подхватила Элен, — это надежный канал передачи денег. Проводников или пассажиров могут и обыскать в случае подозрения, а брата Шельмы нет. Без особого распоряжения его никто пальцем не тронет. Он всегда будет вне подозрений.
— Ты прав. Деньги передавались, через начальника поезда. А роль Шельмы?
Я не знал, как объяснить слово «крышует». Я уже вляпался с «отморозками». И, возможно, я ошибался на этот счет. Брат мог просто пытаться его вывезти, после летнего ареста дружков. Хотя, как говорил теперь уже младший лейтенант Осин: «То, что мы называем случайным, на самом деле таковым не является. И если провести логическую цепочку в обратном порядке — от свершившегося события к его причине, то любое событие становится очевидным и закономерным».
— Я пока не знаю. Возможно, выясним в ближайшее время, — ответил я.
— Ребята, я всё включу это в материал. Все логично.Статья будет разгромная. Я уже чувствую! У него два вида денежных потоков, — продолжила размышлять Элен.
— Рубли и валюта? — спросил Тёма.
— Да. Валютой снабжает моряков, для закупки товаров за границей. Типа очков «Адидас» и того, чего не бывает в продаже в Союзе даже в «Березках», которые мы вчера с тобой зафоткали
— А рубли?
— С ними большая проблема.
Я слушал разговор моих друзей.
— Да, ладно? — усмехнулся Тёма и посмотрел на меня, — какая может быть проблема с деньгами? Трать не хочу.
— Ты послушай внимательно, — я кивнул в сторону Элен, — она все верно говорит. Продолжай
— Проблема Солдатенко в том, что ему надо куда-то девать деньги. Когда их много, ну зарыл он банки с деньгами в огород, замуровал в подвал. А что делать со следующей партией? На книжку не положишь.
— Ну вот тут я не соглашусь, просто не положишь слишком много, — пытался возражать Тема.
— В том, что и дело что денег безобразно много. Поэтому малую часть он где-то прячет. Другую часть он вкладывает в закупку товара.
— Охренеть, поэтому такой огромный склад забит этим барахлом?
— Умница, Тёма. Можешь, когда хочешь. Но суммы настолько велики, что начальник поезда уже боиться возить их один. И боиться не милицию, а самих фарцовщиков на той, стороне.
— И ему нужна охрана?
— Да. Он кроме брата никому не доверял. Картина сложилась, мальчики.
— Почему тогда они заодно и карманными кражами промышляли? Что Солдатенко платил мало?
— Ну, я слышала, что у щипачей, считается, что если не воруешь постоянно, то теряешь квалификацию. Говорят — пальцы дубеют или что-то типа того.
— Ладно я это у ребят в отделении попробую выяснить.
Элен села писать черновик статьи, а мы с Темой подбирать фотографии и составлять подробный план предстоящих действий.
Продавщица в Универмаге проболталась, что завтра, в воскресенье, у жены Солдатенко был день рождения, они собирались праздновать его в одном из ресторанов, облюбованных партийной верхушкой города.
