— Мне кажется, сейчас наиболее подходящий момент поставить мистера Ривза в известность о нашем замечательном проекте.
Остальные двое мгновенно замолчали и впервые за весь вечер стали напряженно слушать мистера Роберта, не сводя при этом внимательного взгляда с мистера Ривза.
— Будучи человеком высокоинтеллигентным, — плавно начал мистер Роберт, — вы, конечно, не могли не заметить, что в Англии не издается ни одного мало-мальски стоящего литературного обозрения. И готов поручиться, что в ныне существующие вы никогда не заглядываете.
Мистер Ривз, который уже немного хватил лишнего, кивнул и заморгал глазами, как сова. Он, само собою разумеется, никогда не читал литературных обозрений.
— Даже в голову не приходило, — сказал он, слегка заплетающимся языком.
— Ну, понятно, — согласился мистер Роберт. — Поскольку у вас нет непосредственной заинтересованности в творениях лите-ату-у-ы и культу-у-ы, а скорее вы заинтересованы в интеллектуальном, так сказать, их поощрении, то, естественно, вы никогда и не задумывались над тем, что этот прискорбный недостаток может быть восполнен. — Мистер Роберт откашлялся. — Широкая ваша популярность как мецената искусств распространилась столь далеко, мистер Ривз, что достигла уже Венеции. Нам известно, с каким поразительным вкусом и незаурядной щедростью вы посвящаете ваш культу-у-ный досуг, так же как и ваши средства, искусству, способствуя процветанию живописи, музыки, созданию художественного интерьера. Мы никак не можем возроптать на эту вашу благородную приверженность делу наших единокровных братьев — художников и музыкантов, ибо все музы — сестры, но цель сегодняшней приятной встречи — дать нашему знаменитому другу Филбою да-аго-ценную возможность познакомиться с самым бескорыстным покровителем искусств нашего времени, а также, воспользовавшись предложением Филбоя, привлечь ваше внимание к плачевному состоянию этой несчастной золушки от искусства — лите-а-ту-у-ного обозрения!
Синьор Пайдерини и мистер Филбой внимали этому фантасмагорически помпезному излиянию с худо скрытым веселым презрением. Они впивались взглядом в мистера Ривза, пытаясь разгадать произведенное на него впечатление. А этот джентльмен находился в довольно необычном для него состоянии духа. Голова его была словно окутана легким серебристым облаком, несколько затруднявшим слух и зрение, в то время как в ушах он ощущал негромкий и даже довольно приятный звон. Дверь ресторана стояла настежь, и он поймал собственное отражение в большом зеркале, висевшем на стене напротив. Зеркало это, как выяснилось, обладало самым удивительным свойством, ибо когда мистер Ривз внимательнее вгляделся в свое отражение, оно стало медленно раздваиваться, и каким-то непостижимым образом от первого мистера Ривза отделился второй мистер Ривз, и теперь их стало два. Мистер Ривз тряхнул головой и снова остался в зеркале один. Мистер Ривз с глубочайшей серьезностью изучал некоторое время столь необычный феномен и был так поглощен своим занятием, что это невольно производило впечатление, будто он слушает мистера Роберта с величайшим, хотя и несколько бесстрастным интересом. И в то время как выражение его лица становилось все более и более сосредоточенным, блаженное состояние его нарушила тревожная мысль о том, каким образом отправить ему некую насущную потребность, которая с каждой минутой заявляла о себе все более и более настойчиво.
Внезапно мистер Ривз заметил, что вся троица вопросительно уставилась на него, а мистер Роберт умолк. Очень немногое из сказанного мистером Робертом просочилось в мозг мистера Ривза, отягченный более важной проблемой, тем не менее он кое-как уразумел, что его вроде бы за что-то хвалят и мистер Роберт пытается заинтересовать его в чем-то, имеющем отношение к «культу-у-е».
— Хм, — важно произнес мистер Ривз. — Совершенно справедливо, совершенно справедливо.
Мистер Роберт, словно трибун, простер вперед руку.
— Мы не хотим навязывать вам ничего до тех пор, пока вы тщательнейшим образом не изучите наш план и не одобрите его, — провозгласил он. — Мы считаем, что ваши деловые способности могут оказать неоценимую помощь людям, чья деятельность протекает в… э… в несколько другой сфере. Короче говоря, мы задумали издавать ежеквартальный журнал под названием «Новое литеа-ту-у-ное обозрение». Печататься он будет в Венеции, стоимость одного номера пять шиллингов. Филбой великодушно согласился предоставить для него свое имя в качестве главного редактора, но повседневная редакторская рутина ляжет, по существу, на плечи заместителя редактора, то есть — на мои. Было бы абсурдно тратить время Филбоя и его несравненный гений на такого рода занятия, но имя Филбоя послужит для нас ценнейшим приобретением, и, кроме того, он будет нашим постоянным и самым уважаемым сотрудником. Теперь, мистер Ривз, если вы окажете нам любезность посмотреть проспект, вам станет ясно, кто наши сотрудники и каковы наши планы.
Мистер Ривз автоматически взял проспект и также автоматически, после нескольких безуспешных попыток, сменил очки: снял одни и надел другие — для чтения. Проспект был отпечатан на пишущей машинке. «НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ» — значилось красивым красным шрифтом. Мистер Ривз довольно продолжительное время разглядывал этот заголовок: сначала — в состоянии весьма близком к отупению, затем — с глубоким интересом, ибо он заметил, что замечательный этот шрифт обладает совершенно таким же свойством, как зеркало, а именно: начав двоиться, он медленно и неуклонно двоился до тех пор, пока оригинал не родил двойника! Просто непостижимо! Неужто это все от жареных креветок?
— Едва ли это можно даже назвать коммерческим предприятием в обычном смысле слова, — продолжал гудеть голос мистера Роберта. — Но мы надеемся, мы твердо уверены, что оно будет приносить доход, и хороший доход. Общественная потребность в таком обозрении назрела с полной очевидностью, и оно удовлетворит этот спрос. Однако мы не предполагаем выплачивать дивиденды в течение первого года или, может быть, двух. В первую очередь, мы должны будем оплатить наших сотрудников, и, разумеется, пройдет некоторое время, прежде чем журнал завоюет популярность и получит распространение. Для этого на первых порах нам потребуется несколько тысяч фунтов стерлингов, и посему мы создаем пакеты учредительных акций, по пятьсот фунтов каждый. Приобретение одного или нескольких пакетов дает право стать членом редакционной коллегии, принимать участие в руководстве журналом и получить бесплатную пожизненную подписку на это периодическое издание.
Мистер Ривз перелистал проспект и увидел, что четвертая, оборотная страница его представляет собою подписной лист, где слова «я, нижеподписавшийся», обязывают его приобрести акций «Нового литературного обозрения» на круглую сумму в пятьсот фунтов стерлингов. Пятьсот фунтов стерлингов! Мистер Ривз сделал глубокий вдох и почувствовал, как на лбу у него выступила испарина. Впрочем, это проистекало не столько от финансовых, сколько от чисто физических страданий, ибо мистер Ривз, в сущности, не понял ни речей мистера Роберта, ни его проспекта, хотя в голове у него и пронеслась смутная мысль о том, какой это кретин станет выкладывать пятьсот фунтов на такую безумную затею… Доведенный до отчаяния неотложной своей потребностью, он, в конце концов, преодолел природную застенчивость, наклонился через стол к мистеру Роберту и задал ему необходимый вопрос.
— О, это вон там, справа — маленькая дверца, — непринужденно светским тоном сообщил ему сей джентльмен.
С большим чувством собственного достоинства, делавшим честь его выдержке, мистер Ривз поднялся на ноги, — быть может, чуточку неуверенно, однако не настолько, чтобы это бросалось в глаза, — и направился к указанной дверце. К зеленой дверце в шаткой фанерной перегородке футов восьми высотой. К удивлению и, пожалуй, даже к некоторому разочарованию мистера Ривза, раздвоения с дверцей не произошло, однако скоба ее оказалась расположенной в крайне неудобном месте И проявила таинственную способность ускользать из-под рук. Тем не менее, вцепившись в нее бульдожьей хваткой, мистер Ривз в конце концов восторжествовал и принудил дверцу отвориться. Стремительным толчком пропихнувшись внутрь и очутившись за перегородкой, мистер Ривз вынужден был сделать полный поворот кругом, отступив на шаг обратно, и тут его стошнило, как раз напротив покинутого им столика, отделенного от него только фанерной перегородкой. Мистер Ривз отчетливо слышал все, что говорилось за столиком, особенно явственно долетал до него гулкий бас синьора Пайдерини.
— На черта притащили вы сюда этого старого болвана? — раздраженно спрашивал синьор Пайдерини. — За весь обед он не рассказал ни одной занятной истории, даже пошутить не умеет. Сидит таращит на всех свои очки, моргает глазами, как сова, и жрет и пьет как pescecane [52]. Он что — малость того?
